Игорь Дьяконов - Об истории замысла "Евгения Онегина"
3
amant
4
Москва. Приезд Яку<бовича> в Москву
5
Приближилась
6
в одну же пору
7
молодой
8
прискакал
9
подарила Ему любови первый
10
Но] кто-жъ та была, которой очиОнъ, безъискуства, привле<кал> [, об
11
Со] ребенок, дочь [<нрзб>
12
Вд] связей вредныхъОдна весела
Въ глазахъ родителей [она цвѣла
13
Иль червь
14
Минутной
15
Mistress
16
Мадам
17
Наставница <пробел> моды
18
Благодаря уставам моды
19
Не портили [ее
20
Наставница ее
21
Качала няня колыбель
22
моды
23
Не стали портить
24
Не воспитали
25
Потом [стлала ее
26
И детскую стлала постель
27
Читать молитвы научила
28
И сказку говорила ей
29
Чесала золото кудрей
30
Она ж
31
Потом
32
И всё ж
33
как утро
34
беспечна
35
на романъ
36
нежный <?>
37
...] [Я
38
Ее лицо
39
Что близоруким важны
40
Что многому пора прошла
41
Что знать глупа, что чернь подла
42
юных
43
Что дружба
44
со смехом
45
Что недоверчива любовь
46
толстый
47
Затеи, мненья прежних лет
48
Друзей, красавиц прежних лет
a3
1
Кроме Парни; но он, вероятно, был лишь орудием «науки страсти нежной». К чтению Онегина не относится список книг в первом черновике строфы XXII главы 7 (VI, 438) — это, вероятно, перечень книг, которых у Онегина не было; перед этим стихи 3—6: «...несколько творений С собой в дорогу он возил В сих избранных <...> томах Пожалуй <...> Вам знакомых Весьма немного [Вы б] нашли» — тут следует длинный список книг, очевидно знакомых скорее читателю, чем Онегину (в том числе латинских!). Ср. второй и все остальные варианты этой строфы, где уже прямо как онегинское чтение упомянуты только несколько модных романтических новинок, все в прозе (включая и байроновского «Дон Жуана», которого Онегин, конечно, читал во французском прозаическом переложении).
2
Она появляется в круге чтения Онегина лишь в 8-й главе (строфа XXXV).
3
Помимо указанных отрывков из черновиков «Онегина» (1824—1827) см. наброски «О прозе» (1822) и «О причинах, замедливших ход нашей словесности» (1824), ряд писем Пушкина к Вяземскому и другим и в особенности «Рославлева» (1831).
4
«Лета клонят к прозе, — пишет Пушкин П. А. Вяземскому 1 сентября 1822 г. — <...> Предприими постоянный труд, пиши в тени самовластия, образуй наш метафизический язык, зарожденный в твоих письмах, — а там что бог даст. Люди, которые умеют читать и писать, скоро будут нужны в России» (XIII, 44; ср. письмо ему же от 6 февраля 1823 г. — XIII, 57). Обращаясь по форме к Вяземскому, Пушкин относит это обращение, в сущности, к самому себе (это его, а вовсе не Вяземского, «лета клонят к прозе»! А «постоянный труд» предполагает «большую» прозу — роман). Понимание важности прозы соединяется в пушкинских письмах 20-х годов с явно выраженным нежеланием самому писать художественную прозу, хотя некоторые попытки в этом направлении он уже делал.
5
«Прозой пишу я гораздо неправильнее, а говорю еще хуже», — говорил Пушкин вовсе не шутя еще в 1830 г. (!) («Опровержение на критики» — XI, 143).
6
Как и Грибоедову, Пушкину приходила в голову и драматическая форма — дошли планы и фрагмент разработки пьесы («Скажи, какой судьбой», 1821). В ней вероятны автобиографические реминисценции (карточная игра, единственный дядька; положительная героиня — сестра героя, что довольно необычно для комедийного жанра этого времени).
7
См.: Жирмунский В. М. Байрон и Пушкин. Л., 1978. Ср.: Петрунина Н. Н. Фридлендер Г. М. Над страницами Пушкина. Л., 1974, с. 6—19.
8
Ср.: Гуревич А. М. Лирика Пушкина в его отношении к романтизму. (О нравственно-эстетическом идеале поэта). — В кн.: Проблемы романтизма, т. 2. М., 1971, с. 207.
9
Он повторяет это в семи письмах 1821—1825 гг. и в «Опровержении на критики» (1830).
10
Женщина потому является для Пушкина 20-х—начала 30-х годов главной положительной фигурой, что, способная выполнять свое естественное жизненное предназначение, она может оставаться поэтичной и на «общих путях», где мужчина неестественен, ибо он является частью «толпы», устремленной к низменным благам, а если и противостоит толпе, то лишь как индивидуалистический эгоист. Ср. о естественности женщин в «Романе в письмах» (VIII, 154), об «общих путях» в «Рославлеве» (VIII, 150). См. об ином отношении к женщине у Байрона: Дьяконова Н. Я. 1) Лирическая поэзия Байрона. М., 1975, с. 78; 2) Из наблюдений над журналом Печорина. — Русская литература, 1969, № 4, с. 125.
11
В письме к А. А. Бестужеву от мая—июня 1825 г. (XIII, 180). Здесь же Пушкин противопоставляет художественные возможности романа возможностям байронических поэм и подражающих им повестей. В черновике письма к Н. И. Гнедичу от 29 апреля 1822 г. Пушкин говорит о герое «Кавказского пленника»: «Характер главного лица <...> приличен более роману» (XIII, 371).
12
См. письмо к Н. Б. Голицыну от 10 ноября 1836 г.
13
Сходную, но не тождественную: Байрон никогда не называл «Дон Жуана» «романом», и он не подходил под пушкинское понимание романа.
14
См.: Дьяконова Н. Я. Английский романтизм. М., 1978, гл. IV.
15
Отрывок известен лишь по позднейшим спискам (с 1825 г.).
16
Пушкин начал работу над романом в «масонской тетради» ПД № 834. Дата 9 мая <1823 г.> стоит перед строфой «Мой дядя самых честных правил» и повторена в болдинском плане-оглавлении 1830 г. (см. ниже). В ПД № 834 рядом с первой датой иначе заточенным пером проставлена вторая — 28 мая <1823 г.> — это, вероятно, дата правки.
17
Якубович Д. П. «Арап Петра Великого». — В кн.: Пушкин. Исследования и материалы, т. IX. Л., 1979, с. 262.
18
Из этих слов ясно, что подлинной (т. е. политической) сатирой для Пушкина была сатира петербургская. И в этом отношении замысел 1-й главы романа был преемником более резких, «ювеналовских» замыслов.
19
Томашевский Б. В. Пушкин, кн. 1 (1813—1824). М.—Л., 1956, с. 611. Пушкин подверг 1-ю главу некоторой автоцензуре, например выбросил первоначальный конец строфы V, указывавшей на широкие, но поверхностные политические интересы Онегина (см.: Лотман Ю. М. Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий. Л., 1980, с. 128 (далее: Лотман Ю. М. Комментарий)). Что-либо противоцензурное в политическом смысле помимо этого отрывка в 1-й главе усмотреть трудно; однако для цензора Бирукова противоцензурными могли бы быть «ножки» и альковные похождения Онегина. Поэтому-то Пушкин вначале и предполагал, что роман (по крайней мере 1-я глава) не сможет пройти сквозь цензуру, и писал «спустя рукава». Но в связи с некоторыми изменениями в цензурной политике 1-я глава прошла в печать без труда.
