Лев Каневский - История каннибализма и человеческих жертвоприношений
На пятый день пленника вели к месту казни. Здесь с его шеи снимали веревку и опутывали ею туловище, оставляя свободными руки и ноги. Перед ним складывали фрукты с твердой кожурой размером с яблоко, небольшие камни, в основном гальку. Он швырял их в зрителей, что было его определенной, чисто символической местью им. Иногда во время акта мести он приходил в такое неистовство, что принимался кидать в индейцев горсти земли, когда его метательные снаряды заканчивались. Тем временем группа старух разжигала костер, на котором будет зажарено его тело. Главный палач в роскошном одеянии из перьев, взяв из рук этих ведьм дубинку, устремлялся к жертве с такими словами: «Разве ты не принадлежишь народу, который враг нам?»
Пленнику надлежало таким образом отвечать на этот вопрос: «Да, я очень сильный, я убил и съел нескольких ваших человек. Я очень смелый и буду продолжать нападать на ваших людей, я их съел немало». Палач обычно старался покончить со своей жертвой одним ударом, но она все время пыталась увильнуть. Иногда пленнику давали дубинку, чтобы он мог ею защищаться. Когда наконец он умирал, то детишкам позволяли обмазывать себя его кровью. Иногда им даже разрешали просовывать ручки в дыру в животе, чтобы вырвать оттуда его внутренности. Потом труп зажаривали, а куски распределяли между всеми присутствующими. Его язык и мозги предназначались главным образом молодым воинам, а ветераны довольствовались кожей с головы и другими частями тела. Половые органы, символ плодородия, отдавались женщинам. Для тех, кому мяса не доставалось, готовили отвар из костей рук и ног, который затем разливался по горшочкам. Каждый мог попробовать свою долю.
Рене Жирар в своей книге «Насилие и святость» рассказывает о религиозных ритуалах племени тупинамба для поддержки одной из своих главных тем – элементы парадоксальности в человеческих жертвоприношениях. Палача и жертву связывают узы дружбы и вражды. Среди индейцев тупинамба бытовало представление о том, что если жертву предстоит убить во время ритуала, а потом съесть, то прежде пленника нужно принять в свою среду, а ведь он, как правило, был представителем враждебно настроенного к ним другого племени. Таким образом, его принятие – это лишь продолжительная подготовка его к смерти как универсального «козла отпущения», и эта концепция весьма характерна для мышления туземцев. Прежде пленника нужно осыпать оскорблениями, потом женить на родственнице, с любовью лелеять его и только потом совершить ритуальное убийство.
Если каннибалистская практика индейцев тупинамба – это уже далекое прошлое, то как в Бразилии, так и в других латиноамериканских странах она все еще не изжита до конца, о чем свидетельствуют появляющиеся время от времени в местной прессе рассказы о случаях каннибализма.
Если говорить о Южной Америке, то только Перу – единственная страна, которая может по праву считаться колыбелью высокоразвитой цивилизации на всем континенте. Человеческие жертвоприношения существовали здесь давным-давно, еще до периода инков, а у самих инков во времена испанского завоевания было немало способов принесения в жертву людей, особенно детей. Такие ритуальные убийства не привлекают к себе особого внимания исследователей, так как, конечно, по зрелищности им не сравниться с кровавыми «представлениями» ацтеков.
У древних перуанцев не было письменности, поэтому до нас не дошли описания их верований и ритуалов. Испанские летописцы оставили обширный материал, рассказывающий о том, что они видели, но так же, как это происходило в Мексике, их отчеты касались в основном внешних форм религии, а не ее внутреннего, потайного смысла. Но так как главной целью испанцев было уничтожение старых богов, то и такие религиозные формы вскоре перестали существовать, а повествования испанцев заканчиваются 1532 годом, когда могущественная империя инков капитулировала перед ста пятьюдесятью конкистадорами. Тем не менее мы располагаем многочисленными свидетельствами доинкского периода. Древние перуанцы славились своими великолепными ткачами и гончарами. Иногда доинкское искусство отражает жертвоприношение – мы видим отрубленные головы, другие части тела, и значение таких картин не вызывает ни у кого сомнений.
Самые первые свидетельства подобного рода поступили из окрестностей Касмы, города, расположенного на океанском побережье в двухстах милях к северо-западу от Лимы. В храме Серро Сечин, который был возведен около 2000 года до н. э., имеются несколько каменных стел. На некоторых из них изображены мертвые тела людей, так как глаза у всех закрыты; на некоторых плитах отчетливо видны отрубленные головы жертв, а на рельефах – различные части тела. Изображены на них в полный рост не только мертвецы, но и расчлененные тела.
В Паракасе, этом центре великой процветающей здесь с 2000 по 700 г. до н. э. цивилизации, расположенном на побережье к юго-востоку от Лимы, было обнаружено множество ритуальных захоронений, что свидетельствует о существовании тогда обычая, о котором упоминается в хрониках XVI века, – захоронения мертвых вместе с живыми. Некоторые из гробниц в Паракасе находятся в глубоких колодцах, в каменных камерах, напоминающих по форме бутылку. В них обычно покоятся от тридцати до сорока мертвецов, главным образом женщин и детей. По словам перуанского археолога Хулио Телло, эти останки принадлежат представителям разных социальных слоев; некоторые из них – в богатых мантиях, а другие, скорее всего слуги, завернуты в простые грубой выделки куски хлопковой материи.
В керамических урнах можно обнаружить детские трупы.
В другой части Паракаса, известной под названием «некрополь», было найдено множество тюков с мумифицированными трупами. В основном это старики, завернутые в множество слоев самого дорогого и роскошного текстиля. В этой части страны очень сухой климат – дожди обычно выпадают лишь раз в двадцать пять лет, а поэтому все тела находятся в отличном состоянии. На этой многослойной ткани, образцы которой находятся в Лимском археологическом музее, сохранились самые замысловатые узоры. Почти в каждом тюке на материи постоянно присутствует один и тот же мотив, которому ученые присвоили довольно прозаическое название – «Условное летающее существо с глазами». Этот образ настолько часто появляется, что его с полным основанием можно принять за символ смерти. В больших тюках более трети всего декоративного текстиля украшает это «существо с глазами», странная, кровожадная фигура. У нее широкий, скошенный рот, в одной руке череп, а в другой нож, а на теле полно отростков. Этот художественный мотив можно встретить не только на ткани, но и на гончарных изделиях. «Существо с глазами» – далеко не единственная фигура, которая держит в руке отрубленную голову; даже в лапах мифических птиц-кондоров и убийц-китов с перьями видны подобные трофеи. Художники из Паракаса часто изображают труп или отрубленную голову в нескольких сантиметрах от рта этих чудовищ, а это означает, что те пожирали своих жертв. Американские археологи Эдвард и Джейн Пауэлл Двайер считают, что каннибалистская сущность такого символизма не вызывает сомнения и, таким образом, «существо с глазами», которое пользовалось таким уважением среди местной элиты, по сути дела, питалось человеческой плотью.
Цивилизация мочика, которая процветала на северном побережье Перу на протяжении первых веков христианской эры, знаменита высоким искусством местных гончаров. Разнообразные сосуды культуры мочика, множество из которых сохранилось до нашего времени, настолько выразительны, что их можно считать литературой, запеченной в глине.
Они рассказывают нам о богах и изображают человеческие жертвоприношения с редкой для Старого Света откровенностью. Так, на одном кувшине в этнологическом музее в Западном Берлине изображен человек, которого сталкивают со скалы, а на другом – бог в виде опоссума, который отрезает ножом жертве голову.
В статье, написанной доктором Элизабет Бенсон, приводится множество убедительных иллюстраций, свидетельствующих о человеческих жертвоприношениях в культуре мочика. На одном раскрашенном горшке главная фигура с веревкой на ногах в центре окружена отрезанными руками и ногами. Этого человека волокут две женщины, и его дальнейшая судьба не вызывает никакого сомнения. На другом сосуде в антропологическом музее Мюнхена представлены две связанные обнаженные человеческие фигуры, которым вот-вот должны снести головы. Элизабет Бенсон высказывает предположение, что на большинстве гончарных изделий культуры мочика, которые часто относят к группе «мать и дитя», на самом деле изображена жрица, уносящая свою жертву. «Дети» на таких изображениях очень часто напоминают либо жертв для приношения богам, либо пленников. На других узорах на разных уровнях встречается целая серия человеческих жертвоприношений, которые обычно увенчивают фигуры людей, которым отрезают головы какие-то чудовища.
