Петр Гуляр - Забытое королевство
Конечно, конфуцианская этика вытеснила и видоизменила изначальные обычаи наси, однако некоторые из них оказались весьма живучи. Женщины не должны были сидеть в присутствии мужчин или есть вместе с ними. Им также запрещалось спать в комнатах второго этажа или подолгу там задерживаться. Согласно традиции, женщины считались «грязными» существами, поэтому не полагалось, чтобы они ходили над головой у мужчин. Местные законы не давали женщинам практически никакой защиты. Жен можно было покупать и продавать хоть сотнями, а вдовы были беззащитны перед старшими сыновьями, которые могли от них бесцеремонно избавляться, хотя на практике подобное случалось весьма редко и осуждалось как проявление низости. Женским уделом был постоянный ручной труд. Женщины не роптали — и даже не возражали. Вместо этого они тихо, незаметно, как деревья, которые по мере роста пускают корни все глубже и глубже, сосредоточили в своих руках столько власти, что полностью поработили мужчин. Они изучили все тонкости коммерции и стали заключать сделки, вести торговлю землей и финансовые операции, открывать лавки и торговать. Они поощряли леность и праздность мужчин и отдавали детей им на попечение. И они же пожинали богатые плоды своих трудов, в то время как их мужья и сыновья вынуждены были выпрашивать у них деньги, даже если речь шла о сущих копейках на покупку сигарет. Здесь женщины ухаживали за мужчинами — и крепко держали их на денежном поводке. Здесь девушки дарили своим кавалерам ткани и сигареты, платили за них в харчевнях и барах. Без участия и помощи женщин в Лицзяне ничего не покупалось и не продавалось. Мужчины ничего не знали ни о товарах, выставленных в их собственных лавках, ни о цене, по которой их следовало продавать. Чтобы снять дом или купить землю, нужно было обратиться к посреднице, знавшей в этом толк. Владельцы не стали бы обсуждать сделку напрямую из страха потерять деньги, не заручившись профессиональным советом посредницы. Чтобы обменять валюту, нужно было идти к румяным девушкам-паньцзиньмэй. Тибетские караваны, прибывавшие в город, во избежание риска серьезных убытков передавали товар женщинам, которые распоряжались им дальше.
Из-за того, что женщинам-наси приходилось делать такое количество разнообразнейшей работы и таскать на спине тяжелые грузы то из дома в лавку, то с рынка на рынок, они развили в себе необычайную физическую силу. Высокие и дюжие, с широкой грудью и сильными руками, они отличались уверенностью в себе, напористостью и смелостью. В семье правил женский разум, и процветание дома основывалось исключительно на нем. Тот, кто женился на женщине-наси, заручался пожизненной страховкой от всех невзгод и получал возможность жить в праздности до конца своих дней. Поэтому ценность невесты из этого народа была необычайно высока, и поскольку по статистике на пятерых мужчин-наси приходилось четыре женщины, найти себе жену почиталось большой удачей. Одинокая женщина практически любого возраста считалась завидной партией — случалось, что и восемнадцатилетние юноши женились на тридцатипятилетних женщинах. Что в этом зазорного, когда мальчик, считай, обеспечил себя на всю оставшуюся жизнь? Эта женщина будет ему и женой, и матерью, да еще и не даст пальцем пошевелить. Чего еще желать мужчине? В Лицзяне не было ни единой бездельницы — все женщины, девушки и девочки с раннего утра до позднего вечера трудились и зарабатывали деньги. Ни одна здешняя семья не смогла бы позволить себе нанять служанку — это было бы совершенно немыслимо. Зачем женщине рабски трудиться за несколько долларов в месяц, если она способна заработать больше в течение одного-единственного дня? Даже жены и дочери насийских членов магистрата и других высокопоставленных чиновников, торговцев и помещиков работали не меньше, чем бедные крестьянки. Они либо занимались продажей товаров из Тибета на местном рынке, либо ходили на еженедельный рынок в Хэцзине с полной корзиной товара за спиной. Если им доводилось услышать, что в какой-нибудь деревне дешево продается картошка или скот, они отправлялись туда, возвращались с товаром и получали неплохую прибыль. Я множество раз встречал г-жу Си, жену магистрата, с тяжелой корзиной картошки или мешком муки на спине. Предложи кто-нибудь сливкам западного общества поработать таким образом, мысль эта наверняка ужаснула бы их не меньше, чем вторжение марсиан. Представьте себе, как миссис Астор или миссис Вандербильт тащит на спине вдоль Пятой авеню мешок картошки! Однако сравнение это вполне корректное — в Лицзяне можно было на следующий день увидеть г-жу Си на свадебном приеме у какого-нибудь генерала наряженной в богато расшитые шелка и увешанной умопомрачительными драгоценностями.
Таким образом, в небольшом мирке наси женщины теоретически были презираемы, а на практике — пользовались значительной властью и всеобщим уважением. Мужчины, привилегированные существа, отличались слабостью и не имели особого влияния на деловую жизнь. Даже в физическом отношении они не могли сравниться со своими дюжими спутницами жизни. В молодости они жили за счет матерей и сестер, проводя время на пикниках, в азартных играх и в безделье. В старости они сидели дома, присматривали за детьми, болтали с дружками и курили опиум. Как трутни, они тут же вымерли бы с голоду, если бы их жены перестали зарабатывать деньги.
Восславляя физическую силу и деловую хватку женщин-наси, я никоим образом не намекаю, что мужчины этого народа были женоподобными или трусливыми. С давних времен существования этого народа они славились храбростью, отвагой и твердостью характера. В самом деле, чтобы преодолеть расстояние, отделяющее Ли-цзянскую долину от Тибета, и победить племена, населявшие ее до пришествия наси, нужно было проявить немалое мужество и находчивость. Контингент солдат-наси издавна служил опорой юньнаньской провинциальной армии — если требовалось сражаться, наси бились до последней капли крови. Именно благодаря участию войск наси китайской армии удалось одержать знаменитую победу над японцами при Тайэрчжуане. Они никогда не показывали спину врагу, и немногие из них вышли из битвы живыми. Насийские солдаты — отчаянные всадники и неутомимые ходоки; они могут месяцами существовать на скудном, однообразном пайке.
Как правило, мужчины-наси хороши собой и ладно сложены. Большинство из них среднего роста; встречаются также и высокие, хотя до гигантского роста мужчин тибетской народности кампа им далеко. Оттенок кожи и у мужчин, и у женщин в целом немного темнее, чем у китайцев, хотя нередки и исключения. У иных наси кожа не менее светлая, чем у южных европейцев. Есть и другие особенности их внешнего вида, моментально избавляющие от иллюзии их родства с расой, преобладающей в Китае. Хотя скулы у них такие же высокие, как у китайцев, общий абрис лица фактически такой же, как у европейцев. Носы длинные, четкой формы, с хорошо выраженной спинкой — в отличие от китайца, аристократ-наси при желании вполне мог бы носить пенсне. Глаза у них светло-карие, в редчайших случаях — зеленоватые; разрез глаз не миндалевидный, а широкий, с плавным изгибом. Волосы бывают и темными, но и в таких случаях сохраняют рыжеватый отлив, обычно же они темно-каштановые, мягкие и волнистые. В общем и целом больше всего наси походят на крестьян с юга Италии или Испании.
Наси — народ страстный, невероятно открытый, с холерическим темпераментом. Последний, скорее всего, вызван условиями высокогорья. Я заметил, что все народы, живущие выше отметки в 2500 метров над уровнем моря, отличаются повышенной раздражительностью. Она проявляется вне зависимости от обстоятельств, зачастую по смехотворным причинам. Разреженная атмосфера отрицательно влияет на качество сна, и этот фактор, вероятно, до какой-то степени отвечает за несдержанность эмоций. В остальном наси, наравне с тибетцами, можно смело отнести к числу самых жизнерадостных народов мира. Весь день они улыбаются, смеются и шутят, болтают и кричат, и пользуются любой возможностью потанцевать по вечерам.
И мужчины, и женщины этого народа — прирожденные сплетники. Они не в состоянии держать язык за зубами. Не было такого секрета, семейного или политического, который в считаные дни или даже часы не разнесся бы по всему городу. Особенно наси любили семейные скандалы, которые случались не так уж редко. Чем пикантнее был скандал, тем больше его обсуждали — с энтузиазмом и восторгом — в винных лавках и на рынке. Я всегда поражался тому, насколько хорошо обитатели Лицзяна знали друг друга, — все-таки город был не так уж мал. Со временем я и мои домочадцы тоже были приняты в это жизнерадостное сообщество. Горожане перешли со мной на «ты», останавливались поболтать, приветствовали меня улыбкой — и, как ни странно, я тоже начал понимать, что почти со всеми знаком. Здесь, похоже, узнавали в лицо даже жителей окрестных деревень — стоило им прийти на рынок, как их встречали радостные приветствия.
