Николай Морозов - Новый взгляд на историю Русского государства
Теперь несколько слов о пророках. Определяя время их происхождения астрономическим путем, Морозов на основании выводов «Откровения в грозе и буре» уже наперед считает исключенной возможность появления их в дохристианскую эпоху и ищет их даты в период после начала христианской эры. Эта презумпция совершенно произвольна. Правильный научный метод требует, чтобы были взвешены все возможности, и только после совершенного исключения одной возможности исследователь имеет право испытать другую. В данном случае Морозов имел дело с бесспорным в науке положением, что пророческие книги еврейской библии были написаны в дохристианскую эпоху, что изречения пророков вовсе не имели в виду предсказания Христа, как стали толковать их богословы в первые времена христианства, но были связаны с событиями и идеями того времени, когда жили пророки. Поэтому при применении к пророкам астрономического метода Морозов должен был прежде всего проверить при его помощи датирование пророков дохристианской эпохой и только в случае неудачи строить новые предположения о сущности иудейства, как секты, а не нации, о датировании его первыми веками нашей эры и т.д. Не сделав этой предварительной работы и начав прямо с характеристики иудейства как явления, самое раннее, II века нашей эры, Морозов начал строить новое здание без фундамента.
Попробуем произвести эту проверку, конечно, в тех случаях, когда применим астрономический метод. Его надо исключить по отношению к Захариии и Иезекиилю. Захария в начале VI главы описывает свое видение, в котором ему «из ущелья среди медных (nechoscheth) гор» явились четыре колесницы, запряженные разномастными конями. Морозов считает колесницы символами планет: Марса, Меркурия, Юпитера и Луны («Пророки», стр. 158—159; по «Христу», стр. 255, вторая колесница не Меркурий, а Сатурн) и, поправляя в тексте, неизвестно на каком основании, вместо nechoscheth — nachasch, змей, определяет, что все эти четыре планеты были около созвездия Змеедержца. Далее дату «24 день 11-го месяца» он считает 24 января «по византийскому или еврейскому календарю» и для этого дня определяет астрономически дату — 466 г. по Р. Х. Не говоря уже о произвольном приравнивании 11-го месяца еврейского года к январю, текст Захарии не знает никаких оснований для астрономического толкования. В своем «литературном» переводе Морозов не только исправил nechoscheth на nachasch, но еще пропустил 4-5 стихов, где ангел дает Захарии объяснение видения: четыре колесницы, это — четыре ветра небесных (ruchoth haschammajim), обходящие землю... Иезекииль в I главе рассказывает свое видение, в котором, по мнению Морозова, фигурируют три планеты и Луна, и на основании их положения вычисляется дата 5 июня (почему июня?) 453 года. Текст Иезекииля сам по себе, однако, совершенно не дает данных для такого толкования и потому подвергается у Морозова своеобразной переделке, как видно из следующего сравнения:
Точный перевод с еврейского Перевод Морозова (Курсивом — места, совершенно пропущенные в переводе Морозова) (Курсивом — места, произвольно добавленные Морозовым) И вот бурный ветер пришел с севера, и большое облако в нем, и блеск был кругом него, и пылающий огонь, и из середины огня (сияло), точно блеск полированной меди. И в середине сего — подобие четырех живых существ; и таков был вид их: образ человека у них, но четыре лица у каждого из них и четыре крыла у каждого из них; и ноги их были прямые, и подошвы ног их круглые, сверкали они, как блеск меди. И рука человеческая была под крылами их по четырем бокам их. [И лица всех четырех не поворачивались, когда шли они][432]; каждое шло прямо перед собою. И вид лиц их: [лицо человека спереди у (всех) четырех], и лицо льва справа у (всех) четырех, и лицо быка слева у (всех) четырех, и лицо орла сзади у (всех) четырех; и верхние крылья были распростерты кверху у (всех) четырех; и каждые два крыла были соединены одно с другим; и каждые два других крыла покрывали тела их. И каждое шло прямо вперед пред собою; куда дух побуждал их итти, туда шли они и не поворачивались. Шла буря с севера, большое облако со сверкающими молниями, а вокруг него тянулось сияние Млечного пути, как светящийся поток, текущий между вспышками огня грозы. На южной же стороне неба были видны четыре живые существа — планеты — и там же выделялся облик человека (в созвездии Змиедержца). К нему одному шли те четыре лика (планет), и у него же одного, таинственного, были четыре крыла неба (две из двенадцати пар клиньев, отсекаемых от небесной сферы ее меридианами). Непреложно было шествие этих существ, и вогнутость путей их была, как вогнутость пути окружности, и все четыре лика их сияли, как полированная медь. Человеческие руки простирались под крыльями неба над ними (у созвездий Змиедержца, Стрельца, Геркулеса), а крылья неба соприкасались одно с другим и не останавливались во время своего кругового шествия по небу, идя каждое вперед (по направлению ежесуточного движения находящихся под нам планетных ликов). Очертание Льва было направо от них, очертание Тельца налево, а очертание Орла находилось около всех четырех над ними. Их лики и их крылья были разделены (небесными меридианами) попарно сверху вниз, и в каждой паре одно крыло соединялось с другими (на небесном экваторе) и два покрывали тела тех живых существ. А сами живые существа — планеты — шли туда, куда влек их дух.Пропуски и добавления, сделанные Морозовым и обозначенные курсивом, сами говорят за себя; для характеристики перевода остается добавить только еще несколько отдельных примеров. Евр. 'arba'a panim le'echath (жен. род.! относится к chaja — существо — жен. рода) — четыре лица у каждого (существа) — Морозов переводит «к нему одному (но 'adam — человек — муж. рода!) шли (?) те четыре лика». Евр. le'echath lakhem — у каждого из них — переведено «у него одного (но должен бы быть муж. род!) таинственного». Евр. jisabbu, «не поворачивались», от sabab, Морозов перевел «не останавливались». Reglkkhem — двойств, число! — значит «ноги их», переведено «шествие». И так далее. В результате получился не новый литературный перевод, а новое литературное произведение. Но зачем же выдавать его за текст Иезекииля?
По отношению к Даниилу, Иеремии и 34 гл. Исайи возможно применить астрономическое толкование, хотя более или менее вероятно оно только по отношению к 34 гл. Исайи. Рука, которая пишет на стене (а не на небе) во время пира Валтасара (Даниил, гл. V), может быть истолкована и не в смысле кометы; но если даже мы примем это толкование, то и в дохристианскую эпоху найдутся даты, оправдывающие научные взгляды на время происхождения книги Даниила. По общепринятому в науке взгляду, книга Даниила в целом была написана в 165 — 164 г. до Р. Х., в эпоху маккавейского восстания, причем автор ее использовал некоторые литературные материалы, восходящие к последним годам эпохи плена. Если мы предположим, что рука есть символ кометы, то вышеуказанная дата оправдается привлечением кометы Галлея. По ее периодам она должна была появиться именно около середины 160-х годов и 540-х годов до Р. Х.; первое соответствует дате книги в целом, второе -времени происхождения легенды о пире Валтасара, под которым разумеется сын последнего вавилонского царя Набонеда, Бел-шарушур; последний, по-видимому, с 549 г. и почти вплоть до падения Вавилона в 537 г. правил за больного отца. Первое нападение персов на Вавилонию относится к 10 году Набонеда, т.е. около 545 г. (ср. Тураев, История Древнего Востока, II, 158-159); это нападение, в связи с появлением кометы в ближайшие годы после него, и могло послужить поводом к составлению апокалиптической легенды о пире Валтасара, так как иудеи, пламенно жаждавшие гибели Вавилона, несомненно, рассчитывали, что Кир теперь же двинется на столицу халдейского царства и положит ему конец. Автор книги Даниила использовал этот отрывок V века для своего откровения о предстоящей гибели Антиоха IV и торжестве верных.
Астрономическую зацепку для определения эпохи Иеремии Морозов находит в ст. 11—14 первой главы. Росток миндального дерева и кипящий котел (у Морозова почему-то «размахнувшаяся кочерга») являются, по Морозову, символами кометы; такое же толкование дает этим символам и Д. Святский («Галлеева комета в Библии и Талмуде»). Убедительным это толкование не может быть, так как нет речи, чтобы знамения были на небе; однако, и безусловно отвергать его возможность не приходится. Но два астронома, согласные в толковании, дают разные даты. Морозов, исходя из презумпции, что пророки позже Откровения, считает, что дело идет о появлении кометы Галлея в 451 г. по Р. Х.; Святский, напротив, считая книгу Иеремии произведением дохристианской эпохи, указывает ее дату по той же комете Галлея в 619 г. до Р. Х.; эта дата соответствует эпохе выступления Иеремии в качестве пророка, как она определяется научной критикой, а именно, между 616 и 629 годами до Р. Х. Астрономический метод в применении Святского подтверждает научную точку зрения. Далее идет Исайя. Книга пророческих изречений, носящая имя Исайи, является, с научной точки зрения, собранием изречений и речей различных пророков, причем лишь около 30% книги, преимущественно в первых 26 главах, принадлежит подлинному Исайи. 34 глава, на которой основывает свои расчеты Морозов, относится к группе 28 — 35 глав, которые по характеру своего содержания, стилю и намекам на исторические события считаются очень поздним отрывком апокалиптического содержания; время происхождения их, на основании 33 главы, относится обычно к моменту победы Маккавеев над Антиохом IV Епифаном, т.-е., примерно, к 162 г. до Р. Х. Меч Иогве на небесах (34 гл. 5 стих), несомненно, означает комету; Морозов ищет ее в первые века нашей эры и отождествляет ее с кометой 442 г. китайских летописей. Но, примерно, около 163 г., как мы видим, должна была явиться комета Галлея, которая и могла дать повод к написанию отрывка 28—35 гл. Исайи.
