Александр Васильев - Этюды о моде и стиле
Ламанова неоднократно выступала в те годы со статьями о моде в журнале «Красная нива» и «Ателье». В 1923 году Ламанова участвовала в проектировании массового костюма в «Ателье мод» при тресте «Москвошвей». Ее модели демонстрировали известная киноактриса тех лет Ольга Хохлова и муза поэта Маяковского Лиля Брик. В 1925 году работы Ламановой были выставлены вместе с моделями других мастериц — Евгении Ивановны Пржибыльской (1878–1949), бывшей крупнейшим специалистом по украинской вышивке, Надежды Сергеевны Макаровой (1898–1969), племянницы Ламановой, ставшей впоследствии первой руководительницей Московского дома моделей, Веры Мухиной, известного скульптора, занимавшейся также в то время и проектированием модной одежды. Эта коллективная работа московских художниц-модельеров получила высокую оценку в советском павильоне на Парижской выставке «Ар деко» в 1925 году и получила гран-при за костюм, основанный на народном искусстве.
Другой неординарной художницей того десятилетия была Варвара Федоровна Степанова (1894–1958), ученица студии Константина Юона, жена А. Родченко. Варвара Степанова вошла в историю отечественной моды своими работами для текстиля в кубистической манере и театральными костюмами для московского театра Всеволода Мейерхольда. Замечательны рисунки моделей и соратницы Степановой по журналу «Леф» Любови Сергеевны Поповой (1889–1924). Бывшая ученица студий С. Жуковского и К. Юона, а также парижской студии «Метценже» Любовь Попова работала в 1923–1924 годах в художественной мастерской Первой ситценабивной фабрики (бывш. Цинделевская). Однако конструктивистские поиски этих художниц моды считались тогда слишком авангардными и не были поняты потребителем. Искусствовед Ф. Рогинская писала в журнале «Советское искусство» в 1926 году: «Их геометрические рисунки создали известный шум, вызвали моду, которая, однако, очень быстро схлынула. Когда тресты снова стали получать образцы заграничных рисунков, спрос на конструктивные рисунки прекратился. Потребитель снова предпочитает декоративное богатство и разнообразие мелко сплетенных линий и пятен заграничных рисунков сплошным и резким плоскостям геометрических фигур. Конструктивисты, оставшиеся непреклонно верными своим традициям, тем самым оказались неприемлемыми для производства».
Особняком в списке творческих женщин в Москве послереволюционной поры стоит имя замечательной художницы по костюмам и автора редкостных вышивок и аппликаций по текстилю Варвары Андреевны Каринской, урожденной Жмудской. Дочь харьковских помещиков, Варвара Каринская после революции переселяется в Москву на Тверской бульвар, неподалеку от Ламановой, где открывает под покровительством наркома просвещения Анатолия Луначарского школу вышивки и ателье дамских мод вместе с чайной комнатой под названием «Аре». Поэт Демьян Бедный спас Каринскую от ареста, готовившегося по приказу Молотова.
Предприимчивая Варвара Каринская, будучи в ту пору замужем за пианистом Владимиром Мамонтовым, выходцем из знаменитой семьи богатейших промышленников и меценатов, смогла создать вокруг себя в эпоху НЭПа элитарную атмосферу и держать салон, в который захаживали знаменитые актеры и художники, такие как Москвин, Качалов, Лентулов и Крымов. Каринская прославилась разработкой новой технологии вышивки и аппликации по ткани, производившей эффект живописного полотна, сравнимый с техникой работ художницы Натальи Гончаровой для парижского салона «Мырбор» в те же годы. Именно она собрала за долгие годы уникальную коллекцию русской дворянской вышивки — от Екатерининской до Александровской эпох, которую смогла спасти от уничтожения, окантовав вышивки рамами и прикрыв их сверху ученическими вышивками на темы символики «Пролеткульта». Луначарский отправил все это в 1926 году в Берлин, на выставку в сопровождении самой Каринской с дочерью Ириной. В шляпе дочери были зашиты фамильные брильянты, а подкладка пальто Варвары Андреевны была сшита из стодолларовых банкнот. Впоследствии Каринская стала в Нью-Йорке хозяйкой самого знаменитого ателье мод и даже получила «Оскара» за лучшие костюмы к кинофильму «Жанна д'Арк» с Ингрид Бергман в главной роли.
Очень интересными были работы над моделями одежды в 1920-е годы у Александры Александровны Экстер (1884–1949). Уроженка Киева, она училась в Париже в 1908–1914 годах, а затем выставляла свои кубистические работы в Москве. В период между 1916 и 1922 годами она создала несколько сценических оформлений и костюмов к спектаклям Московского Камерного театра. Экстер сотрудничала в Москве в 1923 году с «Ателье мод», для которого создала модели «прозодежды» и модного костюма кубистической направленности с использованием элементов исторического костюма, а затем, в 1924 году, эмигрировала во Францию.
Приезжавшие в столицу иностранцы отмечали не только большой выбор качественных модных товаров в Москве во время НЭПа, но и высокие цены на них: «На главных улицах, в витринах бывших первоклассных магазинов, где разместились портные, сапожники, шляпники, выставлены последние заграничные моды, имеются модели и красуются неизменные надписи: «Работа из материала заказчика». Впрочем, не имея никакого материала, но зато располагая изрядными суммами советских денег в миллионах рублей, вы можете сшить себе любую вещь по последним фасонам из лучшего английского материала или приобрести парижскую модель».
Проводницами эффектной «заграничной» моды были советские актрисы эпохи НЭПа, опереточные примадонны, звезды немого кино, популяризовавшие модный в те годы на Западе образ женщины-вамп. Известными актрисами и красавицами Москвы, модными в те годы и сводившими с ума мужчин, были Белла Белецкая, Вера Малиновская, Анна Кобзарева, Тамара Кемарская, Ольга Жизнева. Их привлекательные образы противопоставлялись избранницам пролетариата, в своем скромном облачении стоявшим далеко от мира роскоши и люкса. Для удовлетворения их непритязательных вкусов в Москве в 1929 году была открыта Швейная фабрика № 2, позднее преобразованная в московское швейное объединение «Большевичка».
Мужская мода в Москве под властью большевиков развивалась еще сложнее. Многие москвичи всячески старались скрыть все внешние проявления своего буржуазного происхождения. Современник отмечал: «Буржуй» определяется по фамилии, по своей внешности, по манерам, по материальному состоянию; «буржуй» — это вообще всякий интеллигент, а потому дочиста разоренные полуголодные служащие советских учреждений, в большинстве сохранившие еще сильно потертые от времени признаки буржуйства, являются в глазах правящей партии элементом одиозным, и на них как из рога изобилия сыплются всякие невзгоды». За соблюдением «большевизма» в одежде тщательно следили, что выражалось в повсеместном распространении толстовок и косовороток, картузов, кепок и сапог.
Однако НЭП возродил моду на мужскую одежду европейского покроя. Вернул в обиход нэпманов фраки старого дворянского образца, визитки, смокинги, коверкотовые костюмы, цилиндры старого фасона, шляпы «борсалино» и так далее. В Москве в 1920-е годы еще работал известный французский мужской портной М. П. Деллос, мастерская которого находилась в Камергерском переулке, дом 6.
Естественно, что «граждане», одетые слишком хорошо, вызывали чувство укора со стороны бедной части населения. Но и тут не обходилось без курьезов. Вот сатирические стихи 1923 года, принадлежащие перу советского поэта Лери:
Блажен, кто дней не тратил даром
И к коммунистам-комиссарам,
Не утаив культурных сил,
На службу сразу поступил;
Кто в ней сумел, нашедши норму,
Смысл исторический понять,
Одной ногою, так сказать,
Став на советскую платформу,
Кто приобрел лояльный лик,
Хотя и не был большевик.
Конец новой экономической политики ознаменовал отход от европейских мод и постепенное прекращение публикации французских иллюстраций в советских модных журналах. Постепенно опускавшийся железный занавес стал тем рубежом, который отделял московские моды от мирового контекста на протяжении нескольких десятилетий.
Но сколько ни старались коммунисты оградить москвичек от западного влияния моды, все же им полностью сделать это не удалось. Так, даже в годы жесточайшего террора 1930-х годов московские модницы умудрялись шить себе подобие скроенных по косой длинных платьев, старались доставать меховые горжетки, носили модный волнистый перманент, красились в блондинок и выщипывали брови.
Моды этого десятилетия следует разбить на следующие три этапа. Первый период, от 1930 до 1934 года, был временем, когда было заметным проникновение в советскую моду форм нового удлиненного силуэта эпохи «мирового экономического спада». Он отличался покроем платьев по косой нитке с завышенной линией талии, часто встречавшимся рукавом-фонариком, а также отделкой платьев маленьким отложным воротником. Этот период ознаменован значительным осветлением модной гаммы и триумфальным вхождением в моду белого цвета, любимого всеми диктаторами и спутника многих предвоенных ситуаций.
