Милослав Стингл - Черные острова
Пропагандистская кампания Рэ вызвала большой интерес к Новой Франции. И маркиз начал продавать земли. Три тысячи доверчивых людей купили участки у человека, которому не принадлежало ни одной пяди земли. Начали раскупать и акции различных предприятий, которые Рэ задумал создать на архипелаге. Больше всего денег получил он от колонистов, которые мечтали скорее попасть в «землю обетованную».
В 1879 году, спустя семь лет после того, как началась удивительная кампания по распродаже части Меланезии, на архипелаг, открытый Дюперри, отправилась первая группа колонистов. В январе следующего года она добралась до Порт-Бретона. К своему величайшему изумлению, будущие жители «Новой Франции» обнаружили, что на берегу порт-бретонского залива никакого города не существует. Кое-кто предпочел остаться на корабле и отправиться в Австралию. А те, кто все же высадился, в большинстве своем погибли от свирепствующей здесь малярии. Оставшимся в живых, до смерти измученным людям позже удалось спастись в методистской миссии. К тому времени в путь отправился второй корабль с колонистами, которых Рэ послал на столь же верную смерть. Но прежде чем новые колонисты сумели сообщить в Париж о действительном положении дел, подошел третий, а затем и четвертый корабль.
Всего в Порт-Бретон отправилось около тысячи обманутых людей, заплативших маркизу за участки около миллиона франков. Из тысячи французов, бельгийцев, итальянцев и испанцев вернуться домой из порт-бретонского ада удалось едва лишь каждому двадцатому. А к концу века на архипелаге из тысячи доверившихся Рэ людей, которых он принес в жертву своей алчности, осталось жить всего три человека. От Порт-Бретона сохранился лишь мельничный жернов в рабаульском парке.
И все же уже тогда этот архипелаг можно было колонизировать. Однако следовало выбрать более подходящее, чем Порт-Бретон, место. Например, побережье Новой Британии вокруг Рабаула, которое уже в течение десятков лет представляет собой огромную плантацию. Во время поездки по главной дороге от Рабаула до Кокопе я видел непрерывную стену кокосовых пальм и деревьев какао.
Северная часть Новой Британии, полуостров Газели, названа так не по имени газелей, которые здесь никогда не водились, а корабля с таким наименованием. Полуостров соединяется с основным массивом Новой Британии узким перешейком. Большинство кокосовых плантаций на обширном побережье полуострова долгое время принадлежало невероятно богатой и могущественной женщине, которую рабаульцы до сих пор называют королевой Эммой. Она, так же как маркиз и его несчастные колонисты, живет теперь уже только в воспоминаниях и легендах этого архипелага.
«Королева» рабаульских колонистов была полукровкой. Родилась она в Полинезии, на островах Самоа. Мать ее происходила из рода одного из вождей Самоа, а отцом был Дж. М. Ко – американский коммерсант, который появился на островах Полинезии, когда ему было двадцать три года. Здесь он открыл, свое дело и был назначен американским консулом в Апии.
Консульскими делами Ко занимался на островах Самоа пятнадцать лет. За это время он успел трижды жениться и завести семнадцать детей. Эмма, одна из многочисленных консульских дочерей, вышла замуж девятнадцати лет. Ее мужем стал Генри Джеймс Форсайт, иностранец с Маврикия. Он вскоре умер, и прелестная полукровка стала возлюбленной новозеландского авантюриста капитана Фарелла. Она доверила ему все свое состояние, унаследованное от Форсайта. На эти средства любовники арендовали корабль и отправились на архипелаг Бисмарка.
На своем судне они объезжали местных производителей копры, покупали ее и переправляли на приемные пункты крупных компаний. Необычной паре сопутствовал все больший успех. Особенно удивительный коммерческий талант обнаружился у госпожи Эммы. Вскоре она и капитан Фарелл стали самыми преуспевающими скупщиками копры из всех торговцев, посещавших меланезийские деревни на побережье архипелага Бисмарка.
Когда Фарелл умер, прекрасная торговка сама продолжала начатое дело. Спустя некоторое время она решила изменить образ жизни и осела на полуострове Газели. У нее, появилось немало друзей среди местных белых колонистов. Именно она предоставила необходимые средства, врачебную помощь и пищу жителям «колонии» де Рэ.
Для своей резиденции Эмма выбрала самое большое в те времена поселение на полуострове Газели – Гербертсхеё. Полуостров, да, собственно, и весь архипелаг, не принадлежал тогда еще ни одной колониальной державе. Так богатая красивая полукровка стала признанной «королевой» обширной части архипелага. Симпатии меланезийцев она снискала и тем, что справедливо разрешала их споры, лечила и оказывала другие услуги. На полуострове Газели Эмма разбила первую плантацию.
Дела ее шли превосходно. Она покупала корабли и основывала все новые и новые плантации. Управляющими на них Эмма назначала своих сестер, зятьев и других родственников. Несмотря на огромную занятость, она не утратила своей исключительной привлекательности и в более зрелом возрасте, напоминая скорее чистокровную полинезийку, чем полукровку.
Со временем Эмме на полуострове Газели стало принадлежать сто пятьдесят тысяч акров плантаций. Копру на своих собственных кораблях она возила в Австралию и Европу.
Когда архипелаг Бисмарка был провозглашен немецкой колонией, Эмма быстро сблизилась с новыми хозяевами и вышла замуж за одного из молодых кайзеровских офицеров.
Лишь в 1912 году «королева» архипелага Бисмарка покинула свою огромную империю – она продала ее синдикату гамбургских фирм. Начавшаяся война застала ее уже не на полуострове Газели, а на французской Ривьере, куда она прибыла с тремя роскошными «роллс-ройсами». Однако Эмма и ее новый супруг вскоре окончили здесь свой жизненный путь. Со времени смерти этой необычной женщины прошло немало лет. И все же обитатели архипелага Бисмарка не забыли своей «королевы». В наши дни «королева» Эмма стала легендой, которая интересует посетителей архипелага Бисмарка больше, чем какое бы то ни было повествование. И тогда как от тысячи «порт-бретонских» колонистов не осталось ничего, кроме мельничного жернова в рабаульском парке, на побережье полуострова Газели до сих пор процветают гигантские плантации, заложенные «королевой» Эммой.
У ЖИТЕЛЕЙ НОВОЙ ГВИНЕИ
Наконец после Соломоновых островов и архипелага Бисмарка я отправился на остров, который в Океании интересовал меня больше всего, – на Новую Гвинею! Путь оказался нелегким: из Рабаула (Новая Британия) в Кавиенг, на Новую Ирландию, оттуда – на острова Адмиралтейства, а затем с острова Манус через море в ближайший порт Новой Гвинеи – Маданг. В этих местах, где когда-то жил и трудился знаменитый русский путешественник Н. Н. Миклухо-Маклай, я задерживаться не стал и отправился дальше в Лаэ, небольшой городок, расположенный на берегу широкого залива Хьюон на северо-восточном побережье Новой Гвинеи.
Это – один из первых опорных пунктов европейцев на Новой Гвинее. Именно отсюда, с берегов залива Хьюон, начала распространять свое влияние на северо-восточную часть Новой Гвинеи кайзеровская Германия, которая сумела добиться признания своей власти над этой территорией и переименовала ее в «Землю кайзера Вильгельма» (в наши дни ею пока управляет Австралия).
Она включала в себя не весь остров папуасов[16], а только его северо-восточную часть. Граница ее на юге проходила по восьмому градусу южной широты, на западе – по сто сорок первому градусу восточной долготы. Западную часть острова присвоили голландцы, а южную – в 1888 году – англичане, которые вскоре передали юго-восточную часть Новой Гвинеи под управление Австралийского Союза. С тех пор эту Часть острова называют Папуа[17].
Таким образом, Новая Гвинея стала единственным островом из десятков тысяч островов Южных морей, который разделили между собой несколько хозяев. Итак, экономически наиболее важную часть, ту, где расположен Лаэ, захватила бисмарковская Германия. Тому, кто знаком с историей открытия и завоевания Новой Гвинеи, успех кайзеровской политики покажется несколько странным. Более трехсот пятидесяти лет бороздили воды Новой Гвинеи мореплаватели из разных стран Европы. Вначале это были испанцы и португальцы. Один из них, Жоржи ди Минезиш, предприняв экспедицию к Молуккским островам, проскочил их и открыл землю папуасов, назвав ее по имени своего «покровителя» островом Святого Георгия. Другой испанский мореплаватель, побывавший на Новой Гвинее в 1545 году, Иньиго Ортис де Ретес, окрестил остров вторично, причем именем, которое сохранилось до наших дней. Он назвал его так потому, что хорошо знал африканскую Гвинею, а папуасы чем-то напоминали ему темнокожих ее жителей.
В начале XVII века в водах Новой Гвинеи появились голландские мореплаватели – Янц, Схаутен, Карстенс и др. Из англичан здесь первым побывал пират Уильям Дэмпир. И наконец, в первой половине XIX века на новогвинейскую землю вступают французы – Исидор Дюперри и Брюни д'Антркасто.
