Виктор Бычков - Феномен иконы
Обзор книги Виктор Бычков - Феномен иконы
Феномен иконы
Вступление
Если вы спросите первого встречного на Западе, что для него есть Россия, то, как правило, услышите в ответ: икона, Пушкин, Достоевский. В этой триаде для современного западного человека сконцентрировалось нечто специфически русское, трудно поддающееся словесному выражению, но хорошо ощущаемое им, воспитанным в иной, хотя и не вовсе чуждой нашей, культурной традиции.
И он прав, по крупному счету. Проникновение в духовные глубины только этих феноменов русской культуры уже позволяет составить достаточно ясное представление о ее сущности, богатстве и своеобразии, о специфическом духовном и ментальном складе русского человека, о «таинственной русской душе» с ее духовными взлетами и прозрениями и почти непреодолимым вожделением мира кромешного.
Феномены эти, однако, не так–то просто открываются современному человеку. И не только западному, но и нам с вами, казалось бы, прямым наследникам русской классической культуры. Ибо запуталась, а в ряде мест и порвалась нить отечественной культурной традиции, особенно в ее духовном измерении, и мы, поверхностно зная кое–что из своего наследия, по существу, не знаем и, главное, не понимаем его. Речь идет, конечно, отнюдь не о школьном упрощенно–прямолинейном или назидательном понимании, а о понимании глубинном. О понимании сущностей, а не поверхностей, о понимании духа, а не буквы — о понимании не разумом или рассудком, а всем духовным сознательно–сверхсознательным существом человека сущностных оснований рассматриваемого явления. Это не просто; но только здесь — истинная философия, истинная духовность, истинная культура — та Культура, что попирается сегодня массой псевдокультурных поделок, порожденных научно–технической цивилизацией, забывшей о своих истоках и о своей питательной среде.
Эта книга об одном из значительных явлений мировой культуры, об одном из главных феноменов культуры русской — об иконе; о ее сущности, смысле, художественном языке; о ее богословских, философских, эстетических основаниях, постепенно выявлявшихся на протяжении почти двухтысячелетней истории православной культуры. А если посмотреть шире, то — и об одной из главных составляющих православной культуры, вышедшей по своей общечеловеческой значимости далеко за пределы этой культуры. Ведь не случайно победа иконопочитания в Византии празднуется Православной Церковью как Торжество Православия. В иконе сущность православия получила наиболее полное и глубокое художественно–эстетическое воплощение, и без иконы немыслимо само православие как религия и как феномен культуры, как значительное направление культурно–исторического процесса.
Икона — это духовно–художественный символ православия, его главный художественно–визуализированный компонент, а само православие — одно из сущностных оснований русской культуры. Собственно история русской культуры начинается с крещения Руси в 988 г. Так что икона — это и духовно–художественный символ Руси, ее лик перед лицом истории. Именно на Руси икона достигла своего высшего художественно–эстетического расцвета и предстала во всей полноте в качестве сакрального феномена, таинственного носителя духовной энергии, божественной мудрости — Софии.
Икона софийна; в ней — квинтэссенция божественной Премудрости, благодати и человеческой мудрости. Это удивительное и, может быть, единственное произведение, в лучших своих образцах, естественно, идеального творческого единения Бога и человека, когда божественный замысел достиг адекватного выражения в человеческой деятельности. Икона непосредственно обращена к духу и сердцу человека и дает ему ту пищу духовную, которую он не в состоянии получить никакими иными путями. И несет ее икона в своей художественной форме (в цвете, линии, композиции, зримых формах). Создается же эта форма иконописцем в процессе творчески–молитвенного делания под непосредственным водительством Софии — божественного творческого начала. До наших дней сохранились иконы, на которых за спиной первого иконописца, евангелиста Луки, изображается София Премудрость Божия, направляющая его кисть.
Православным сознанием София понимается как предвечный замысел Бога о мире и одновременно как творческое начало Бога, посредством которого был сотворен весь существующий во времени и пространстве мир, сама Церковь и которое направляет любую творческую деятельность человека. София Премудрость Божия, естественно, понималась и как покровительница иконописания, а иконописцы поэтому, как мы увидим, почитались на Руси мудрецами и философами (то есть любителями мудрости — Софии).
София, как подчеркивал выдающийся религиозный мыслитель начала XX в. священник Павел Флоренский, — один из основных символов Древней Руси. Не случайно главные храмы в крупнейших центрах Древней Руси (Киеве, Новгороде, Вологдеидр.) посвящались Софии. Русь чтила в Софии (которая нередко отождествлялась и с предвечным Словом, и с Духом Святым, и с Богоматерью, и с Церковью) того посредника между недоступным Богом и человеком, который делал воспринимаемым для человека божественную духовность, открывал ему реальный путь к небу[1].
Средневековый человек ощущал и понимал (в указанном выше смысле) причастность божественных сил к человеческому творчеству, к созданию иконы и видел в ней один из главных путей реального приобщения к умонепостигаемому Богу. Икона понималась как надежный посредник между человеком и Богом, как источник и хранитель божественной благодати, как целитель и заступник перед Богом.
Не сразу в православном мире были осмыслены все функции иконы, хотя и очень рано религиозное сознание православных христиан (византийцев) ощутило необходимость использования икон в церковной жизни. Не сразу выработался и тот своеобразный художественный язык иконы, который мы знаем по лучшим образцам древнерусской иконописи XIV—XV вв. Столетия потребовались и для формирования своеобразной поэтики иконы, и для осмысления многообразных функций ее в культуре православного мира. Анализу исторического становления и бытия языка иконы посвящены, как правило, искусствоведческие работы, авторы которых предполагают, что читатель в достаточной мере знаком с духовной культурой или хотя бы с эстетикой православного мира. Увы, часто это оказывается не так.
В этой книге представлены главные аспекты понимания иконы в православном мире на основных исторических этапах (Византия, Древняя Русь по XVII век включительно, Россия Нового времени) и некоторые специфические характеристики русского эстетического сознания, так или иначе связанные с историческим осмыслением иконы, ее места в культуре. Византийскими Отцами Церкви было разработано всеобъемлющее богословие иконы. Древняя Русь по–своему трансформировала его и одновременно на уровне художественной практики и духовного делания создала идеальные образцы иконописи. В XVII в. уже на основе византийской теории, древнерусской иконописи и новых веяний из Западной Европы появляется вербальный вариант русской средневековой эстетики иконы. Наконец, русские религиозные мыслители первой половины XX в. дают современную интерпретацию теории иконы в ее богословском, философском и художественном измерениях и этим ставят точку в многовековой истории развития православной эстетики. На страницах предлагаемой читателю книги предпринята попытка проследить за основными этапами становления богословия, философии и эстетики иконы.
Византия. Богословие образа
Появлением иконы в том виде и смысле, в каких мы знаем ее сегодня, культура обязана Византии. Создавая прекрасные мозаики, росписи, иконы, византийцы уделяли большое внимание их описанию и осмыслению. Сформировалась своеобразная теория искусства, прежде всего церковного, которая затем была в той или иной степени усвоена и всем православным миром. Последние точки над «1» в этой теории были поставлены уже в первой трети XX в. крупнейшими русскими религиозными мыслителями, а классического завершения сам феномен иконы достиг в период расцвета русской средневековой культуры — в XV в. Однако всё началось с Византии, где религиозное изображение, сакральный образ, собственно икона заняли особое место в системе церковного богослужения, в государственном церемониале, в повседневной жизни людей, а в связи с этим получили и адекватное богословское обоснование в трудах крупнейших Отцов Церкви и религиозных мыслителей того времени.
Миметический образ
Византийская культура унаследовала от поздней античности любовь к иллюзорно–импрессионистским изображениям, которыми изобиловала культура эллинизма[2]. И хотя подобные изображения не принадлежали в зрелый период истории Византии к главному направлению искусства, особенно церковного, византийские мыслители уделяли им немало внимания, усматривая в них важную опору православной религии.
