Ирина Галинская - Философские и эстетические основы поэтики Дж. Д. Сэлинджера
Читатель настоящей книги найдет далее краткий обзор наиболее фундаментальных исследований творчества Сэлинджера, по преимуществу американских (и некоторые сведения об их авторах). Размещение обзора именно здесь представляется целесообразным, поскольку в дальнейшем нам придется то и дело к этим работам обращаться.
Первое монографическое исследование творчества Сэлинджера относится к 1958 г. Это книга Ф. Гвинна и Дж. Блотнера[7] «Проза Дж. Д. Сэлинджера»,[8] в которой рассмотрены все опубликованные к тому времени произведения писателя. Работа эклектична, содержит очевиднейшие методологические ошибки. Разделив творчество Сэлинджера на три периода: «ученический» (1940–1948 гг.), «классический» (1948–1951 гг.) и период «упадка» (начавшийся, по мнению Гвинна и Блотнера, после выхода в свет «Ловца во ржи»), критики исследуют каждый из этих периодов, сочетая метод формально-структурного подхода с традицией фрейдистского психоанализа. Ранние рассказы Сэлинджера Ф. Гвинн и Дж. Блотнер анализируют, пользуясь приемами прагматистского литературоведения. Они стремятся найти в этих произведениях исследование судьбы человека в социальном плане и в конце концов приходят к выводу (в духе экзистенциалистской эстетики), что здесь дано изображение разделяющей людей трансцендентально-непроходимой пропасти. Рассказы 1948–1951 гг. критики рассматривают строго в соответствии с требованиями фрейдистского подхода, считая, что тут описан мир «психически неполноценных людей, иногда находящих спасение в любви».[9] Однако, говоря о романе «Ловец во ржи», они сравнивают образ Холдена Колфилда с образом Гека Финна, подчеркивая такие реалистические достоинства сэлинджеровского романа, как живой разговорный язык, ирония.
Спустя пять лет после выхода работы Гвинна и Блотнера появилась монография У. Френча[10] «Дж. Д. Сэлинджер».[11] Работа выполнена в духе формального анализа произведений писателя, поисков «мифологических моделей», рассмотрения творчества как продукта различных литературных влияний, хотя она и содержит также попытку историко-биографического и социального исследования. Анализ творчества писателя Френч ведет в русле поисков «оппозиционных пар», отыскивая в структуре рассказа элементы, содержащие противопоставление «мира добра» и «мира фальши». Образу Холдена Колфилда Френч, например, отказывает в типичности, видит переплетение в романе двух тем: физического недомогания героя и постепенного освобождения Колфилда от эгоцентричности, принятия отвергшего его мира.[12] Герою «Ловца во ржи», считает критик, присуще стремление к статичности, и главное его желание состоит в том, чтобы оставить мир таким, каков он есть, о чем и свидетельствует, по мнению Френча, мечта Холдена Колфилда спасать детей у оврага.[13] В итоге автор приходит к выводу, что роман Сэлинджера есть «история человека, который некогда в прошлом хотел бы быть ловцом во ржи».[14]
В 1964 г. вышло пособие для учащихся школ и колледжей «Дж. Д. Сэлинджер: ловец во ржи» Ричарда Леттиса,[15] где автор анализирует творчество Сэлинджера в ключе прагматистского литературоведения, применяя социологическую терминологию и используя также эстетические категории экзистенциализма. Образ Холдена Колфилда Р. Леттис исследует в двух аспектах — влияния общества на героя и влияния героя на общество, усматривая для Холдена возможность выбора. Он может отвергнуть общество, попытаться его улучшить или примириться с ним. Холден, по мнению Леттиса, выбирает из этих вариантов худший — отвергает общество, тогда как большинство его современников идут также не лучшим, конформистским, путем. Оптимальный вариант автор видит в борьбе за улучшение общества, опирающейся, однако, на заимствованный из французского экзистенциализма девиз борьбы «без надежды на успех». «Поражение Холдена учит необходимости и цене победы, — пишет Леттис. — Необходимости стремиться, несмотря на все наше несовершенство, к такому обществу, где Холден Колфилд смог бы развиваться и процветать, стремиться к такому окружению, которое научило бы его необходимости зла, обмана и даже отчаяния…».[16] Религиозно-философское оправдание зла и несправедливости — таково, по мысли Леттиса, идейное содержание романа «Ловец во ржи», а наивысшим достижением в нем критик считает требование «любви ко всем». Вывод Сэлинджера, по мнению Леттиса, состоит в оправдании существующих порядков: возлюбите, мол, общество, в котором вы живете, возлюбите его со всеми пороками, ибо в этом — «улучшение мира».
Профессор Чикагского университета Джеймс Миллер-младший[17] в вышедшей в 1965 г. монографии «Дж. Д. Сэлинджер»,[18] несколько отходя от моды на структурализм, которой он следовал в своих предыдущих книгах, но, прибегая весьма часто к свойственной ему мистической фразеологии, все же рассматривает творчество писателя в русле традиций социально-психологической прозы. Методология исследования Дж. Миллера-младшего в этой работе — «мифологический принцип», требующий поиска в литературном произведении условно-мифических или библейских символов. Например, время действия романа «Ловец во ржи» — канун рождества — призвано, как полагает критик, символизировать смерть и воскресение. Он сопоставляет этот символ с подобным же, по его мнению, «мифологическим узлом» в «Моби Дике» Германа Мелвилла (воскресение в эпилоге романа его героя Измаила, только что погибшего в пучине океана вместе со всей командой «Пекода»[19]). Основную тему «Девяти рассказов» Дж. Миллер видит в отчуждении, понимая последнее в экзистенциалистском плане, — отчуждение в любви, отчуждение в супружестве и, наконец, просто некое мистическое нематериализованное отчуждение.[20] В некоторых случаях критик полемизирует с теми, кто склонен толковать произведения («Хорошо ловится рыбка бананка») с фрейдистско-юнгианских позиций.[21] Но порою сам пытается обнажить «архетип», усматривает «дегуманизацию героя» в избытке религиозности («Френни») и т. д.[22] Рассматривая же позднейшие произведения Сэлинджера, он, напротив, полагает, что поддаваться искушению прочитать эти работы как теологические трактаты не следует. В конце концов критик утверждает, что Сэлинджер — «романист, работающий в традициях американского романа»,[23] да и вообще в самых лучших традициях американской литературы. Готорн и Мелвилл, Эмили Дикинсон и Уитмен, Марк Твен, а также Фитцджеральд и Ринг Ларднер — вот, по мнению Дж. Миллера-младшего, предтечи писателя Сэлинджера.
В 1966 г. вышло в свет учебное пособие для студентов «Френни», «Зуи» и «Девять рассказов» Сэлинджера (критический комментарий) доктора философии Нью-Йоркского университета Карлотты Александер,[24] которая подходит к творчеству Сэлинджера с позиций современной экзистенциалистской эстетики, религиозного мистицизма и методологии психоанализа. Обнаруживая в мировоззренческой концепции писателя элементы синкретизма, Александер считает центральной темой «Девяти рассказов» и книги «Френни и Зуи» «попытку христианского духа избавиться от иллюзорных различий, которые разделяют и отчуждают людей»,[25] а в развитии характеров сэлинджеровских героев усматривает «внутренний конфликт» при столкновении воображаемого с реальным.[26] Проблема отчуждения героев также решается Александер в мистическом плане, ибо единственный путь раскрепощения личности она видит в уходе в «иллюзию», в духовном эскейпизме.
С 1962 по 1963 г. в США вышел (одновременно с монографического характера исследованиями творческого пути Сэлинджера) ряд антологий, в которых собраны статьи о творчестве писателя, принадлежащие представителям различных течений буржуазного литературоведения (позиция американской марксистской критики в них не отражена).
В 1962 г. литературный критик журнала «Тайм» Генри Гренвальд составил и прокомментировал объемистую антологию «Сэлинджер. Критический и персональный портрет»,[27] включив в нее статьи (либо отрывки из статей и книг) более двадцати критиков, представителей различных буржуазных литературоведческих школ и направлений. Составитель предпослал сборнику собственное суждение о творчестве Сэлинджера, которого считает приверженцем романтического течения в современной американской литературе. «После десятилетий, ознаменованных политическим, социальным и психологическим романами, молодежь сможет, наконец, с чувством облегчения встретиться с Сэлинджером», — пишет Гренвальд, попросту игнорируя социальные мотивы, звучащие буквально во всех произведениях писателя.[28]
