KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » Культурология » Алексей Смирнов - Антология публикаций в журнале "Зеркало" 1999-2012

Алексей Смирнов - Антология публикаций в журнале "Зеркало" 1999-2012

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Алексей Смирнов, "Антология публикаций в журнале "Зеркало" 1999-2012" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Читая Андреева, надо понять, что здесь несколько иные критерии и мерки, чем в “нормальной” серьезной литературе. Внешне все это похоже на творчество обычного писателя, но по сути совсем иное, как картины таможенника Руссо, как живопись на черных клеенках Пиросмани и полотна сотен других наивных художников. Все эти творцы по-другому рисовать не умели, но обладали завидной целостностью мировоззрения, давно утраченной профессиональными мастерами. Искусство – это создание иного мира, а не эпигонство уже сказанного и сделанного. Создал свой иной мир Даниил Андреев? Да, создал. Он брал, не задумываясь, чужие кирпичики чужих стилей, строя свой храм-замок. Так творил и Людвиг Баварский, и испанский архитектор Гауди. Зрелый, пьяный и развратный Блок тоже создал свой душный, как будуар дорогой кокотки, мирок из чужих стилей и приемов, и все, кто его любил и шел за ним в кабаки и в революцию, куда забрел и там издох от тоски и сам кудрявый монстр со взглядом умирающего удава. Андреев, конечно, преклонялся перед Блоком, его наставником в блуждании по мистическим болотам теософии и розенкрейцерства был троюродный брат Блока Александр Викторович Коваленский, которого я тоже знал. Коваленский, мистик, поэт и переводчик, жил в том же добровском особняке, будучи женат на дочери приемного отца Андреева доктора Доброва. Коваленский и его жена были, конечно, арестованы по делу Андреева и оба погибли, не вынеся удара. Жена Коваленского умерла в лагерях, а у Коваленского сожгли все его рукописи и конфисковали библиотеку, и он, перенеся в лагере инфаркт, прожил еще несколько лет, тяжело дыша и постоянно задыхаясь. Символисты, друзья его отца, были средой обитания Андреева и его духовными учителями. Он заемно использовал их стилистику и лексику в совсем других целях. Устремления Андреева были в русле создания общеарийского мифа на славянской почве. Само слово “арийство”, “арийская цивилизация”, “арийский дух” глубоко и надолго скомпрометированы группой ограниченных и злобных немецких мещан, взявшихся лоббировать интересы немецких концернов и их хозяев в Европе и потерпевших чудовищный крах. Сейчас воинственный мусульманский фундаментализм напрочь подрывает и компрометирует мусульманскую цивилизацию и традиционную жизнь Востока. Не будь немецкого национал-социализма, детей не пугали бы свастикой и слова “арии” и “арийство” не приобрели бы зловещего смысла и от них не воняло бы крематориями и трупами. Те же большевики надолго скомпрометировали понятие социализма, о котором когда-то сочувственно писали Оскар Уайльд и молодой Шоу. Идиоты и тупицы могут изгадить абсолютно все, за что возьмутся. Сейчас в России и в Северной Европе носится идея воссоздания древнеарийской религии, и в свете этих поисков творчество Андреева не совсем чужое для людей, думающих на эту тему. Как пример я приведу следующий смешной случай – в позорной газете бывших чекистов и советских заштатных писак Александр Проханов затеял дискуссию о будущем России, озаглавив ее так: “Соединенные штаты славян или Третий Рим?” Двое знакомых журналистов попросили меня написать альтернативу этому одиозному вопросу, заручившись предварительным согласием Проханова меня напечатать. Я с большой неохотой откликнулся на это предложение и написал большую статью, назвав ее “Священная арийская империя”, где рассматривал вопрос о едином государстве от Рейна до Амура. Проханов, как мне говорили, похвалил мою статью за живость языка, но совершенно серьезно сказал журналистам: “Если я напечатаю статью Смирнова, мне больше не дадут денег на издание” – и попросил передать мне, что он очень сожалеет, так как моя статья и идея ему очень понравилась.

О Данииле Андрееве в этой газете тоже молчат, хотя туда волокут с литературных кладбищ любую провонявшую ветошь. Я отношусь и к себе самому, и ко многому происходящему с иронией и недоверием и всегда где-то сбоку своего текста пакостно ухмыляюсь: что эта сволочь Смирнов еще написала? Но на фоне чудовищных процессов, происходящих сейчас на территориях бывшей России, и отсутствия государственно-конструктивных сил вижу, как лихо и планомерно Россию колонизируют мусульмане и азиаты.

Д. Андреев не имел взглядов на будущее России в ближайшее время; когда в начале войны мой отец, как внук царского генерала, и моя мать, как дочь атамана и генерала, с тревогой говорили о германской угрозе, то Андреев их “успокоил”: “Глеб, не расстраивайся, если придут в Москву немцы, то это не так уж и важно. Приходили они в революцию в Киев – ну и что? Россия все равно останется”. Он, как и многие тогда, не понимал разницы между кайзеровским рейхсвером и гитлеровским вермахтом. То же самое происходило в конце войны в Югославии, когда сербы, ожидая советскую армию, радовались, что снова идут “русские братушки”. Потом они, познакомившись со СМЕРШем и НКВД, очень хорошо поняли разницу между царской армией с ее кодексом офицерской чести и красными бандформированиями с садистами-комиссарами и пулеметами в тылу своих же войск. Разницу между традиционно русскими и вновь возникшей советской человеческой сущностью по сей день мало кто понимает – ведь и те, и другие говорят на одном языке и внешне похожи. Разница между этими двумя периодами в том, что и отрекавшиеся от себя православные русские люди, чьи отцы и деды не состояли ни в ВКП(б), ни в КПСС, не делают того, что позволяют себе делать так называемые советские люди, с точки зрения “старых” русских – русскоязычная нелюдь. И в будущем Российскую Федерацию неминуемо расколет, как когда-то при патриархе Никоне, именно эта моральная разница двух народов в одном.

Андреев был вне всего этого, он горел, как свеча, совсем другим, мало понимая и анализируя окружающее. Интересно, что когда я с одним матерым монархистом ездил на его старой “Победе” во Владимир побеседовать к Василию Витальевичу Шульгину, то он знаками показал нам, что надо выйти из его однокомнатной квартирки во двор и там поговорить, сидя на лавочке. И вот тогда, сидя с ними в кустиках, я спросил Шульгина об Андрееве, с которым он встречался и беседовал в тюрьме. Помню слова Шульгина: “Очень талантливый человек, но страшный путаник”. К Шульгину в те времена из Москвы курсировало довольно много бывших и их потомков набираться ума-разума у человека, ездившего в Ставку царя требовать у него отречения. Удивительно, что Шульгина не затоптали сапогами в тамбуре вагона бывшие врангелевские офицеры, как это они сделали с председателем Думы Родзянко. Шульгин много мне рассказывал об их балканском житье и о моем дяде – генерале Ф. Ф. Абрамове, готовившем правительственный переворот в Болгарии, чтобы сделать ее оперативной базой для нового похода белых на Москву. Давно это было, и больше всего мне запомнилось, как мухи и осы лезли Шульгину в уши и длиннющую бороду и как он их хлопал и отгонял от коротко стриженного шара своей давно загнанной в чекистскую лузу головы...

В те далекие шестидесятые никто бы из нас не поверил, что не только Евразия, но и Западная Европа тихим демографическим путем начнет освобождаться от белого населения и станет местом обитания турок и арабов. Машинизированная цивилизация для арийской ветви homo sapiens'а окажется пострашнее средневековой чумы, орд Чингисхана и двух мировых войн. Все теперь решит эгоистичная бездетная парочка, сидящая в теплой квартирке у видака и обучающаяся половым извращениям. Андреев предчувствовал кое-что подобное, и его брейгелевские адские картинки в “Розе мира” именно на эти темы.

Общий кризис европейской христианской цивилизации и полное моральное одичание и угасание русского православия тоже его как-то особенно не задели. Я сам сторонник православия старообрядческого типа, и мне наиболее близки беспоповские толки как вехи на пути к православному протестантизму вообще без церковной иерархии. По-видимому, я никогда не нашел бы общих точек соприкосновения с Андреевым во всех этих вопросах, будь он жив. Это ведь особая, довольно своеобразная тема разговора с покойниками, чей склад ума тебе дорог и с которыми ты общаешься, пока сам жив. А я подолгу беседовал не с Андреевым, а с его наставником Коваленским и гимназической подругой Андреева Зоей Васильевной Киселевой, обеспечившей ему православную кончину. Есть во всем, что связано с Даниилом Леонидовичем, одна неувядаемая тайна, волнующая по сей день. Официальными учителями и репетиторами молодого Коваленского были Эллис (Кобылинский) и Борис Бугаев (Андрей Белый). Это все происходило у них в звенигородском имении Дедово, куда ездил в гости к своим родственникам молодой Блок с женою Любовью Дмитриевной. Коваленский же с детства формировал и воспитывал Андреева, но тот был своевольный и непослушный ученик, вечно тянувший в свою сторону. Андреев родственно-преемственно связан с корифеями русского символизма, с его особой трупно-туберозной мистикой. Именно оттуда пришел Андреев, и больше оттуда никто уже не придет. Цепочка оборвалась. Сейчас выходит множество очень хороших похоронно-поминальных книг о погибшей России, но Андреев по-прежнему живой и современный писатель, нужный прежде всего молодежи. Попытаюсь объяснить, в чем тут дело. Тут есть один мой личный секрет, который вряд ли кто-нибудь, кроме меня, знает. У меня с покойным поэтом есть своего рода мистическая связь, возникшая с момента моего рождения в пресловутом тридцать седьмом году. Я десятилетиями работал в церквях, где, в основном расписывая алтари и купола, привык общаться с душами покойников, похороненных вокруг храмов. Когда меня спрашивали, что меня привлекает в церквях и почему я несколько отошел от светской живописи и людской суеты, я всегда отвечал: меня привлекают чистые старушечьи деньги, на которые живет моя семья и я сам, и, в не меньшей степени, общение с душами усопших. Усопшие и мысли, которые они навевают людям, чьи духовные мембраны настроены на общение с ними, могут очень многое сказать и развить особое чувство мирового погоста и преемственности живых с мертвыми, часто только частично переселяющимися в души живых. У меня явно имеются очень большие связи с людьми двадцатых и тридцатых годов. Я помню, как я вошел в дом к одной даме и, сразу подойдя к дубовому резному платяному шкафу, открыл его и увидел старое, довоенное кожаное пальто и английские полосатые пиджаки тридцатых годов. Это были вещи расстрелянного троцкиста, и мы очень долго говорили с этой дамой о судьбе убитого и всего их погибшего круга. Я с ней с тех пор подружился и участвовал в ее похоронах. Такая же ситуация у меня была с одной состарившейся эстрадной певичкой, певшей при немцах в Крыму и Таганроге. У нее в шкафу висел серый немецкий мундир обер-лейтенанта, принадлежавший ее бывшему возлюбленному, молодому человеку из дворянской семьи, перешедшему к немцам и потом застрелившемуся. Мы с этой певичкой подолгу пили коньяк крохотными старинными рюмочками, слушали довоенные старые шипучие пластинки, и я ей рассказывал о мыслях самоубийцы, которые ее очень удивляли своей достоверностью. Это все не игры с дьяволом и не парапсихологические опыты, а вхождение в надчеловеческую атмосферу, окружающую нас, с которой большинство людей не хотят считаться. У меня во флигеле до сих пор висит старый плащ регланом, в котором Андреев ходил в лес, и стоит палка его зонта-трости. И целы его письма к моим родителям и подаренные им альбомчики со стихами, чистыми и немного наивными. У альбомчиков пожелтевшая бумага, а обрезы посеребренные. Даты на всех бумагах довоенные. Я иногда раскладываю эти реликвии, перечитываю их, и у меня возникает материализованная тень послетюремного сумрачного Андреева с ввалившимися беззубыми щеками и уже отрешенным взглядом. Таким я его много раз писал по памяти, даря портреты его поклонникам. Это были специальные подарочные бесплатные портреты. Все его поклонники теперь уже умерли, передав мои портреты другим, еще живым, поклонникам.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*