Коллектив авторов - Художественная культура русского зарубежья. 1917–1939. Сборник статей
Этот концерт стал одним из последних выступлений композитора во Франции. Судя по всему, он так и не смог найти в этой стране постоянную работу, которая смогла бы обеспечить ему безбедное существование. Жил он здесь очень скромно. Подтверждение этому мы находим в письме Никиты Балиева, адресованном давнему знакомому жены А. А. Эйхенвальда актеру и режиссеру Ю. Л. Ракитину[1296], а также в небольшом фрагменте письма самого Эйхенвальда Глиэру из Парижа от 16 августа 1926 года, в котором он пишет об отсутствии средств к существованию, просит найти работу и вызвать его в Россию[1297]. Возможно, именно благодаря ходатайству своих российских коллег в конце лета 1926 года он получает приглашение работать режиссером и дирижером в Государственном Академическом оперном театре Грузии. Газета «Заря Востока» от 24 августа 1926 года пишет, что дирекцией Грузинской Госоперы «ведутся переговоры с… находящимся сейчас в Париже Эйхенвальдом»[1298]. Та же газета 16 октября (т. е. спустя всего 6 дней после симфонического концерта во французской Ницце, проведенного под управлением Эйхенвальда) сообщила, что он «выехал уже из Парижа и недели через две ожидается в Тифлисе»[1299]. Таким образом, в октябре 1926 года в надежде заработать денег на существование Эйхенвальд отправляется в СССР. Театральный сезон 1926–1927 года он проводит в Тифлисе.
Летом 1927 года Эйхенвальд возвращается во Францию и живет несколько месяцев в Париже и Ницце. Согласно сообщениям в прессе, он устраивает здесь несколько концертов[1300]. Каких-то дополнительных сведений о данном периоде его жизни мы пока не имеем. Известно лишь, что, будучи во Франции, он принимает приглашение дирекции Сибирского Государственного театра на работу в качестве главного режиссера и дирижера и в сентябре 1927 года снова выезжает в Россию. Сезон 1927-28 года композитор проводит в Томске и Новосибирске.
Уезжая, Эйхенвальд не предполагал, что покидает Францию навсегда. Он надеялся, отработав сезон в России и поправив свое материальное положение, вернуться обратно. Так, в письме актера Е. П. Студенцова Ю. Ракитину (от 15 марта 1930 года) читаем, что Эйхенвальд из Франции «поехал на сезон куда-то в Россию, и его теперь не выпускают»[1301] (в конце 1920-х – начале 1930-х годов Е. Студенцов вел переписку с женой А. Эйхенвальда Евгенией Ивановной Залесской, которая оставалась во Франции после очередного отъезда мужа на работу в СССР).
Доказательство тому, что Эйхенвальд намеревался вернуться во Францию, мы находим и в упомянутом выше следственном деле композитора 1937–1938 годов. Сообщив на допросе следователю о том, что, вернувшись в конце 1927 года в СССР, он больше из страны не выезжал, Эйхенвальд дополняет: «… хотя я и еще собирался, но мне визы не дали». И далее: «Причины выезда те, что у меня был заключен контракт по дирижированию симфоническим концертом и русской оперой в г[ороде] Ницца»[1302]. Как справедливо полагает театровед В. Иванов, «судя по всему, в парижском далеке он (Эйхенвальд. – М. З.) не в полной мере оценил значение «великого перелома» и то обстоятельство, что он может сказаться на возможностях пересечения границы, на протяжении 20-х гг. остававшихся весьма вольготными»[1303].
Таким образом, подчиняясь требованиям действующей в стране власти, в конце 1920-х годов Эйхенвальд был вынужден остаться жить в СССР. К счастью, связанные с этим трудности морального и личного плана не сломили его: к тому времени он был уже зрелым музыкантом, довольно отчетливо определившим свои творческие приоритеты. В 1930–1940 годах композитор переживает период интенсивного творческого роста: много сочиняет, дирижирует оперными спектаклями и симфоническими концертами. В эти же годы он осуществляет постановку своих опер «Степь» (1931, Самара), «Мерген» (1940, Уфа), «Ашказар» (1944, там же), основанных главным образом на национальном – татарском и башкирском – фольклорном материале. В 1942 году в Куйбышеве состоялась премьера его музыкальной комедии «Табачный капитан». Не ослабевает интерес композитора и к музыкально-этнографической работе: в разные годы он заведует фольклорными кабинетами в Ашхабаде, Казани, Уфе. Ведет педагогическую деятельность. В 1940-х годах работает главным дирижером Куйбышевского театра оперы и балета, руководит Куйбышевским областным Союзом советских композиторов.
Из-за сложившейся в стране политической обстановки, ставшей причиной отношения к эмигрантам как к изменникам родины, заграничный период своей жизни Эйхенвальд старается не афишировать, при необходимости упоминая о нем без подробностей и ограничиваясь скудной информацией о своих творческих достижениях. Причины своего отъезда за рубеж он также вуалирует, указывая в автобиографических документах эти годы как период зарубежных гастролей. Все это создает трудности в изучении данного этапа его жизни и творчества. Внести ясность во многие интересующие нас вопросы могла бы переписка композитора тех лет, но, к сожалению, она не сохранилась (или же была намеренно им уничтожена). Однако в своем архиве А. Эйхенвальд бережно собрал и сберег иные документальные свидетельства: программки и афиши концертов и оперных спектаклей, многочисленные вырезки из парижских газет… Во многом именно благодаря этим материалам сегодня, спустя восемьдесят лет, мы можем дать объективную оценку его творческой деятельности во Франции и с уверенностью говорить о том, что она явилась значительным вкладом в дело пропаганды и популяризации за рубежом в 1920-е годы произведений русской музыкальной классики и музыкального творчества народов СССР.
И. Ю. Проскурина
А. К. Глазунов в Париже: стиль жизни и стратегия адаптации
22 мая 1928 года Наркомом просвещения ректор Ленинградской консерватории профессор А. К. Глазунов был официально командирован в Австрию на три месяца для участия в жюри по присуждению премии имени Шуберта. Распорядившись относительно своего имущества, он уполномочил Ю. Гнезе[1304] управлять ленинградской квартирой и двумя дачами, получил 1 июня заграничный паспорт и вместе со своей будущей женой О. Гавриловой покинул СССР, как выяснилось потом, навсегда[1305]. Выданные Глазунову документы были действительны для проживания вне страны в течение одного года. Однако заграничный маршрут русского композитора оказался значительно протяженнее и завершился его кончиной в Париже в 1936 году. Глазунов скончался 21 марта 1936 года в клинике Villa Borghese, отпевание состоялось 24 марта в русском кафедральном храме Св. Александра Невского, похоронен на Новом кладбище в Нейи под Парижем. В 1972 году прах композитора перевезли в Ленинград и перезахоронили в некрополе мастеров искусств в Александро-Невской лавре.
Покинув СССР в числе эмигрантов первой волны, Глазунов посетил Вену, Прагу, Дрезден, Лейпциг, полечился в Гундельсхайме и Баден-Бадене, выбрав, наконец, местом своего постоянного проживания французскую столицу. С начала XX века и до Второй мировой войны среди всех городов западной Европы Париж являлся музыкальной Меккой для большинства русских эмигрантов, превратившись в центр политической, литературной и художественной жизни русского зарубежья.
Возглавивший в конце XIX – начале XX века петербургскую композиторскую школу, Глазунов был окружен особым почетом и вниманием музыкантов. Профессор Ленинградской консерватории, ученик Н. Римского-Корсакова и М. Балакирева, признанный мэтр музыкального Петербурга, доктор музыки Оксфордского и Кембриджского университетов, почетный член Национальной академии «Санта-Чечилия», член французской Академии изящных искусств, он обладал в глазах коллег феноменальным профессиональным авторитетом. В 1915 году в связи с пятидесятилетием композитора критик В. Каратыгин писал: «Кто из ныне живущих композиторов пользуется наибольшей популярностью? Чье первоклассное мастерство ни в ком не вызывает ни малейшего сомнения? О ком из наших современников уже давно перестали спорить, непререкаемо признав за его искусством серьезность художественного содержания и высшую школу музыкальной техники? Это имя – А. К. Глазунов»[1306].
Несмотря на влиятельность творчества Глазунова в музыкальном мире России того времени, подробности его пребывания вне СССР до сих пор являются неисследованной областью в музыкознании. В данной работе рассматривается проблема взаимодействия Глазунова с русской диаспорой и парижской публикой, анализируются особенности психологической и социокультурной адаптации, жизненно-стилевые стратегии русского мэтра, а также малоизвестные факты из зарубежной биографии композитора.
Отъезд композитора за рубеж актуализировал вопрос адаптации и социальной востребованности у парижской публики. Новая слушательская аудитория Глазунова была условно разделена на «русскую» и «французскую»: при этом успех у одной вовсе не означал признание другой. На процесс адаптации Глазунова повлияло множество факторов, основными из которых были контекстная ситуация музыкального Парижа начала века, сложившийся к 1928 году как отечественный, так и зарубежный имидж композитора, а также его личностные, профессиональные, социальные, творческие и другие ресурсы.
