Питирим Сорокин - Человек. Цивилизация. Общество
Таким образом, доказать существование необходимых законов возможно лишь при условии постулирования их, то есть допущения того, что нужно доказать, а такой способ доказательства называется логическим кругом, и цена ему — ломаный грош. Конечно, каждый может постулировать все, что Бог ему на душу положит, но одно дело — вера во что-нибудь, а другое дело — доказать, что субъект этой веры существует. Отсюда видим, что попытка доказать существование необходимых законов невозможна и напоминает вполне попытку вытащить себя самого за волосы из болота. Пусть этим тешатся любители, а «не-любителям» не стоит этим заниматься.
Таким образом, остается лишь второй ответ, гласящий, что закон есть не что иное, как связь предметов, подмечаемая человеком благодаря многократному однообразному повторению этой связи.
Если я постоянно наблюдаю, что какое-нибудь явление А всегда следует за В, то у меня создается вероятная гипотеза, что А всегда будет следовать за В. Эта связь называется законом.
Находиться вне вещей и управлять ими закон не может, ибо он сам-то есть не что иное, как обнаружение тех свойств, которыми обладают вещи. Если газ при уменьшении давления в 5 раз увеличивается в объеме в 5 раз, то это происходит не в силу существования какого-нибудь автономного закона, а в силу того, что таково свойство самого газа.
Раз дан мне камень, то он падает опять-таки не в силу закона, находящегося вне его, а в силу того, что таковы свойства его, закон же есть не что иное, как обнаружение этих свойств.
Поэтому закон, по остроумному выражению В. М. Чернова, столько же управляет явлениями, сколько управляет ветром флюгер, движение которого он призван показывать. Иначе можно формулировать закон как положение, в силу которого раз даны такие-то и такие-то условия, то происходит то-то и то-то. Раз дан мне H2 и О (водород и кислород), то при вполне определенных условиях получается вода. Точно так же раз дан мне газ, то при уменьшении давления его объем увеличивается. То же самое представляет собой и любой реальный закон. Абсолютной разницы между фактом образования воды и законом тяготения нет. Разница только в величине области действия и проявления того и другого. Так как эти факты повторяются, их может наблюдать и исследовать каждый, то благодаря многократному повторению этого процесса последовательность явления подмечается человеком и в результате этого получается возможность предсказать, что раз такие-то и такие-то условия повторяются, то повторяются и соответствующие следствия, ибо так было.
Понимаемый таким образом закон теряет все свои метафизические свойства и из неумолимой Мойры превращается в хорошо обоснованную гипотезу, позволяющую человеку ориентироваться в бесконечной по количеству и качеству реальности. Никакого преимущества в отношении своей реальности и необходимости перед простым фактом или вещью он не имеет…
Мир не есть совокупность вещей, где имеется некий центр (как бы его ни называли) и где все прочее ему подвластно, но мир есть совокупность вещей, из которых каждая имеет свое место и свои свойства.
Между этими вещами существует взаимодействие и возникают те или иные отношения — иначе говоря, связь.
Часто повторяющаяся связь фиксируется человеком, и в результате этого получается «закон». Из этого видно, что всякий закон, выражая связь элементов мира, тем самым рождается из фактов и фактами же проверяется. Итак, закон неумолимой Мойры превращается в простую связь элементов мира, связь, подмечаемую человеком, но позволяющую ему, благодаря частому повторению, предвидеть следствие на основании данных условий. Раз дан мне определенный объем газа и на него производится давление, то я говорю, что объем газа уменьшается во столько раз, во сколько увеличилось давление, ибо так было раньше, так, вероятно, будет и впредь.
Следовательно, вся сила, если так можно выразиться, заключается не в законе, а в тех условиях, которые даны мне, или в тех вещах, которые составляют эти условия.
Запомним это и пойдем дальше. (Я не останавливаюсь на этом долее. Желающих познакомиться подробнее с этим отсылаю к книгам: Зиммеля «Проблемы философии истории»; Риккерта «Границы естественнонаучных образований понятий»; Xenopole — «La theorie de l’histoire»; Риля A. «Теория науки и метафизики»; Льюиса «Вопросы о жизни и духе»; Маха «Познание и заблуждение» и «Анализ ощущений»; к ряду статей Н. К. Михайловского, а в частности: «Идеализм, реализм и идолопоклонство», «Что такое прогресс»; Лаврова: «Исторические письма», «Задачи позитивизма и их решение», «Задачи понимания истории»; Чернова «Философские и социологические этюды»; Делевского «К вопросу о возможностях исторического прогноза» и др.).
До сих пор, толкуя о законе явлений, мы все время имели в виду явления повторяющиеся, изучаемые главным образом в физике, химии и других естественных науках. Мы говорили, что на основании предыдущих опытов раз даны нам условия А, В, С, то и возникают следствия А1 В1, С1, ибо раньше А, В, С вызывали А1, В1, С1… Теперь спрашивается: так ли обстоит дело и в истории? Можно ли и в ней вывести какие-либо законы?
Если, конечно, история имеет дело с повторяющимися явлениями, то да — возможно формулировать законы этих повторяющихся явлений.
Но в том-то и дело, что история как раз изучает факты неповторяющиеся, и поэтому здесь положение рыцарей фатализма становится уже совсем безнадежным.
Всякое регулярно повторяющееся явление не есть объект истории, ибо регулярное повторение исключает всякую историю. У математического маятника, вечно качающегося от А к В и обратно, нет истории. Он вечно будет балансировать взад и вперед, и поэтому история с ним не имеет дела, как не имеет дела и с другими повторяющимися явлениями: со сменой дня и ночи, времен года и т. д.
В историю вообще, и в частности в человеческую, входят только неповторяющиеся, в своем роде единичные и своеобразные факты. Поэтому всякая историческая эпоха — это нечто вполне индивидуальное, и вся история есть цепь индивидуальных эпох-звеньев, где нет тождества между двумя какими-нибудь звеньями. Античный мир — явление единичное, как единичны средние века и т. д. (См. помимо указанных работы Бернгейма, Мейэра, Менгера, Лацаруса и др.)
Раз это так, то поставленный выше вопрос сводится к вопросу: возможен ли закон исторический, то есть закон неповторяющихся явлений? Посмотрим. Ведь каждый закон, вроде вышеприведенных, гласит, что раз даны такие-то и такие-то условия, то бывает то-то. Но в истории это положение неприменимо. Даже допуская, что данные условия точно проанализированы, здесь мы не можем сказать, что непременно будет то-то, потому что в первом случае, при повторяющихся явлениях, нам было известно, что бывает при определенных условиях, ибо условия эти повторялись, как повторялись и их следствия.
Здесь же мы в первый раз встречаемся с такими условиями, и какое следствие должно быть — мы не знаем, ибо у нас нет опыта. Здесь поэтому мы можем только гадать, а не формулировать законы. Поясним эту мысль.
В факте бросания камня у нас условия в общем всегда были одни и те же. Раз заметив, каковы следствия этих условий, и проверив их, мы знаем, что если условия даны (земля, брошенный камень и др.), то известны и следствия этих условий (камень падает).
В истории же в каждый момент условия уже не те, что были прежде. И мы можем лишь сказать, что в прошлом из таких-то условий вытекало то-то. Но ведь в данный момент условия-то новые, а не прежние, поэтому на основании бывшего и сущего не можем никогда сказать, что неминуемо должно быть в будущем. Каждый закон, в подлинном смысле этого слова, предполагает повторение; история не знает повторений; поэтому говорить о законе истории — значит не понимать закона.
Но, кроме того, ведь мы допустили, что можно точно учесть условия данного момента. Однако эта задача не из легких и едва ли возможна. Нет надобности для подтверждения повторять обычные фразы о сложности и бесконечной разнообразности исторических явлений. Это стало трюизмом. Но иногда не мешает вспомнить и об этом. Именно одна эта сложность уже мешает возможности формулировать исторические законы. В естественных науках или вообще при изучении повторяющихся фактов мы можем наблюдать явление многократно, упрощать его, производить в лаборатории опыты и т. д. В истории мы видим нечто иное. Здесь явление повторяется только раз, в пробирке его не воспроизведешь, под микроскоп не положишь.
Но допустим и это, допустим, что исторические условия точно учтены. Можем ли мы и тут сказать, что будет? Другими словами: можем ли мы сказать, что история управляется такими-то законами? Нет, потому что человечество и земля не есть абсолютно изолированные от остального мира вещи, они находятся во взаимодействии с остальным миром, влияют на него и сами находятся под его влиянием. Поэтому, чтобы учесть условия, необходимо учесть не только исторические условия, но и условия всего мира, и только тогда можно сказать, что условия известны и что должно наступить то-то и то-то.
