Кристофер Райт - ОКО ЗА ОКО Этика Ветхого Завета
Или возьмем одну из самых известных когда–либо созданных повествовательных парадигм — притчу Иисуса о добром самаритянине (Лк. 10, 30–39). Она вошла в нравственное сознание не только христиан, но и целой культуры, которая выросла на евангельских повествованиях. Здесь интересно отметить две вещи. Во–первых, Иисус рассказал историю как ответ на вопрос о значимости и применении определенного закона — «возлюби ближнего как самого себя» (Лк. 10, 27). Таким образом, повествование, хоть и выдуманное, воплощает закон в парадигматическом аспекте. Во–вторых, Иисус заканчивает беседу многозначительной фразой: «и ты поступай так же». Мне кажется, что это суть того, что я подразумеваю под парадигматическим подходом. Очевидно, Иисус не имел в виду, что молодой законник, задавший ему вопрос, должен нанять осла, купить масло, вино, и все, что необходимо для оказания первой помощи, позаботиться о деньгах для дружелюбных хозяев гостиницы, и немедленно отправиться на дорогу к Иерихону искать жертв разбоя. Слова Иисуса не означали «иди и делай все то же самое». Они говорили о следующем: «Иди и живи так, чтобы твоя жизнь отражала такую же жертвенную и преодолевающую преграды любовь к ближнему, которую иллюстрирует мой рассказ. Это и означает повиноваться закону».
И для нас, христиан, евангельские повествования о жизни Иисуса также предстают в виде парадигм. Евангелия настаивают, что Иисус был человеком, который жил, строил отношения, путешествовал и обучал так, как представлено в рассказах о его служении. Он призывал своих учеников следовать за ним, и Новый Завет различными способами повелевает нам равняться на него (напр., Еф. 5, 2; Флп. 2, 5; 1 Пет. 2, 21 и далее). Но в истории христианства эти призывы редко воспринимались как приглашение к буквальному подражанию всем деталям (как, например, подробности жизни Мухаммеда становятся обязательными для его последователей). Мы не считаем необходимым быть плотниками, носить цельнотканую одежду, жить жизнью странника, не имеющего дома, или проповедовать с лодок. Новый Завет подразумевает нечто более важное в призывах быть подобными Христу.
Однако, с другой стороны, не следует рассматривать евангельские повествования о жизни Иисуса как неуместные для формирования этики, обращая внимание исключительно на его учение (или, что еще хуже, расценивать это учение как вневременные нравственные принципы, которые, как утверждают, Иисус оставил в наследие человечеству). Потому что именно жизнь Иисуса подтверждала его учение, и тем самым приводила в замешательство его врагов, вынося приговор пародии на справедливость, существовавшей в том обществе. Скорее мы склонны подсознательно использовать в своих нравственных решениях пример Иисуса как парадигму, стремясь перейти от того, что Иисус действительно делал, к тому, как Он, по нашим представлениям, поступал бы в нашей, совершенно иной, ситуации. Его образ и характер его жизни, включающий его дела, взаимоотношения, ответы, притчи и другие поучения — становится для нас образцом, или парадигмой, благодаря которой мы испытываем наше уподобление Христу. Один ученый описал этот нравственный отклик на жизнь Иисуса как «определенную универсалию».[47] Он предлагает метод аналогии, очень близкий к тому подходу, который предлагаю я:
Особенное построение элементов в религиозном оригинале служит парадигмой, примером, прототипом и прецедентом, направляющим действия и мотивы христиан в новых ситуациях. Поскольку библейские образцы составляют прочное ядро с неопределенным, неоконченным измерением, нравственный отклик может быть одновременно творческим и точным. Мы используем образец по аналогии, потому что переходим от узнаваемого облика в первом случае к новым ситуациям с определенными ограничениями… Аналогическое воображение требует творческого перехода, потому что, подобно исходу и вавилонскому пленению, евангельские события и поучения — это исторические прототипы, а не мифические архетипы. Парадигма — это нормативный пример важной структуры, который всегда имеет неопределенное, неоконченное измерение.[48]
И, наконец, в посланиях есть примеры парадигматического употребления ветхозаветных текстов. Павел, например, может использовать историю манны в пустыне, чтобы побудить к равенству и справедливому распределению материальных благ среди христиан (2 Кор. 8, 13–15). Или же он может использовать закон, заботящийся о благополучии трудящегося вола, чтобы утвердить право трудящихся пасторов и миссионеров на финансовую поддержку (1 Кор. 9, 8–12).
Обобщим то, что мы узнали из этой главы о важности социального ракурса ветхозаветной этики. Когда человечество решило восстать против Бога и впало в непослушание, высокомерие, соперничество и жестокость, ответом Бога было не просто спасение отдельно взятых людей для некоего бестелесного существования на безопасном расстоянии от проклятой планеты. Бог решил вызвать к существованию на земле и в истории сообщество, которое бы отличалось от окружения, и через которое он в итоге принес бы благословение искупления человечеству в целом. Уже в истории происхождения этого сообщества в книге Бытия мы видим нравственную задачу. В мире, который идет путем Содома, избранный народ должен был следовать путем Господним, творя правду и справедливость. Путь Господень был им ясно показан посредством великих деяний в их истории, в частности, исхода. В дальнейшем сообщество было сформировано законом, данным у Синая, и прочими традициями их веры: пророками, учителями мудрости, псалмопевцами, историками и так далее. Все это было задумано не только для Израиля или для того, чтобы Бог был доволен. Напротив, Израиль — избранное общество — с самого начала был задуман как парадигма или модель для народов, демонстрация того, каким Бог хочет видеть все человеческое сообщество. Так надо расценивать и наше спасение: ожидается, что мы будем использовать социальные модели и законы ветхозаветного Израиля для принятия решений в области социальной этики в своем мире.
Дополнительная литература
Brueggemann, Walter, The Prophetic Imagination (Philadelphia: Fortress, 1978).
_, A Social Reading of the Old Testament: Prophetic Approaches to Israel's Communal Life, ed. Patrick D. Miller (Minneapolis: Fortress, 1994).
Clements, R. E. (ed.), The World of Ancient Israel: Sociological, Anthropological and Political Perspectives (Cambridge: Cambridge University Press, 1989).
Davidson, Robert, 'Some Aspects of the Old Testament Contribution to the Pattern of Christian Ethics', Scottish Journal of Theology 12 (1959), pp. 373–387.
Freedman, D. N., 'Divine Commitment and Human Obligation: The Covenant Theme', Interpretation 18(1964), pp. 419–431.
Gnuse, Robert Karl, No Other Gods: Emergent Monotheism in Israel, JSOT Supplement Series, vol. 241 (Sheffield: Sheffield Academic Press, 1997).
Gottwald, Norman K., The Tribes of Yahweh: A Sociology of the Religion of Liberated Israel 1250–1050 ВСЕ (Maryknoll: Orbis; London: SCM, 1979).
Hanson, Paul D., The People Called: The Growth of Community in the Bible (San Francisco: Harper & Row, 1986).
Hauerwas, Stanley, A Community of Character: Toward a Constructive Christian Social Ethic (Notre Dame: University of Notre Dame Press, 1981).
Janzen, Waldemar, Old Testament Ethics: A Paradigmatic Approach (Louisville, KY: Westminster John Knox, 1994).
McKenzie, J. L., The Elders in the Old Testament', Biblica 40 (1959), pp. 522–540.
Meeks, Wayne, The Moral World of the First Christians (Philadelphia: Westminster; London: SPCK, 1986).
Pleins, J. David, The Social Visions of the Hebrew Bible: A Theological Introduction (Louisville, KY: Westminster John Knox, 2001).
Reviv, Hanoch, The Elders in Ancient Israel: A Study of a Biblical Institution (Jerusalem: Magnes, 1989).
Waldow, З. E. von, Social Responsibility and Social Structure in Early Israel', Catholic Biblical Quarterly 32 (1970), pp. 182–204.
Weinfeld, W, 'The Origin of Humanism in Deuteronomy', Journal of Biblical Literature 80 (i96i), pp. 241–249.
Wilson, Robert R., 'Ethics in Conflict: Sociological Aspects of Ancient Israelite Ethics', in Susan Niditch (ed.), Text and Tradition: The Hebrew Bible and Folklore (Atlanta: Scholars Press, 1990), pp. 193–205.
3. Экономический ракурс
До настоящего времени мы рассмотрели два ракурса ветхозаветной этики. Сначала мы показали богословский ракурс и увидели, насколько важно иметь ясное представление о личности, характере и «биографии» Яхве, Бога Израиля. Затем мы перешли к социальному ракурсу и рассмотрели самосознание Израиля как общины, находящейся в завете с Яхве, народа, живущего среди прочих народов. Теперь мы переходим к третьему ракурсу — экономическому.
Земля, в которой Израиль жил в ветхозаветные времена, имела первостепенное значение в их отношениях с Богом. Она была не просто местом, в котором им выпало жить, или материальной ценностью, важной для ведения сельского хозяйства. Кроме того, она не считалась просто недвижимостью, собственностью, которую можно было продать или купить. Для Израиля земля имела центральное богословское и нравственное значение, и любое описание ветхозаветной этики должно это учитывать. В первую очередь это относится к нам, христианским толкователям, потому что средоточие нашей веры — личность, а не место, Иисус Христос, а не святая земля или святой град. Мы считаем себя интернациональным сообществом, рассеянным по всей земле, и не привязанным к какой–либо территории, которая необходима для нашего спасения и отношений с Богом через Христа. В результате большинство христианских подходов к Ветхому Завету упустили центральную богословскую роль земли. Ее значение мы низвели до фоновых декораций в виде красочных карт в конце наших Библий или иллюстрированных статей в библейских энциклопедиях.[49]
