Роман Белоусов - Рассказы старых переплетов
Вслед за Роганом арестовали и Жанну. Началось следствие. За решеткой оказался и знаменитый граф Калиостро. Этот «маг и волшебник» в тот момент имел огромное влияние на Рогана, жил в его дворце, пользовался безграничным доверием, ловко извлекая из карманов хозяина звонкую монету. Такой век — для шарлатанов и магов наступили золотые времена. Авантюрист незаурядного пошиба, человек безусловно неглупый и образованный, Калиостро снискал шумный успех во многих европейских столицах. Незадолго до скандала с ожерельем он побывал в Петербурге, где под именем графа Феникс поражал высший свет своими чудесами: «У княгини Волконской вылечил больной жемчуг; у генерала Бибикова увеличил рубин в перстне на одиннадцать каратов и, кроме того, изничтожил внутри его пузырек воздуха; Костичу, игроку, показал в пуншевой чаше знаменитую талию, и Костич на другой же день выиграл свыше ста тысяч; камер-фрейлине Головиной вывел из медальона тень ее покойного мужа, и он с ней говорил и брал ее за руку, после чего бедная старушка совсем с ума стронулась… Словом, всех чудес не перечесть», — писал о некоторых проделках Калиостро в одноименном рассказе А. Н. Толстой.
Обманщик этот превзошел даже известного графа Сен-Жермена. Он, например, уверял, что обладает жизненным эликсиром и будто бы родился чуть ли не до нашей эры, познал тайну исцеления всех болезней, знает секрет философского камня, позволяющего обращать любой металл в золото. Мало того, умеет вызывать и разговаривать с духами, разгадывать сокровенные мысли, предсказывать судьбу с помощью волшебного зеркала. И многими другими чудесами поражал этот волшебник и чародей. Калиостро в присутствии нескольких человек вызывал призраки великих людей прошлого, то есть, как мы говорим сегодня, подвергал рецепторов массовому гипнозу. Об этом писали даже французские газеты. В них сообщалось, что в доме на улице Сен-Клод состоялся фантастический ужин на 13 персон, среди которых, кстати, был и кардинал Роган. В тот вечер гости «встретились» и «разговаривали» с некоторыми умершими знаменитостями — в частности, с Вольтером, Монтескье и Дидро.
Вернувшись из России, где был уличен в приверженности масонству и по этой причине выслан, он поселился сначала в Лионе, а затем в конце января 1785 года перебрался в Париж под крылышко своего нового покровителя Рогана, полностью подчинив его своему влиянию. К этому времени кардинал как раз получил от королевы подписанный ею документ и состоялась передача ожерелья, иначе говоря, кража.
Уверовав в сверхъестественные возможности графа-чародея, кардинал уповает на его волшебное искусство и надеется, что тот с помощью магии и заклинаний поможет ему вернуть расположение королевы. Разумеется, шарлатан не возражает. Он убеждает Рогана, что королева переменила к нему отношение на более благосклонное, чему свидетельство ее собственные письма. Видимо, «маг и волшебник» не разгадал подлинных намерений Жанны де Ламотт. Более того, ведя свою игру и убеждая кардинала в симпатии к нему королевы, он невольно содействовал планам авантюристки. Она оказалась ловчее. И во время следствия обвинила Калиостро в том, что он якобы является главным организатором похищения ожерелья. Будто даже он подделал подпись королевы. И вообще осуществил аферу чужими руками, присвоив себе самые крупные бриллианты. Другие, более мелкие, переправил с графом де Ламотт в Лондон. Что касается ее, Жанны, то она стала всего лишь исполнительницей воли кардинала, вовлеченного в обман «подлым алхимиком».
Откуда у нее неожиданно появились средства? На этот вопрос последовал наглый ответ, что любовнице его преосвященства можно позволить и не такую роскошь.
Тем временем розыски, предпринятые полицией, привели к важным открытиям. В Брюсселе была арестована Николь Лаге, скрывавшаяся под именем баронессы Д'Олива. Она показала, что по наущению Ламотт разыграла в саду роль королевы. Взят был под стражу и Рето де Вильет, пытавшийся скрыться в Швейцарии. Он признался, что по просьбе той же Ламотт и в ее присутствии подделал подпись королевы на записке ювелиру. Стало также известно о том, что граф де Ламотт продал в Лондоне бриллиантов на десять тысяч фунтов стерлингов. Лишь с арестом Николь и Рето картина преступления становится яснее. Следствие, однако, продолжалось, и участники аферы находились за решеткой.
Ex librisНарод же, лишенный возможности смаковать пикантные подробности скандалов двора, обсуждать пышные празднества высшего света, восторженно принимает любое сообщение об афере. В кои-то веки выпадает счастье посмотреть на такое захватывающее представление: кардинал публично обвинен в мошенничестве, а в складках пурпурной епископской мантии таится полный комплект жуликов, обманщиков, фальсификаторов и, вдобавок, на заднем плане — в этом вся соль! — гордая высокомерная австриячка! Более занимательного сюжета, чем скандальная история с «красавчиком-преосвященством», и не придумать для авантюристов пера и карандаша, для памфлетистов, карикатуристов, мальчишек-газетчиков. Даже полет на шаре братьев Монгольфье, завоевавший человечеству небо, не привлекает такого внимания Парижа, да что Парижа, всего света, как этот процесс королевы, который постепенно превратится в процесс против королевы. Когда до слушания дела публикуются в печати речи защитников, по закону не подлежащие цензуре, книжные лавки берутся приступом, приходится вызывать полицию. Бессмертные произведения Вольтера, Жан-Жака Руссо, Бомарше на протяжении десятилетий не расходились такими огромными тиражами, как за неделю — речи защитников. Семь, десять, двадцать тысяч экземпляров, еще с влажной типографской краской, рвут из рук книгонош, в иностранных посольствах посланники целыми днями упаковывают пакеты, дабы, не теряя времени, переслать самые последние новости о придворном скандале в Версале своим, сгорающим от любопытства, государям. Неделями не говорят ни о чем ином, самые чудовищные предположения и догадки слепо принимаются всерьез. На суд является множество людей из провинции, дворяне, буржуа, адвокаты; в Париже ремесленники часами околачиваются возле парламента, оставив свои мастерские и лавчонки на произвол судьбы. Инстинктивно, бессознательно и безошибочно народ чувствует: здесь будут судить не за какое-то заблуждение, нет, из этого маленького грязного клубка будут вытянуты все нити, ведущие к Версалю; темные секреты «летр де каше»[3], этого документа королевского произвола, расточительность двора, бесхозяйственность в финансах — все теперь берется на мушку, впервые вся нация наблюдает в щель забора, образованную случайно сорванной планкой, тайную жизнь высокомерных властителей. В этом процессе речь пойдет о значительно большем, чем об ожерелье, речь пойдет о режиме, ибо это обвинение, если его искусно направить, может обернуться против всего правящего класса, против королевы, и тем самым — против королевства. «Какое великое и многообещающее событие! — восклицает один из тайных фрондеров в парламенте. — Кардинал изобличен в мошенничестве! Королева запутана в скандальном процессе! Какая грязь на посохе епископа, какая грязь на скипетре! Какой триумф идей свободы!»
Осуждение «мадам Дефицит»
Мария-Антуанетта официально не проходила по делу об ожерелье. Тогда и подумать никто не смел, чтобы королева отвечала на вопросы судей. Это произойдет позже, семь лет спустя, когда ненавистная народу австриячка предстанет перед революционным трибуналом.
Между тем по Парижу пополз слушок, что королева причастна к скандалу. Будто тайно она участвовала в сделке, однако дано указание всячески выгораживать ее. Судачили и о том, что якобы кардинал великодушно взял всю вину на себя. Нашлись и такие, кто считал, что дело вовсе не в ожерелье. Просто несчастная де Ламотт, являясь поверенной в сердечных делах королевы, стала ей неугодной. Вот от нее и поспешили избавиться, обвинив в краже.
Во время следствия, длившегося несколько месяцев, да и потом на суде, имя королевы запрещалось произносить. Даже Ламотт поначалу отказывалась утверждать, что Мария-Антуанетта причастна к обману с ожерельем. Правда, позже она заговорит иначе. И тем не менее, хотя и незримо, священная особа королевы оказалась на скамье подсудимых.
Ex librisВсе акты, свидетельские показания и другие документы этого запутаннейшего из процессов неопровержимо подтверждают: Мария-Антуанетта не имела ни малейшего представления об этой гнусной возне с ее именем, с ее честью. Юридически она абсолютно невинная жертва, она не только не была соучастницей этой самой дерзкой во всемирной истории аферы, но ничего не знала о ней. Она никогда не принимала кардинала, никогда не знала обманщицу Ламотт, никогда не держала в руках ни одного камешка ожерелья. Лишь недоброжелательное предубеждение, лишь сознательная клевета могли свести вместе как единомышленников этих троих: Марию-Антуанетту, авантюристку и недалекого кардинала.
