Владимир Миронов - Древние цивилизации
Гробница с пустым саркофагом. Загробные духи выпущены на волю
Евреи, смешавшись с местным населением египетских городов и поселений, активнейшим образом участвовали в жизни и деятельности Александрии. Город имел крупную их диаспору, став главным центром расселения евреев в Египте (еврейскими были 2 из 5 кварталов Александрии). При столь близком соседстве меж народами были неизбежны взаимодействие и обмен. Есть примеры влияния египетского языка на древнееврейский словарь, а в древнееврейский язык проникли египетские имена собственные. В тексте Ветхого Завета встречаем много египетских слов в виде кальки. И наоборот, семитские слова вошли в речевой обиход египтян, укоренились в египетском языке. Это и понятно. В Египте частыми были смешанные браки евреев-поселенцев с египтянами. Находки документов в Каирской «генизе» (погребении) о том свидетельствуют. К югу от Каира, в части города, именуемой Фостат, Старый Каир, некогда стояла синагога. Поначалу то была христианская церковь, воздвигнутая коптами в честь св. Михаила. В период персидской оккупации она перешла к иудеям, затем была продана. Хранилище посещали двоюродный прадед Г. Гейне – Симон ван Гельдерн, исследователь древнееврейской культуры И. Сафир и приверженец караимов, еврей из России А. Фиркович, которого называют «фанатиком» в деле поиска раритетов.
Литература, религия египтян и евреев обнаруживают немало точек соприкосновения. В гимнах Атону времен фараона Эхнатона есть строки, сходные со строками 103?го псалма иудеев. Египетское влияние заметно и в книгах Екклесиаста. «Я, мы да пьем, утрие бо умрем». Схожие мотивы встречаем в египетской «Песне арфиста». Говорят и о влиянии египетской литературы на Библию. Коростовцев писал: по структуре и стилю библейские «Притчи Соломоновы» похожи на египетские поучения. «Поучение Аменемопе» гласит: «Дай уши твои, внимай словам, сказанным мной, обрети сердце свое к пониманию их». А в «Притчах Соломона» говорится: «Приклони ухо свое, внимай словам моим и обрати сердце свое к пониманию их». О первенстве египетских первоисточников свидетельствует и ряд библейских псалмов (сюжет «Пребывание Иосифа в Египте»). Таких сюжетов немало и навеяны они бытом и культурой Египта. В этом обмене Египет, великая держава Востока, был дающей стороной, а только что возникший Израиль – принимающей.
Можно бесконечно долго говорить о магии Египта, золотисто-песчаном царстве грез. Но не хватит и сотен томов… Тем более ежели учесть, что благодаря «великой нескромности» всемирной истории сохранились тысячи и тысячи официальных документов, частных писем и семейных бумаг (завещаний, актов о разделе наследства, брачных контрактов, актов о разводе, актов о купле и продаже домов, долговых расписок, штрафов и т. п.). Но документы документами, а лучше все же воочию увидеть две исторические жемчужины, города, являющиеся лицом Египта, – Каир и Александрию. Представьте, что Каир – это оживший, воинственный и деловой Рамсес, а Александрия – нежная и чувственная красавица Нефертити…
Александрия и Каир – жемчужины Египта
Александрия издавна считалась «воротами в Египет»… Она старше Каира на 1,5 тысячи лет. Место это – благословенное. Тут не чувствуется изнуряющего зноя Африки, что для европейца страшнее казни египетской. Александрия возникла на месте деревушки по воле могущественного повелителя тогдашнего мира. Этот город был создан неподалеку от греческого города Навкратиса, построенного несколькими веками ранее. Когда Александр прибыл из Мемфиса на место будущей Александрии, здесь было лишь маленькое рыбацкое поселение Ракотис. План города начертал архитектор Дейнократ. Он попал на службу к великому полководцу древности, явившись к нему без приглашения и показав проект – «план, достойный его славы». Ранее тот не видел ничего подобного и был впечатлен. Как сообщает Витрувий, он сказал архитектору: «Я вижу, Дейнократ, что твой рисунок прекрасен, и мне он нравится. Но если бы я основал здесь город, это противоречило бы здравому смыслу. Как новорожденный не может жить без молока кормилицы, так и город не может жить и работать без полей и их плодов. Не может быть город густонаселенным без достаточного количества продуктов, без запасов, которые бы обеспечили существование населения. И хотя я считаю, что твой труд заслуживает признания, я не могу одобрить твой проект. Но я хочу, чтобы ты остался у меня, ибо намерен прибегнуть к твоим услугам». Сказано это гораздо раньше. План дожидался (как и сам архитектор) звездного часа, пока Александр не стал владыкой Египта. И когда полководец увидел недалеко от острова Фарос, у древнего египетского поселения Ракотис, между морем и озером Мариут, естественную гавань, прекрасное место для торгового порта, а рядом Нил и плодородные нивы, он повелел архитектору возвести здесь город. Тут расстелил он македонский военный плащ и покрыл тонким слоем песка. Потом провел пальцем продольные и поперечные линии и посыпал их мукой – то были улицы. Вдруг прилетели голуби, стали клевать муку. Это сочли счастливым знаком. Царь не требовал никакой документации, сразу же, без проволочек издал приказ о строительстве города, сел на коня и уехал.
Старая Александрия
Строить город стали немедленно после отъезда Александра. Позже, после гибели царя, Александрия станет резиденцией македонского полководца Птолемея. Он захватил власть в Египте и сделал Александрию своей столицей (сюда в золотом саркофаге привезут и тело великого Александра). Птолемей станет автором известного труда «История Александра». В Александрию прибыл и бывший правитель афинян, философ Деметрий Фалерский. Он предложил Птолемею создать там центр культуры и искусства, которого еще не было в мире, и назвать оный именем Мусейон (т. е. Храм Муз). Мысль грека пришлась Птолемею I Сотеру по душе. И уже в 307 году до н. э. Мусейон был торжественно открыт. Возглавить работу в нем предложили тому же Деметрию Фалерскому.
Римский амфитеатр
На рубеже VIII–IX веков византийский хронист Георгий Синкелл писал: «Этот Птолемей Филадельф, собрав отовсюду, так сказать, все книги мира старанием Деметрия Фалерского, третьего законодателя афинян, человека весьма уважаемого у эллинов, а в числе книг и писания и у евреев <…>, учредил в Александрии в 132?ю Олимпиаду (252/1—249/8 гг.) библиотеку, при составлении которой и умер (246 г.). В ней было, по утверждению некоторых, 100 000 книг». О том же упоминает Иоанн Цец, говоря, что царь Птолемей, «поистине философская и божественная душа, крайний любитель всего прекрасного», собрал отовсюду за счет царской казны множество книг в Александрию, разместив их в двух библиотеках (в Серапейоне и в Мусейоне). Книг «сложного состава» насчитывалось там 400 000, простых и несложных – 90 000. Тут хранились папирусные книги и карты со всего мира, включая редкие письменные памятники из Индии, Китая, африканских стран, и полные издания греческих поэтов и драматургов. Позднее иные книги обрели роскошнейшие футляры, о чем свидетельствует найденный в Луксоре серебряный футляр, хранящийся в Каирском музее.
Сюда стали стекаться редчайшие рукописи со всего эллинистического мира, потянулись известные ученые, деятели культуры. Наивысшей славы Мусейон достиг при Птолемее III Эвергете, у которого коллекционирование рукописей стало величайшей страстью. Его и прозвали Мусикотатос, то есть в высшей степени увлеченный изящными искусствами. Не жалея денег, скупал он редкие рукописи, часто в оригинале. У афинян он одолжил для копирования государственный экземпляр авторских текстов трагедий Эсхила, Софокла и Еврипида, дав за них огромный залог – 15 талантов, но потом их так и не вернул, залогом же пренебрег (рукописи куда важнее). В итоге он собрал для Мусейона 200 000 свитков. Потомки продолжили его дело, и ко времени прибытия Цезаря в Александрию тут было 700 000 книг.
Правители и царицы эпохи Птолемеев
Именно Александрия, став столицей царства Александра, станет затем крупнейшим центром науки, культуры, торговли и поэзии. «Истинной причиной превосходства Александрии над ее коммерческими соперниками было не ее местоположение, а то, что, к счастью, судьба наделила ее с самого начала таким ловким, энергичным и мудрым правителем, каким был Птолемей Сотер. Участвуя во всех обширных замыслах Александра, вращаясь в обществе людей, обезумевших от честолюбия и мечтавших унаследовать власть над миром, Птолемей единственный из всех диадохов соблюдает умственное равновесие и не теряет верного представления о пределах своей власти. Он один с самого начала видел в Египте легко отделимую и совершенно безопасную провинцию, которая благодаря своему объему и средствам могла в способных руках сделаться крупной политической величиной». Во времена господства царей Птолемеев – Птолемея Лагида (334–283 гг. до н. э.), Птолемея Филадельфа (285–247 гг. до н. э.), Птолемея Эвергета (247–222 гг. до н. э.) – Александрия расцветала и хорошела (династия правила более 200 лет). Поэт Феокрит (III в. до н. э.), которому покровительствовал Птолемей II и который числился при Мусее, характеризует царя: «Лучший из всех Птолемей повелитель для вольного мужа». И далее он уточняет:
