Григорий Базлов - Русские гусли: история и мифология
В этой сцене видны яркие черты инициации. Садко очень долго играет, целых три дня — то есть проходит испытание в профессиональном навыке и борется с возникающим к вечеру страхом. Когда ему все же удается играть три дня кряду и вызвать этим волнение на озере, он получает от Морского царя первое посвящение в сакральное знание. На этом первый этап его инициации заканчивается.
Сюжеты подобных по организации посвящений мы часто встречаем в русских богатырских сказках. Там герой должен ночевать трое суток на могиле отца, испытывая страх. В итоге тот, кому это удается, получает от явившегося отца волшебное оружие, доспехи и коня. В былине о Садке схема инициации похожа, но посвящение получает не воин, а музыкант.
Второе посвящение Садка происходит на Синем море, то есть на Балтийском.
Памятуя о том, что новгородцы были генетически и культурно связаны с западным славянством — ободритами, руянами, ваграми, поморянами… что даже Старигард-«Старгород» (современный Альдинбург — вероятный предтеча Новгорода) находился на земле балтийских славян и что новгородская Славия фактически являлась разросшейся колонией славян-переселенцев с Балтики[80], Новгородские словене имеют непосредственную связь с западными поморскими и полабскими славянами — или, по-немецки, «вендами». На Руси славянские насельники южного берега Балтики назывались «варяги», видимо, по названию одного из племен — варнов или варинов (которое немцы называли «вагры»). Балтийское море как у немцев, так и у нас называлось Варецкое. Повесть временных лет определяет, что новгородцы происходят от варяг:
Славянский воин Балтийского поморья
«В лето 862 <…> Новгородцы же, люди новгородские — от рода варяжского, прежде же были словенами».
В тексте Новгородской I летописи новгородцы просто выводятся «от рода варяжского». «Повесть временных лет» дает и второе название — «прежде же были словенами».
Территориально в соответствие с ПВЛ варяги располагались между ляхами (в X–XI вв. поляками — Поморье тогда было ляшским), землями лютичей и Агнянами (англами).
Славянское племя, известное по немецким источникам как вагры, называлось варягами не только у нас на Руси — вероятнее всего, они точно также — варягами — называли себя сами, просто в немецком написании сохранилось «вагры». А на Руси осталось в употреблении, а потом было зафиксировано и письменно, исконное славянское название. Варяги — варны или варяны — жили между Ангельном и Поморьем, что соответствует современным немецким землям Мекленбург и Шлезвиг-Гольштейн. Столицей конкретно племени вагров был Старигард — нынешний Альдинбург, расположенный на полуострове Вагрия (напротив острова Фембре) в немецкой земле Шлезвиг-Гольштейн. Титмар Мерзенбургский упомянул этот город как столицу вагров Альдинбург. Но по-славянски он назывался Старигард.
Можно предположить, что гусляр не случайно оказался на Балтике, а плавал на родину предков, в места, где находился старинный центр древней мифопоэтической и гусельной традиции и где он только и мог получить следующее (второе) профессиональное инициационное посвящение.
Остров Руян (Рюген)
Былина описывает длительное стояние кораблей Садка на обратном пути. Морской царь не отпускал их, пока не будет заплачена дань.
Взглянув на этот сюжет через призму символического описания обряда инициации, мы можем предположить, что на самом деле корабли причалили к какому-то острову на Балтике для проведения обряда инициации. По мнению Евгения Нефедова, давно и серьезно занимающегося историей балтийских славян, Садко мог ходить именно на Руян (Рюген). Туда же, по его мнению, скорее всего в дохристианский период Новгород регулярно отправлял дань для храмов Свентовита и Руевита — самых главных храмов славянского языческого мира. Рюген был дохристианским культурным и религиозным центром славянской земли; более того, с точки зрения славян, центром всего мира. Евгений Нефедов также полагает, что экспедиция Садка могла заходить и в Щетыно, к богу Триглаву, Морскому царю.
Наше предположение о том, что Садко проходил инициацию на острове в храме, посвященном Морскому царю, подтверждает вариант былины «Садков корабль стал на море». В этой былине рассказывается о некой огромной избе (храме?), в которой находился сам Морской царь. Изба расположена на острове, где есть какая-то особая гора. Для острова Руяна, как мы помним, крутые белые прибрежные скалы — характерный топографический признак. Храмы балтийских славян были деревянными, так что их вполне можно было бы назвать «большими избами»:
Подымалася погода тихая,
Понесло Садка гостя богатого.
Не видал Садко-купец богатой гость
Ни горы, ни берегу,
Понесло его, Садка, к берегу,
Он и сам, Садко, тута дивуется.
Выходил Садко на круты береги,
Пошел Садко подле синя моря,
Нашел он избу великую,
А избу великую, во все дерево,
Нашел он двери, в избу пошел.
И лежит на лавке царь морской:
«А и гой еси ты, купец — богатой гость!
А что душа радела, того бог мне дал:
И ждал Садка двенадцать лет,
А ныне Садко головой пришел,
Поиграй, Садко, в гусли звончаты!»
Можно предположить, что 12 лет, которые Морской царь ждал Садка, — это срок обучения и испытания, после которого гусляр допускался к инициации.
Средневековые немецкие историки Адам Бременский[81] и Гельмольд[82] пишут почти одно и то же, описывая храм, посвященный славянскому богу Радигосту в городе Ретра. Они рассказывают о храме как об огромном деревянном здании, внутри которого на ложе (!) из пурпурной ткани находился золотой идол бога. Описанный хронистами славянский идол напоминает нам лежащего на лавке былинного Морского царя, которого встретил Садко в «большой деревянной избе». Эти свидетельства немецких хронистов интересны не только тем, что перекликаются с былиной, но и тем, что сообщают, что скульптуры богов у балтийских славян могли быть расположены не только в вертикальном положении, но и лёжа, словно на отдыхе.
Про знаменитый торговый город Волын, расположенный на треугольном острове, и знаменитый храм Триглава — поморского бога — рассказывают многие историки. Свидетельство Адама Бременского наиболее интересно тем, что в своём знаменитом повествовании о Волыне в XI веке он напрямую отождествляет Триглава с Морским царем, называя его Нептуном:
«Там (в Волыне) можно видеть Нептуна (Триглава. — Б.Г.) тройственной природы: ибо тремя морями омывается этот остров»[83].
Прежде чем покинуть остров, корабельщикам пришлось заплатить «десятину» и передать часть своей добычи какой-то авторитетной корпорации, проводившей обряд посвящения Садка.
Славяне на Балтике. В середине остров Руян (Рюген) — культурный и языческий религиозный центр южно-балтийского славянства
Аналогичные традиции цеховой организации поэтов и музыкантов и обязательной поэтапной инициации мы встречаем у британских кельтов, в институте эпических певцов-бардов. Прежде чем получить от короля в награду венец и лиру, барды должны были выдержать состязание, сыграв и спев обязательных три темы: печальную песню, песню веселья и песню любви. Причем слушатели (при достаточном мастерстве поэта-музыканта) должны были неудержимо плакать под грустную песню и отчаянно хохотать под веселую.
Британский бард
Схожая традиция певцов-музыкантов существовала в северогерманском обществе, там знатоки вещего слова назывались эрилями.
В описанном в былине обряде хорошо видны некоторые вехи ритуального действа. Во-первых, жеребьевка. Выбор того, кто отправится к Морскому царю. Переход в подводное царство, происходящий через сон. Как повествует былина, Садко от страха уснул, а проснулся у Морского царя. Что это было на самом деле — мистерия, инсценировка? Возможно, что ряженые, проводившие обряд, изображали перед Садком слуг Морского царя и его самого. Традиция ряженья до сих пор широко распространена в славянском фольклоре и на свадьбе, и на масленице, и на святках.
Болгарские ряженые кукеры
