KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » Культурология » Ирина Галинская - Наследие Михаила Булгакова в современных толкованиях

Ирина Галинская - Наследие Михаила Булгакова в современных толкованиях

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Ирина Галинская, "Наследие Михаила Булгакова в современных толкованиях" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Сам М. Йованович полагает, что Булгаков выбрал для своего романа нечто третье, — а именно прием «апокрифизации» канонического текста. Впрочем, эта точка зрения была высказана задолго до М. Йовановича в статье американки Патриции Блейк «Сделка с дьяволом», напечатанной после выхода в свет в 1967 г. двух переводов «Мастера и Маргариты» на английский язык — в США, исполненного Миррой Гинзбург, и в Великобритании, выполненного Майклом Гленни (1927–1990) (26, 27).

Статью П. Блейк мы находим в ряду первоначальных англоязычных откликов на булгаковский роман, причем в ней дан сравнительный анализ двух переводов романа. Статья эта не утратила своего значения и сегодня. Во-первых. П. Блейк заявила в ней, что страдания Иешуа даны Булгаковым в трактовке, свойственной апокрифам, а, во-вторых, она полагает, что утверждение, будто «Мастер и Маргарита» — сатирический роман, не более содержательно, чем утверждение, будто «Преступление и наказание» Достоевского — детектив (25).

Канадский булгаковед Ричард У.Ф. Поуп в работе о роли Афрания в ершалаимских главах булгаковского романа замечает, что писатель не «просто так» создал сложнейшую систему параллелей между иудейскими и московскими главами, но проводил аналогию намеренно. Этот роман, по мнению Р.У.Ф. Поупа, которое он высказал в статье «Двусмысленность и значение в „Мастере и Маргарите“: Роль Афрания» (28), выстроен писателем очень четко топографически, поскольку можно проследить путь передвижения Афрания по Ершалаиму так, будто перед глазами карта города.

Тут, видимо, стоит сказать, что в англоязычном литературоведении роман М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» давно приобрел статус «современной классики». Этот роман принадлежит к тем произведениям русской литературы, которые как и «Раковый корпус» А. Солженицына и «Доктор Живаго» Б. Пастернака не просто интересуют литературоведов, а изучаются едва ли не во всех университетах и колледжах, где есть филологическая специализация (7).

В отечественном булгаковедении принято проводить параллель между изображением в «Мастере и Маргарите» двух городов — Москвы и Ершалаима. Так, А. Тан, говоря о картине Москвы в последнем булгаковском романе, считает, что с точки зрения топографии «Мастер и Маргарита» — прежде всего повесть о двух городах, то есть «книга отражений» (18). На противоположных полюсах действия в романе как бы установлены два зеркала, которые то загораются, то гаснут по мановению руки Воланда и в которых то вспыхивает «над черной бездной времени» изображение города «с царствующими над ним сверкающими идолами», то разбивается вдребезги закат в стеклах, обращенных на запад, к пряничным башням монастыря (18, с. 22).

Одно и то же солнце сжигает своими лучами колонны древнего дворца в Ершалаиме и каменную террасу Пашкова дома в Москве. «Одна и та же луна разваливается на куски в предсмертном видении Берлиоза и развертывает бесконечный сияющий путь перед сидящим в кресле прокуратором. Одна и та же небывалая, космическая гроза одновременно рокочет и над Воробьевыми горами, и над Лысою горой» (18, с. 22).

Десять часов утра в древнем городе, считает А. Тан, «рифмуются» с десятью часами вечера на Бронной, а Иван Бездомный, мечущийся по Москве, повторяет бег Левия Матвея по улочкам Нижнего Города в Ершалаиме, причем оба «ученика» воплощают в своем беге «запоздалое, бесполезное действие, оба совершают по дороге кражу, тоже запоздалую и бесполезную» (18, с. 22). Вообще же, по мнению А. Тана, передвижение действующих лиц в романе Михаила Булгакова создает целостный образ городского «пространства/времени», т. е. хронотопа, если пользоваться определением М.М. Бахтина. Бежит по Яффской дороге Левий Матвей; появляется и исчезает Афраний; «танцующей походкой» проходит по улицам Ершалаима красавица Низа; вторит ее «танцу» Иуда. А на улицах Москвы герои романа исполняют «па» сатанинского танца, поставленного Воландом (18, с. 26). А. Тан убежден, что исторический Иерусалим первого века нашей эры нарисован в романе Булгакова «с археологической точностью» (18, с. 28).

В конце романа «оба города приобретают вид апокалиптического небесного града». Сопоставление же Ершалаима и Москвы понадобилось Булгакову, по мнению критика, «не только для того, чтобы в современности высветились вечные пласты». Ведь современность сама вторгается в рассказ об Иешуа и Пилате, завершая судьбы участников этой истории (18, с. 28).

Б.В. Соколов, автор многочисленных работ о творчестве М.А. Булгакова, в том числе и Булгаковской Энциклопедии (15, 16, 17), склонен полагать, что «угаданный Мастером Ершалаим во многом оказывается реальнее, чем город, где он живет, — Москва» (15, с. 45). Что же касается источников исторической линии романа, то Б.В. Соколов называет, помимо тех. что уже признаны в булгаковедении, еще и поэму Георгия Петровского «Пилат», которая была издана в Орше в 1893–1894 гг. за счет автора несколькими отдельными выпусками, три из которых «хранятся в Ленинской библиотеке» (15, с. 66).

Б.В. Соколов, как и большинство булгаковедов, отечественных и зарубежных, опираясь на выписки, сохранившиеся в архиве М.А. Булгакова (да и на собственные изыскания) одним из важнейших исторических источников «Мастера и Маргариты» называет энциклопедию Брокгауза — Ефрона, из статей которой «Легион», «Когорта», «Центурион», «Чародейство», «Бог», «Никодимово евангелие», «Турма», «Шабаш ведьм», «Аква Тофана», «Алхимия», «Пилат» и др. писатель почерпнул множество сведений для своего романа. Словом, приходит к выводу Б.В. Соколов, «из мозаики разнообразных деталей Булгаков создал исторически достоверную, живописно-рельефную, можно сказать, кинематографичную… панораму жизни людей другой эпохи, которые вместе с тем оказываются так близки и понятны нам сегодня» (15, с. 97).

Впрочем, еще задолго до того, как Б.В. Соколов начал печатать свои статьи о творчестве Булгакова, шведский булгаковед Ларс Клеберг заметил, что события и люди Москвы в «Мастере и Маргарите» фантастичны и гротескны, тогда как то, что мы узнаем об Ершалаиме, кажется исторически и психологически достоверным (12, с. 114).

Камил Икрамов в опубликованной посмертно статье, посвященной вопросу трансформации источников в «Мастере и Маргарите», иронично напомнил, что в 1968 году В.Лакшин писал, будто булгаковский Иешуа — это на редкость точное прочтение основной легенды христианства, прочтение в чем-то гораздо более глубокое и верное, чем евангельские ее изложения. Сам же К. Икрамов считал, что Иешуа у Булгакова только по внешним признакам соответствует образу, созданному евангелистами, что его сходство с Христом чисто внешнее. Иешуа у Булгакова прощает сильных мира сего, а в первую очередь — палачей. Что же до слабых людей, то они его просто не интересуют. К слабым Иешуа строг, а вот жестокий кентурион Марк Крысобой для него — «добрый человек» (10, с. 5).

Отказ Иешуа в романе Булгакова от родителей и от той родословной, которую христианская традиция приписывает Иисусу, по мнению критика, восходит к ортодоксальной иудейской версии, то есть к талмудистскому трактату «Авода хара», ибо именно талмудисты называли одним из возможных отцов Христа сирийца, солдата селевкидской армии. Поэтому булгаковский Иешуа заявляет, что ему говорили, будто его отец был сириец.

К. Икрамов отметил и словоохотливость Иешуа в противоположность Иисусу Христу, который в Евангелиях подчеркнуто молчалив. Это также важный элемент трансформации образа Христа у Булгакова. Характерное отличие Иешуа от Христа состоит в том, что ему приходят в голову «кое-какие новые мысли». У Христа «новых мыслей» не было, он явился лишь свидетельствовать об истине. Поскольку Пилат понравился изувеченному Иешуа, это, по мнению К. Икрамова, говорит о неразвитости нравственного чувства у Га-Ноцри. Ведь такая симпатия к жестокому прокуратору противоестественна. Словом, критик полностью отрицает тождество Иешуа и Христа (10, с. 5).

Знание истории и жизненный опыт, заметил К. Икрамов, должны были бы подсказать Булгакову, что поведение Га-Ноцри на допросе у Пилата — не что иное, как донос на Левия Матвея: «Иешуа называет палачам его имя и утверждает, что самые крамольные мысли принадлежат не учителю, а ученику». Кроме того, что Иешуа назвал имя ученика, искажающего его слова, он еще и сообщил Пилату, что Левий Матвей совершил должностное преступление, то есть, будучи податным инспектором, бросил деньги на дорогу и отправился путешествовать с Иешуа (10, с. 5).

К. Икрамов обвинил Иешуа в желании понравиться Пилату в сцене, когда Га-Ноцри предлагает игемону прогуляться и сообщает, что с удовольствием сопровождал бы его. Критик увидел противоестественную симпатию Иешуа Га-Ноцри к своему судье — жестокому прокуратору Иудеи — отнюдь не в проявлении исключительной доброты и святого доверия к силам зла, а кое в чем другом, хотя и не уточнил, в чем именно. Дело в том, что К. Икрамов полагал, что автор «романа в романе» испытывал тот же род недуга, те же чувства, что и его герой и проявлял их не менее откровенно. Мастер в своем романе рисует Пилата с тем же трепетным преклонением и «сладким замиранием сердца, готовым перейти в любовь, с каким Маргарита смотрит на Воланда» (10, с. 5).

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*