Николай Морозов - Новый взгляд на историю Русского государства
Только от нее можно было постепенно перейти к идеографической, вводя все более и более значков, и это было даже неизбежно, по мере того, как оказывалось, что западноевропейские буквы, не имеющие никаких обозначений ни для мягкого произношения (достигаемого по-русски отчасти прибавкой символа Ь и отчасти употреблением мягких гласных Е, Я, Ю), ни для твердых Л и Ы, ни для гулких Ч и Ц, (обозначаемых неправильно через ЧЖ и ЦЗ), ни для гортанных восточных звуков. При невозможности изображать их, в односложных китайских словах, сочетаниями Sch, Tsch и т.д., так как каждая буква имеет по-китайски тут самостоятельное чтение, необходимо было выбрать один из двух способов: или утроить звуковой состав латинской (или греческой, или арабской) азбуки, или перейти постепенно к идеографическим значкам.
Возьмите, например, русские слова: «мать, мять, мат и мят» — их всех пришлось бы писать через mat (так как транскрипция miati еще хуже); возьмите слова: «был, бил и быль» — их все пришлось бы писать через bil; возьмите: «пыл, пил, пыль и пиль» — их все пришлось бы писать через pil. Понятно, что при такой азбуке чуть не из каждой русской фразы выходили бы смехотворные двусмысленности или же непроизносимые сочетания звуков: пришлось бы вместо «чай» писать «тскхай» (по-немецки tschai), вместо «чучело» — «тскхутскхелэ» (tschutschelo) и т.д., и т.д. И несомненно, если бы письменность ввел в Китае китаец, предварительно научившийся в Европе говорить и писать на одном из ее литературных языков, то он тотчас же увидал бы, что для применения к его национальной речи европейской азбуки, ему надо ввести в нее целый ряд недостающих в ней звуков, как это и сделали (хоть и не особенно удачно) славяне, дополнив для себя греческую азбуку.
Но в Китае, очевидно, дело было наоборот. Его письменность взялись составить приехавшие туда ученые-иностранцы. Увидев, что все их попытки изобразить китайскую фонетику (содержащую не менее 60 самостоятельных звуков) своими 25 значками, приводят постоянно к словам иного значения, чем нужно, и не умея даже выговорить чуждые их уху китайские дополнительные звуки, они и стали переходить сплошь к идеографическим рисункам, оставив свою азбуку лишь в составленном ими словаре этих рисунков, как мнемоническое средство, годное только для приблизительного изображения более сложного звукового состава китайских слов.
Только таким способом и можно объяснить современный способ китайского письма, и это показывает недавность всей китайской литературы, в противность установившемуся мнению о ее глубокой древности.
Эта же недавность доказывается и смутностью китайских описаний солнечных и лунных затмений до эпохи появления в Китае католических миссионеров, устроивших в нем свои школы и обсерватории.
Вот, например, выписка всех солнечных явлений из китайской книги «Цы-Юань», т. е. «Толковая энциклопедия» в шанхайском издании 1910 года, сделанная по моей просьбе нашей китаисткой А. А. Железновой. Там говорится, что (переведя на наше счисление) ранее -43 года до начала нашей эры, солнечные затмения были известны в Китае под названием «борьба с Черным на солнце», но не приводится ни одного описания этой борьбы, а только говорится о затмениях после начала нашей эры. Вот, например, (переведя годы на наш счет):
«В 188 году, в 1 месяц, на солнце желто-красного цвета видны были пятна в образе летящих сорок, и это продолжалось несколько месяцев... В 299 году, в 1 месяц, были темные пятна на солнце в виде летящих ласточек и продолжалось несколько дней... В 352 году на солнце было пятно в виде трехногого ворона и длилось 5 дней... В 567 году, в 3 месяце, солнце было без света и на нем треногий ворон — 5 дней... В 579 году, во 2 месяце, были пятна на солнце с куриное яйцо...» При династии Сун (974-1276) было сделано 21 наблюдение черных пятен величиной со сливу, куриное и гусиное яйцо, их наблюдали на восходе и закате солнца на воде в тазу.
Скажите сами, что можно сделать из подобных сообщений? А первое вразумительное описание в этой книге мы находим лишь в XVII веке. Вот оно:
«В 1618 году, в 5 месяце, на солнце появился черный блин, который понемногу принимал фиолетовый цвет и потом снова сменился черным пятном».
Но и к этому правдоподобному описанию прибавлена явная нелепость, будто «так повторялось 3 раза в течение 3 часов (в полудни)» и будто «явление это продолжалось 2 дня» (!). «Пекин был в тревоге», — заканчивает автор, хотя этому городу и не было никакой нужды тревожиться: в 1618 году действительно были два солнечных затмения, но первое из них — 26 Григорианского января 1618 года — прошло в кольцеобразном виде по Южной Африке, а второе — 21 августа 1618 года — прошло в полном виде по Северной Америке, и ни одно из них не было видимо в Китае. Ближайшее из виденных там было 29 марта (по Григорианскому счету) 1615 года и прошло в послеполуденное время в кольцеобразном виде между Пекином и Нанкином.
Значит, и это по внешности правдоподобное описание перепутано, несмотря на свое позднее время. Других затмений или вычисленных астрономических явлений в «Толковой энциклопедии (Цы-Юань)» — нет. Да и в других китайских первоисточниках, ранее XVII века они не оправдываются точным вычислением, о чем я поговорю потом.
Мне скажут, может быть, что сам же я в VI томе «Христа» привел целый список кометных записей, собранных в рукописях Ше-Ке и Ма-Туань-Лин, вывезенных из Китая миссионерами Маилья и Гобилем (Mailla et Gaubil), где я показывал только на недостоверность этих записей до 415 года нашей эры, а позднейшие считал заслуживающими внимания. Но я этого не отрицаю и теперь, а только спрашиваю: не сочинили ли их сами эти миссионеры по европейским первоисточникам?
Ведь в то самое время была в Западной Европе большая мода накометографии. Появился ряд кометных псевдолетописей, которые авторами доводились до их собственного времени. Роккенбах закончил также свою «Летопись» летней кометой 1596 года, Фабрициус — осенней кометой 1604 года. Риччиоли — осенней кометой 1607 года (будущая комета Галлея), Экстормиус — зимней кометой 1618 года и т. д. И в завершение этого кометоискательства по всем векам и народам была напечатана в 1665 году огромная книга Любенецкого «История всех комет, начиная от потопа и кончая нашим временем (1665 годом)»[366].
И что же мы видим: одновременно с этим кометным увлечением в Западной Европе появляется такое же увлечение ими в Китае, где тоже появляются два сборника — «Ше-Ке» и «Ма-Туань-Лин» — из прошлых кометных появлений, «начиная от потопа» и кончая так называемым «нашим временем». А какое же это время?
И вот курьез: последняя реальная комета, которою оканчиваются оба китайских сборника, это — комета 1617 года, которою заканчивается и европейский сборник комет Экстормиуса[367].
Может ли быть это случайным совпадением? — Только для человека, не имеющего ни малейшего представления о математической теории вероятностей!
Итак, влияние кометографии Экстормиуса тут несомненно. Кроме того, и в «Ше-Ке» и в «Ма-Туан-Лине» девять десятых сообщений даются буквально в тех же самых словах, т. е. списаны с малыми дополнениями и исключениями из какого-то предшествующего им, менее подробного сборника кометных записей. В Китае такого нет, а в Европе целый ворох.
Здесь остается странным лишь то, что у Майлья и Гобиля, вывезших из Китая эти рукописи, пути комет среди созвездий указываются более подробно, чем в европейских летописях, но действительно ли фактичны эти китайские подробности, ненаходимые у европейцев? Приходится отметить, что во многих случаях они явно фантастичны.
Возьмем, для примера, самое позднее их сообщение (в XVII веке), когда Галилей в 1609 году уже устроил телескоп, и в Западной Европе были уже при многих королевских дворах специальные обсерватории и штатные астрономы-наблюдатели, так что не могла остаться не замеченной и не зарегистрированной ни одна комета. От 1618 по 1652 год европейцы не видели ни одной кометы, а в вывезенных из Китая миссионерами Майлья и Гобилем двух летописях описаны в этот пусто-кометный промежуток времени целых три (в 1621, 1632 и 1640 гг.), причем для воображаемой кометы 1639 года даны даже и подробности, которые в переводе на нашу терминологию таковы:
«1631 года была видна комета в области α-β-γ-δ и других звезд Ориона».
И это описание теми самыми фразами находится как и в «Ше-Ке», так и в «Ма-Туан-Линь». А в Европе, даже и в телескоп Галилея, который к тому времени действовал уже 30 лет, ничего подобного не могли заметить.
Отсюда мы видим, что даже и указание на созвездия, в которых «видели» в Китае комету, не гарантирует нас от мистификации. А одинаковые года многих комет[368], упомянутых в западноевропейских кометографиях и в разбираемых нами сборниках «Ше-Ке» и «Ма-Туан-Линь», доказывают не то, что, будто бы, европейские летописи подтверждаются китайскими и наоборот, а то, что европейские записи легли в основу китайских, и что ход комет по созвездиям, где он не переведен с европейского первоисточника, придуман самими миссионерами «от духа святого», т.е. созвездия даны кометам по астрологическим соображениям, в связи с событиями данного года: перед войной комета должна была пройти обязательно по Стрельцу, перед наводнением — по Водолею, повальной болезнью — по Скорпиону и т.д.
