Николай Морозов - Новый взгляд на историю Русского государства
Уже одно это хронологическое совпадение наводит на критические размышления, да и содержание летописи, где оно не похоже на сказку, тоже навевает ряд скептических соображений.
Вот, например, под 1204 годом, когда крестоносцы взяли у греков Царь-град, мы читаем: «1204 год. — В лето Цзя-цзы, царь Ди (отождествляемый Бичуриным с Чингис-Ханом) назначил великое собрание при Тамага-голе, для совета о предприятии войны на Восьмерых (Найманей)[391]. Все вельможи представляли ему, что теперь, в начале весны, лошади тощи, и надобно дождаться глубокой осени. Но младший брат Царя Ди — Забронированный[392] сказал:
— Всякое дело лучше решать немедленно. Не для чего отговариваться худобой лошадей.
Благовестник также сказал:
— Восемь (народов) хотят отнять у нас лук и стрелы; это значит, что они уничтожат нас. Справедливость предписывает нам единодушно умереть. Они тщеславятся, полагаясь на обширность своих владений; но если напасть на них врасплох, то наверно можно ручаться за успех дела[393].
Царь Ди, довольный этим, сказал, что идучи на войну, с такими людьми, нельзя усомниться в успехе. И он пошел войною на Восемь (царств) и остановился с войском при Цинь-дахань-голе (у Заячьей горы). Сначала он отправил в поход Хубири (что значит: Все-бери) и Чжеба (исковерканное иностранное слово) с передовым корпусом. Властелин Восьми (народов) Диянь-Хан (Божий царь)[394] пришел от Ань-Тхая и расположился лагерем при подошве Хан-гая. К нему присоединились:
1) Тохто, глава народа Не-ли-ци; 2) Алинь, глава народа Степей; 3) Хутук-беци, глава народа князя Ва-И-ла (по-монгольски князя Ойрат)[395] и еще народы: 4) Дурбош, 5) Татар, 6) Хатагинь и 7) Салчжут (все иностранные слова: — отметим, что это и есть царство 8 народов, если прибавим сюда и собственный народ Диан-Хан). Таким образом Диан-Хан сделался довольно сильным. В это время одна хилая лошадь из Чингисханова войска от испуга забежала в лагерь восьми (народов). Божий царь (Диан-Хан), увидя ее, сказал своим чиновникам, что монгольские (?) лошади тощи и слабосильны. Надо бы заманить наприятелей подалее во внутренность страны, а после того, вступив в сражение, забрать их в плен. Но генерал „Твердая Палка“[396] сказал на это:
— При покойных государях в сражениях они мужественно шли вперед, не обращаясь взад, чтоб не показывать неприятелю ни хвоста лошадиного, ни спины солдатской. Предлагаемое тобою нам теперь отступление не означает ли внутреннего страха? А если страшишься, то для чего не велишь Ханыпе предводительствовать войском?
Диан-Хан (божий царь), огорченный этим, тотчас вскочил на лошадь и приказал начать сражение. А Чингис-Хан препоручил Хачжару (т. е. Узде) управлять центром армии. В сие время Чжамхак (иностранное слово), находившийся при Божьем царе, подъехал осмотреть его войско и видя его в совершенной исправности, сказал своим приближенным:
— Восьминародды, начиная войну, почитали Монгольское войско за стадо козлят и ягнят, они думали совершенно перетоптать их и не оставить ни кожи, ни ног. По моему замечанию оно теперь уже далеко от того состояния, в каком прежде было.
После этого он отделился со своим войском и ушел. В тот день царь Ди вступил в главное сражение с войском Восьми (народов); после полудня взял он в плен Диан-Хана и убил его. Войска прочих народов все вдруг рассеялись: одни ночью убежали в горы, где их погибло великое множество, падая с утесов; остальные же в следующий день все покорились. Вслед за этим и народы: Дурбош, Татар, Хотагинь и Сад-чжут, также покорились. Вскоре царь Ди пошел на покорение Морхис, глава коего Тохто[397] бежал к старшему брату „Божьего царя“ Боро-Хану, а подданный его Даир-но-сунь, представив царю Ди свою дочь сначала покорился, но опять отложился и ушел».
А для 1206 года, когда основана была Латинская империя Болдуина, мы читаем: «1206 году — Первое лето Бинь-инь. Царь Ди, собрав всех князей и чиновников при вершинах Онони[398] выставил девять белых флагов и вступил на императорский (ханский) престол. Князья и чины поднесли ему название Чингис-Хана.Этот год был шестое лето династии Гинь, правления Тхай-хо». А далее сам Бичурин делает примечание:
«Это было первое лето от Чингис-Ханова вступления на императорский престол. Китайцы ведут летоисчисление по правлениям государей: почему при вступлении каждого государя на престол дают название продолжению будущего его правления и снова начинают считать годы до первого лета царствования его. Последний год покойного государя причисляют к его же царствованию, а правление нового государя считают с начала следующего года. Первые четыре государя из дома Чингисова царствовали в Монголии и потому не имели китайских названий своим правлениям».
Итак, мы видим, что для 1204 года, когда крестоносцы царя-царей Иннокентия III одержали решительную победу над Византийцами, в состав которых действительно входило не менее восьми народов, здесь указана решительная победа царя (Ди) над царством восьми народов (Найманским царством).
Правда, место действия указано здесь в китайском тексте у Ань-Тхая, который отождествляют с Алтайскими горами, но я уже не раз указывал (в согласии и с мнением самого Бичурина) на то, что старые историки, не имевшие никакого понятия о географических картах, невообразимым образом путали местности.
Я уже имел случай говорить, что и сама Монголия не азиатское национальное имя, так как это слово не имеет там никакого значения, и что, по-видимому, это греческое слово Мегала, т. е. Великая страна, а слово монголы происходит от старогреческого мегалой, т. е. великие, точно также как и слово маг происходит от славянского корня могучий, да по-латыни Маг-нус имеет то же значение, как и старо-греческое Мегал-ос, т. е. великий. В китайской письменности мы имеем соответственно этому слову соединение двух чертежиков, произносимых китайцами на их языке, как мангу (или отбросив окончание -у, манг).
Считая, что китайцы поставили эти чертежики, звукоподражая какому-то иностранному слову, для точного воспроизведения которого у них нет фонетического значка, мы приходим к выводу, что имя «монгол» действительно заносного происхождения и что так пришлось бы китайцам изобразить на своем языке слово маг. Значит мангу и маги тоже самое слово в двух произношениях, а монголы лишь другое их название от греческого — мегалай, т. е. великие. Благодаря отсутствию у китайцев фонетической азбуки и вытекающей отсюда для них необходимости переделывать иностранные имена на созвучные с ними собственные национальные слова, почти неизбежна национализация позднейшими китайскими грамотеями всех записей и преданий об иностранных народах и землях, имена которых достались им от прежних поколений, т. е. в национальные деятели якобы древней китайской истории могли попасть и Юлий Цезарь, и Карл Великий, и папа Иннокентий III, и герой крестовых походов Балдуин, а Италия, Египет, Византия — легко могли перейти через две-три сотни лет на положение собственных провинций Китая. С этой точки зрения и надо еще пересмотреть китайские летописи, употребляя для сопоставления все предложенные мною в моей работе способы.
Оставляя пока все это для дальнейших своих исследований в историологической области, я здесь, в связи с ними, рассмотрю только, не являются ли китайские сказания о Чингис-Хане и его преемниках лишь китаизированием героев и вдохновителей крестовых походов, с которыми они имеют не только хронологическую изомерию, но и следы качественного исторического параллелизма, являясь как бы искаженным отражением на Востоке, через кривое зеркало того, что в то время происходило на Западе.
Ведь, действительно, если римский царь царей — папа по-русски назывался батя, то и батя-хан, т. е. Батый-хан (первично Батяй) мог быть его названием, и подвиги его полководцев могли быть приписаны ему лично, как, например, делается с юридическими постановлениями и законами. Если тот же папа по-русски назывался еще тятя, или по-детски тата, то благодаря заносу славянских слов в Азию (где они многочисленны, как я уже показывал ранее, и в санскрите, и в вендской письменности, то и исчезнувший давно народ та-тань в Моголии может представлять собою просто тятин народ, т.е. папских миссионеров во внутренней Азии во время тех же крестовых походов, хотя «отцами» — батями и тятями назывались и предшествовавшие им ромеиские проповедники арианства, так что даже и Татрские горы, между Венгрией и Галицией, могли первоначально называться у славян тятя-арийскими горами, т. е. горами отца Ария.
Нет ни малейшего сомнения, что и арийцы, переселившиеся из Ирана (т. е. арианской земли) в северную Индию и давшие там для религии полуславянский санскритский язык и божественную троицу — три-мурти, вместе с Кришной-Христом, был вовсе не кочевой народ, приехавший туда в кибитках с женами и детьми, а те же сначала арианские, а потом и христианские миссионеры с Балканского полуострова, лишь потом национализированные там преданием в смеси с местными богами, и перенесены молвою с греческого Парнаса на Гималайские горы.
