Светлана Левит - Культурология: Дайджест №2/2012
Сценка под окном у Ходасевича узнаваемо «блоковская»: мальчик, конь, колодец двора, где изо дня в день все повторяется «по-старому, бывалому». Блоку выход виделся в самоубийстве, Ходасевичу – в апокалипсисе:
Прервутся сны, что душу душат,
Начнется все, чего хочу,
И солнце ангелы потушат,
Как утром – лишнюю свечу 59.
Но привыкший надменно глядеть с высоты своего чердака на мировую сумятицу Ходасевич оказывался не только ее зрителем, но и участником. В «Европейской ночи» поэт уже смотрит не в оконное стекло, а в многочисленные зеркала, расставленные для него по всему городу:
В асфальтном зеркале сухой и мутный блеск… 60
И там, скользя в ночную гнилость, /На толще чуждого стекла/ В вагонных окнах отразилась /Поверхность моего стола61.
Гляжу, прищуря левый глаз,/ В эмалированное небо,/ Как в опрокинувшийся таз62.
Только есть одиночество в раме /Говорящего правду стекла63.
Впрочем, открывалась «Европейская ночь» двумя триумфальными автопортретами Ходасевича: стихотворениями «Петербург» (1925) и «Жив Бог! Умен, а не заумен…» (1923). Трудно не заметить, что и тут первый поэт эмиграции не терял блистательной самоиронии, обезоруживая любителей выспренностей прозаическими подробностями своих триумфов:
На печках валенки сгорали;
Все слушали стихи мои 64.
Удивительно, что этого сарказма по отношению к себе самому не замечали многие современники, награждавшие Ходасевича репутацией гордеца. Пожалуй, наибольшую прозорливость проявил Андрей Белый, отметивший способность «скорлупчатого скорпионика» жалить не только других, но и себя. Если приглядеться, то становится очевидно, что автопортрет Ходасевича совмещал черты поэта, причисленного к лику мифологических героев и духовидцев, с ироничными самохарактеристиками и трагическими приметами «человека своего времени».
Головокружительное умение разрезать мир по вертикали, сочетать возвышенный слог и низшие материи не оставляло запретных тем: последним в череде автопортретов Ходасевича стало его самоизображение в гробу. В стихотворении «Я» (1928) Ходасевич описал собственные похороны и попытку обывателя подражать его внешности:
Тогда пред стеклами витрин
Из вас, быть может, не один
Украдкой так же сложит рот,
И нос тихонько задерет,
И глаз полуприщурит свой,
Чтоб видеть, как закрыт другой 65.
Задранный нос, полуприщуренный глаз, на особый манер сложенные губы – изображение балансирует на грани автопародии. Эффект пародийности усиливается тем, что сатирическая маска надменного поэта натянута на лицо мертвеца. Румяный обыватель, с легкостью копирующий заносчивую гримасу мертвого мастера, никогда не сможет перенять примет его величия и избранности:
Но свет (иль сумрак?) тайный тот
На чудака не снизойдет.
Не отразит румяный лик,
Чем я ужасен и велик:
Ни почивающих теней
На вещей бледности моей,
Ни беспощадного огня,
Который уж лизнул меня 66.
Становясь «неразговороспособным» (в 1928 г. он перестал писать стихи) Ходасевич в последний раз обыгрывает приписываемый ему современниками облик саркастической мумии. Упомянутые «черные дроги», «бледность», «беспощадный огонь» и сам строй стихотворения, стилизованного под Средневековье, приоткрывают скрытый смысл ситуации: поэта везут не на кладбище, а на костер. То, что представлялось броней мэтра, оказалось саваном мученика.
Судьба дописала выбранный Ходасевичем сюжет. В июне 1939 г. строгий мастер умер на койке парижской клиники в жестоких страданиях. За несколько дней до смерти Ходасевич поразил Нину Берберову своей «испепеленностью»67.
ДВА «НОВОГОДНИХ» РАССКАЗА В. ШУКШИНА 68
Альберто Стефано Каноббио, стажер кафедры Алтайского государственного университета, выпускник Итальянского университета (Генуя), в статье сравнивает два рассказа В. Шукшина – «Капроновая елочка» и «Далекие зимние вечера».
«Эти рассказы объединяет место действия и время: действие обоих разворачивается в сибирской деревне, время – часы, непосредственно предшествующие наступлению Нового года, хотя в “Капроновой елочке” предстает современная автору деревня, а в “Далеких зимних вечерах” Шукшин обращается к описанию военного времени» (с. 141).
В рассказах образ деревни излагается по-разному. В «Капроновой елочке» описание деревни почти отсутствует, ибо сюжет рассказа организуется образом дороги, хотя в рассказе показаны изба сотрудника зверосовхоза «Маяк» и комната вдовы Нюры в ее же деревенском доме. В «Далеких зимних вечерах» присутствуют ссылки на исторический период – годы Великой Отечественной войны. Но в этих рассказах Шукшина интересует «не деревенский или городской житель, а человек вообще» (с. 142). Впрочем, в описанной автором избе из рассказа «Далекие зимние вечера» можно увидеть большое количество предметов деревенского быта (лавка, миска, шесток, клеенка, старый валенок, корытце, скалка, чугунок…)
В рассказе «Капроновая елочка» отсутствует теплота человеческих отношений, здесь читатель видит некоммуникабельность людей и возникающий между ними конфликт. В рассказе «Далекие зимние вечера» воплощаются подлинные людские ценности: «единство, диалог, тепло, семья и близость», т. е. праздник (с. 143).
Зимний новогодний лес рассказа «Далекие зимние вечера» совершенно не похож на зимний же пейзаж рассказа «Капроновая елочка». Если в этом рассказе природа жестоко издевается над героями, заставляя их заблудиться в темноте, то в рассказе «Далекие зимние вечера» красота зимнего леса, находящегося далеко от войны, «дана глазами ребенка, который ждет чудо праздника и видит в реальности сказочные черты» (с. 143).
Рассказы «Капроновая елочка» и «Далекие зимние вечера», заключает автор реферируемой статьи, «во многом противоположны <…> ссоры между людьми, раздор против единства; некоммуникабельность против диалога; холод против тепла; расстояние против близости между людьми; одиночество против семьи» (с. 144).
И.Г.ПОТРЯСАЮЩИЙ 69
Сонеты Шекспира – одно из самых загадочных явлений в мировой поэзии: здесь предельная прекрасная ясность соседствует с вечной тайной. Загадками обставлено авторство сонетов, их адресат, их «творческая кухня». Сведения о его жизни скудны и обрывочны, в биографии есть ряд просто пустых мест, рождающих вопросы, ответить на которые не может никто.
Всего насчитывается 58 претендентов на авторство шекспировских пьес и стихов, а «антишекспировским гипотезам» посвящено уже больше 4500 статей и монографий. После смерти Шекспира не было найдено ни одного письма, ни одной записки, написанной его рукой, ни одной рукописи.
У. Шекспир, старший ребенок среди семи братьев и сестер, родился в 1564 г. в Стратфорде-на-Эйвоне. Отец писателя был ремесленником-перчаточником и торговцем – занимался куплей-продажей шерсти, леса и ячменя. С восьми до 14 лет Уильям Шекспир учился в местной грамматической школе: изучал древнегреческий, латынь, риторику, античную литературу. Любимым поэтом был Овидий.
В 1582 г. 18-летний Шекспир женился на дочери богатого фермера и вскоре стал отцом троих детей, двое из которых были близнецами. В 1585 г. он примкнул к труппе странствующих актеров и оставил Стратфорд.
Существует множество версий о причинах бегства Шекспира из Стратфорда. Какая из них верна, сказать сложно. Приехав в Лондон, он работал помощником суфлера и актером на небольших ролях. Первая пьеса, написанная Шекспиром, историческая хроника «Генрих VI», была поставлена в 1590 г. и имела большой успех. Успех требовалось закрепить, и в следующем году последовало продолжение, а вскоре и еще одно, ставшее первой частью драматической трилогии.
Шекспир пишет исторические хроники, комедии и трагедии, которые завоевывают английский театр и делают его имя известным. Покупает большой дом и несколько земельных участков в Стратфорде, бывает там каждый год, но надолго не остается. В Лондоне он знаменит, вхож к аристократам, они ему покровительствуют, выхлопотал себе дворянское звание. Как одного из лучших актеров его пригласили в придворный театр, он получил придворное звание. Шекспир богат, занимается ростовщичеством, а в 1605 г. становится еще и откупщиком церковной десятины.
Но материальному благополучию и процветанию предшествовала напряженная творческая работа. За 22 года – с 1590 по 1612 – Шекспиром были написаны 37 пьес, сто пятьдесят четыре сонета и две поэмы.
