Наталья Гусева - Русский Север – прародина индославов
О происхождении и развитии русского православия написано много исследований, но, как правило, их авторы ведут отсчет исторического времени этой ветви христианства с конца X в., с года крещения Руси. К сравнительно небольшому количеству работ, анализирующих связь православия с язычеством, будет, очевидно, скоро добавлено еще много книг и статей, так как эта проблема требует пристального внимания. Ведь довольно трудно представить себе, что за сравнительно короткий срок все славянские племена приняли полностью чуждую им религию. В приказном порядке князья не смогли бы добиться искреннего отказа народа от прежних привычных культов и заставить его поклоняться новым святыням — так можно добиться только показного эффекта. Во многих случаях поначалу они шли этим путем, преследуя и истребляя волхвов при поддержке христианских священников, первые из которых были византийскими греками, исполнявшими политические заказы своих прежних и новых господ.
Но по мере того как и русские становились служителями церкви, насильственное внедрение новой веры стало постепенно превращаться в приспособление ее к привычным для язычников формам религиозного служения и, главное, верований.
В евангелические формы византийской религии стали все активнее проникать языческие культы, обожествление природы во всех ее многообразных проявлениях и поклонение космическим явлениям. Показательно и то, что алтари всех православных храмов обращены на восток, в сторону восходящего солнца — главного объекта поклонения язычников. Год за годом протекал процесс этого слияния и рождалась новая форма христианства — русское православие.
В его установлениях нашли свое отражение древнейшие праздники язычников, многие нормы их общинных отношений и ряд поведенческих предписаний, всему этому отводились соответствующие «гнезда» в церковно-вероисповедных уложениях.
Эстафета славяно-языческой культуры, складывавшаяся в течение многих тысяч лет и прошедшая русско-языческий этап своего развития, перешла в новое русло, которое можно условно назвать православно-языческим.
О глубокой древности некоторых форм язычества, вошедших в христианство, мы можем, за отсутствием письменных свидетельств, судить по ряду аналогий, сохранившихся в вере и обычаях других народов, и в том числе жителей Индии, каким бы странным это ни казалось.
В славянских землях и в Индии до сих пор ярко и радостно отмечается праздник весеннего солнца — один из самых великих праздников года. Церковные иерархи христианства слили его с учением о воскресении Христа — с днями Пасхи, а в Индии и в наши дни отмечают его во многом так же, как в глубочайшей древности праздновали его наши язычники, приветствуя расцвет летнего солнца. Это тоже можно рассматривать как один из интереснейших признаков древней арья-славянской (или еще более древней общеиндоевропейской) культурной близости.
Нельзя не обратить внимания на то, что в Индии этот праздник, именуемый Холи, носит выраженный «импортный» характер: по всей видимости, он был принесен арьями из более северных стран, потому что в Индии климат таков, что не было явных причин ликовать по поводу вступления солнца в полную летнюю силу, когда оно начинает выжигать траву, иссушает источники влаги, да и саму почву.
Но — празднуют. И характерно при проведении праздника то, что главный его разлив приходится не на южные, а на северо-западные и северные области страны — на первичные земли расселения здесь арьев.
В славянских землях люди, издревле готовившие к этому дню сдобную выпечку, творожные блюда и крашеные яйца (все это — древнейшие жертвенные магически-заклинательные яства), были научены церковью воспринимать эту пищу как разговление после поста и после пения молитвы «Христос воскресе». Сменилось название обрядов, но не изменилась их суть: солнце набирало силу, удлинялся день, близилось время пахоты, появлялась первая трава для выпаса скота, кончался зимне-весенний пост — церковный праздник в полной мере отразил сущность языческого прообраза.
И это лишь один из многих примеров. Ведь не менее ярким предстает и церковный праздник Рождества, приуроченный к дням зимнего солнцеворота. Мы не знаем, к каким глубинам памяти восходит поговорка «солнце на лето, зима на мороз», но по ней ясно видно, как умели наши далекие предки точно учитывать начало прибавления дня.
Эта победа солнца над мраком тоже отмечалась бурным праздничным весельем, приготовлением жертвенно-ритуальной пищи, а также разнообразными проявлениями народного художественного творчества: изготовлением особых игрушек и изображений, плясками, гаданиями, театрализованными представлениями. Здесь уместно вспомнить о том, что и в наше время в некоторых деревнях к дню зимнего солнцеворота выпекают из пресного теста «коровушек», которых затем обычно и раскрашивают, как бы предрекая приход красочной весны; этих мелких тестяных «коровушек» дарили детям, которые ходили по домам с песнями о солнце. Ведь до наших дней дожили святочные действия и игры, часть которых была превращена церковью в христославные хождения из дома в дом. Доныне во многих местах живо и скоморошество, хотя его всегда преследовала церковь как действия, не согласующиеся с религией. (Здесь уместно попросить читателя обратить внимание на приведенные в нашем разделе «Библиография» работы Л.Л. Зарубина, впервые проследившего черты сходства в народной культуре индоарьев и славян и, в частности, в их праздниках.)
Ритуальное северорусское печенье «вьюха», связанное с культом Солнца (Каргополь)
В Индии, с которой мы здесь многое сравниваем, зимний солнцеворот отмечается не так ярко: он не играет там большой роли в хозяйстве. Но ему предшествует целый цикл праздников, связанных с осенним солнцестоянием, что встречает ряд аналогий со славянскими языческими праздничными действиями, ритуалами и обычаями, связанными с завершением полевых работ.
Из числа схождений можно указать и на отношение людей к домашнему скоту, в частности к корове, которая и у русских всегда воспринимается как мать, кормилица всей семьи (в русской литературе можно найти много описаний ритуального прощального поклонения корове, которую надо продавать или отводить на убой), а уж в Индии это полурелигиозное отношение развилось до степени культового почитания — там почти повсеместно по давней традиции запрещен забой коров, их считают матерями человечества и поклоняются им.
Подобно тому, как некогда на Руси волхвы освящали стойла для скота, самих животных и места их выпаса, так стали у нас в деревнях это делать православные священники, что отмечалось местами до середины XX в.
Культ матери земли сохранялся в среде русского крестьянства почти до нашего времени, и православного священника тоже можно было видеть на полях с молебном об урожае, о дожде, о Божьей милости к людям.
По глубокому убеждению православных пастырей, именно Церковь проповедует истину, а поэтому верующие не должны отрицать все доброе и светлое, что было принято в язычестве. Принимая мир как творение Бога, именно землю следует считать Божьим творением, равно как и к труду на ней нужно относиться как к благословенному делу, что сливает воедино религиозные убеждения православных с языческими, а значит, и с древнейшими земледельческими обрядами и магическими действиями. Не являются случайными совпадения дат сельскохозяйственного календаря с узаконенными Церковью праздниками и обрядами. Начало полевых работ освящается днем святого Георгия; священники служили молебны, призывая в Ильин день (и несколько дней после него) пророка Илью одарить землю плодородием и орошать ее в должные сроки дождем; начало посевов было связано с моленьями и крестным ходом, при котором священник символически осыпал землю зерном и орошал ее святой водой, молитвами на поле сопровождалось и начало вспашки; с иконами встречали на поле и первые всходы и т. п. И все это сочеталось с приготовлением особой пищи, что идет от глубочайшей древней магии: накануне сева пекли особые пироги, собирая для них муку от разных хозяев, при созревании плодов и перед севом озимых проводились праздники Спаса и т. д.
Пахота. Миниатюра из «Синодика Вологодской церкви». XVII в.
Из глубины веков через освоение языческих обрядов Церковь почерпнула и обычаи, связанные с погребением покойников. Она узаконила отпевание, тризну-поминки, а также обычай выноса тела ногами вперед (наши предки в неведомой дали времен верили, что при таком выносе покойник как бы заметает свой след волосами, и дух его не сможет найти дорогу обратно к живым), и завешивание отражающих поверхностей (зеркал), чтобы в них не «зацепился» дух, и многое другое, связанное с погребением.
К таким же сохранившимся издревле верованиям следует причислить и культ огня, веру в его очищающую силу. Она от эпохи язычества сохраняется в деревнях до наших дней у многих славян, как и купальские «очищающие» костры, прогон скота между двумя кострами и т. п. Этот культ вошел в церковь не только в виде обычая возжигания огней, свечей и лампад, освящающих всякое обрядовое действие и охраняющих людей от нечистой силы, но и в удивительном обряде «пещного действа». Это действо исполнялось в церкви при конце Рождественских праздников и носило характер мистериального театрализованного представления. Сооруженные из дерева высокие «печи», украшенные резьбой, имелись в некоторых церквах еще в XIX в. Языческая вера в очищение огнем и даже в воскресение через огонь (что связано, видимо, с обычаем древних славян сжигать на кострах тела умерших) отразилась здесь в игровом исполнении одного отрывка из Священного Писания. В этом тексте говорится о том, как халдеи бросили в печь христианских отроков, но те не сгорели, а молились, и ангел вывел их из печи невредимыми. В церковном «действе» участвовали два халдея в особых шапках, вводившие в «печь» трех отроков в белоснежных одеждах, и деревянный ангел, спускаемый на веревке. Отроки поют молитвы и, когда ангел достигает «печи», выходят невредимыми, вслед за чем все действующие лица мистерии участвуют в церковной службе, что и означало принятие «халдеями» христианства.
