Чарльз Данн - Традиционная Япония. Быт, религия, культура
В середине XIX века двор встает во главе переворота, в результате которого происходит свержение сёгуната и замена императорским правлением, чего не знали почти тысячу лет; таким образом, самый традиционный из японских институтов стал осуществлять контроль над политикой, положившей конец периоду традиционной Японии.
Поскольку император считался потомком богини Солнца, Аматэрасу-оо-но-миками – «великой священной богини, сияющей на небе», он был и гарантом плодородия и даже возделывал священное рисовое поле в окрестностях своего дворца, точно так же как китайский император нес ответственность за урожай своей многонаселенной страны. Религия, в контексте которой осуществлялись эти функции, была сочетанием поверий и обрядов, которые стали тем, что нам известно как синто – «путь богов». В синтоистском пантеоне были великие божества, участвовавшие в сотворении мира и Японии в частности, правящие небом, землей и подземным миром; там были и низшие божества – защитники семей и пятидворок в деревнях и городах, духи, населяющие деревья и камни, а также живущие в крестьянских хозяйствах и присматривающие за кухнями и туалетами; существовали боги, покровительствующие процветанию земледельцев и ремесленников или защищающие союзы торговцев. Великие боги принимали участие в событиях, отраженных в мифах, и поступали как простые мужчины и женщины, и, хотя их не изображали в человеческом образе, они, подобно более скромным духам, незримо присутствовали в священных местах, отмеченных веревкой из рисовой соломы, обвязанной вокруг дерева, камня или определенного места.
В основном обиталищем богов служило синтоистское святилище с несколькими вратами – ториями. Простые люди молились у самых дальних ворот, а внутренние врата были доступны лишь привилегированным персонам. Усыпальницы великих императоров древности и могильный курган Мэйдзи построены по тому же принципу: обычный народ должен поклоняться вдалеке, а члены императорского семейства и представители Хозяйственного бюро дворца могли находиться ближе.
Подойти к святилищу можно было только после очищения: мытья рук, споласкивания рта или ритуального очищения, исполняемого священником, размахивающим над головой верующего жезлом с нарезанными бумажными полосками гохэй. Жрецы проживали в крупных святилищах. В обычной деревне или в городском районе обряды занимали у них много времени, но в провинциальных или национальных святилищах было значительное число служителей, которые все свое время посвящали обрядам.
В более давние времена служительницами в храмах были женщины, которые выполняли функцию посредников (медиумов) для установления контакта между земным миром и миром мертвых. В фильме Акиро Куросавы «Расёмон»[49] дух убитого человека дает свою версию преступления, что передается через жрицу. В эпоху Токугава тем из них, кто еще был в живых, пришлось пасть до уровня деревенских знахарок и даже проституток. В числе храмовых служителей были женщины, которые принимали участие в храмовых танцах, но в общем они играли незначительную роль в совершении обрядов. Священники (даже монахи), однако, женились, и обычно сын сменял отца в храме, который вместе с прилегающей к нему землей был фактически частной собственностью священника, хотя правительственный чиновник осуществлял контроль как над синтоистскими, так и над буддийскими храмами.
Синтоистский священник выступал в качестве посредника между народом и богом. Он получал подношения, возносил молитвы и организовывал театрализованные представления на мифологические сюжеты по определенным праздничным дням; осуществлял много разнообразной административной работы – от раздачи амулетов и защитных надписей в обмен на подношения до управления земельными наделами. В великих святилищах, таких как Исэ или Миядзима, нужно было заботиться и о паломниках. Помогали служителям агенты крупных храмов. О них уже упоминалось как об устроителях паломничества для крестьян по принципу «все включено». Те же услуги они оказывали городскому населению; кроме того, продавали людям, не имевшим возможности отправиться в путешествия к святыням, амулеты и надписи оттуда, а также передавали за вознаграждение определенному божеству просьбы и молитвы, которые просители предпочли бы воздать лично, если бы у них нашлись на то время и деньги.
В целом от синтоистских монахов не требовалось быть аскетами. Их религия предполагает полноту жизни, получение удовольствий от еды, питья и семейной жизни. Несмотря на то что до эпохи Мэйдзи обе религии – синто и буддизм – теоретически составляли единое целое, так что синтоистские боги вошли в буддийский пантеон, хотя и с некоторыми незначительными исключениями, различия между двумя религиями, как и между буддийским и синтоистским духовенством, оставались довольно четкими. Святилище Исэ, богиня которого считалась родоначальницей императорской фамилии и, следовательно, семейным божеством императора, было единственным храмом, на территорию которого буддийские монахи не допускались, и там даже изобрели особый унизительный язык для общения с ними, называли «бритой башкой».
Буддийская вера значительно отличалась от религии синто, поскольку в основном не служила посредником между верующими и Буддой. Монахи стремились через свои молитвы пройти по ступеням мироздания, чтобы достичь просветления – сатори. Некоторые из сект, возникших со времени появления буддизма в Японии, сами превратились в отдельные религии. До того как Киото стал столицей в 794 году, дворец императора находился в Наре, и именно в этом городе до сих пор сохранились великие храмы старых сект, верования которых не касались широких масс, – все время посвящалось охране своих сокровищ и философским дискуссиям. Несколько веков спустя появились другие культовые учреждения – великие монастырские и храмовые комплексы на горе Хиэй, к востоку от Киото, и на горе Коя к югу от Осаки. После вооруженного столкновения с войсками Оды Нобунаги они уже не были столь влиятельными, как раньше, но все еще сохраняли свое значение. Буддийское учение, которому они следовали, изобиловало символическими ритуалами, а тайное учение секты дзэн с центрами вокруг Киото и в Камакуре, административном центре раннего сёгуната, сводило ритуал к минимуму, но концентрировало усилия на обучении медитации и поисках просветления – аскетизм этого учения, упор на интуицию и власть очень импонировали воинскому сословию.
Все эти секты учили, что человек способен достичь просветления собственными усилиями, хотя другие могут помогать ему либо своими знаниями, либо подходящими молитвами, и объясняли, как быстрее пройти после смерти путь до следующей инкарнации. Позже появились различные секты «чистой земли», которые учили, что спасение человека зависит от усилий другого будды по имени Амида (на санскрите – Амитабха), который даст вечную радость тем, кто искренне и с верой в душе повторяет фразу: «Слава будде Амиде!» – поскольку они проведут остаток вечности, сидя на цвете лотоса в пруду перед троном Амиды в его рае в западных землях[50].
Последняя секта появилась как раз перед эпохой правления сёгунов Токугава, она следовала учению монаха по имени Нитирэн и вылилась в националистическое течение нетерпимости и также сильно пострадала от преследований.
Одним из последствий распространения учений «чистой земли» и Нитирэна было то, что буддизм стал народной религией, вместо того чтобы быть личным делом каждого человека или сообщества людей, занимающихся религией профессионально. Большая часть населения могла ходить на службы, чтобы повторять нараспев фразы, которые, считалось, спасут их в грядущей жизни. И хотя буддизм не сохранил в целом свое политическое влияние, которым пользовался прежде, но стал более тесно связан с простыми людьми.
Рис. 51. Изготовитель благовонных палочек для воскурений. Он использует замысловатый ворот, под давлением которого из палочек, которые нарезает сын ремесленника с характерной мальчишеской прической, выступает благовонная смола
Еще одним фактором, который способствовал распространению буддизма, было то, что во исполнение указов против христианства каждый житель был обязан засвидетельствовать свою религиозную принадлежность и внести свое имя в приходские списки буддийского храма. Наблюдалась тенденция к увеличению числа храмов, многие строились в деревнях.
Хотя адептам некоторых ветвей секты «чистой земли» дозволялось вступление в брак, подавляющее большинство священнослужителей придерживалось целибата; они были вегетарианцами, избегали сакэ и сильно пахнущих трав. Монахи имели разряды, или ранги, которые присваивались им по мере обучения, эта система существовала в великих храмах, выполняющих важную роль семинарий.
