Ян Мортимер - Елизаветинская Англия: Гид путешественника во времени
В базарные дни на некоторых больших улицах просто не протолкнуться. Нигде в Англии вы больше не увидите столько людей, собравшихся в одном месте. Город бомбардирует сразу все ваши чувства: вы видите его, слышите и чувствуете его запах. В Лотбери, на севере города, слышен скрежет токарных станков, звон, гулкие удары и шипение — там работают металлисты. На рынках вас встречают крики уличных торговцев. По улицам ходят глашатаи, сообщая новости и официальные заявления. Мимо проходит женщина в фартуке, крича: «Кто купит у меня вкусную колбасу?» Потом к вам подходит еще одна женщина с корзиной на голове с криком: «Горячие пирожки с пудингом, горячие!» Постойте немного на месте и услышите: «Купите мои стаканы, стаканы, кому стаканы?» от торговки бокалами или «Розмарин и лаврушка, розмарин и лаврушка!» от еще одной женщины с корзиной трав. В сумерки, когда с рынков все расходятся, появляются фонарщики, которые ходят между домами и кричат: «Служанки, выставляйте лампы!»[15] Проходя мимо тюрем Ньюгейт и Ладгейт, вы услышите голоса несчастных узников из-за решеток: «Хлеба и мяса бедным заключенным, ради Иисуса Христа!»
Впрочем, уникальным Лондон делает даже не эта активность как таковая, а скорость, с которой в городе все меняется. Джон Стоу, описывая город в 1598 году, упоминает длинную улицу к востоку от Тауэра, где живут тысячи моряков; пятьдесят лет назад там не жил вообще никто. Расширение на север тоже не ускользнуло от его внимания: длинные цепочки домов стоят там, где в начале эпохи Елизаветы были только мельницы. По всему городу перестраивают старые дома. Вы, наверное, подумали, что городские власти воспользуются возможностью расширить узкие улочки и сделать город еще роскошнее. Но, несмотря на богатство Лондона, они не могут себе этого позволить. Население города растет, с ним растут и цены на жилье, так что за каждый лишний квадратный фут пространства приходится переплачивать. И многие дома вырастают до шести-семи этажей, несмотря на то, что поддерживают их только деревянные каркасы. Как и все остальные города в стране, Лондон растет и ввысь, и вширь.
Учитывая, что главный источник богатства и взрывного роста Лондона — торговля, уместным будет завершить краткое описание города несколькими замечаниями о коммерческих центрах. Как вы уже наверняка поняли по некоторым упомянутым названиям улиц, на них располагаются специализированные рынки. Бред-стрит («Хлебная улица») называется так потому, что изначально там располагался хлебный рынок. Фиш-стрит («Рыбная улица»), Милк-стрит («Молочная улица»), Хоузир-лейн («Чулочный переулок»), Кордвейнер-стрит («Улица сапожников») и десятки других тоже названы по ремеслам, которыми на них занимаются. Но вот вместе встречаться всем этим профессиям негде, кроме одного большого места общественных сборов — Собора Святого Павла. Как вы понимаете, собор — не лучшее место для торговли, особенно рыбой (хотя и рыбу иногда там продают). Сэр Томас Грешем, богатый купец и финансист, решил, что с этим нужно что-то делать. Он убедил лондонскую городскую корпорацию выкупить восемьдесят домов на Корнхилле и продать их на строительные материалы — чтобы их точно снесли. Город потерял на этом примерно 3000 фунтов стерлингов, но взамен сэр Томас на собственные средства в 1566–1567 годах строит Королевскую биржу. Это трехэтажное каменное здание, расположенное вокруг мощеного четырехугольного двора и построенное по образцу Амстердамской биржи. Городские купцы встречаются в крытой галерее на первом этаже, а наверху (в так называемой Колоннаде) располагаются лавки. Модистки, галантерейщики, оружейники, аптекари, книготорговцы, ювелиры и продавцы стекла торгуют там с большой прибылью. Это первый в Лондоне торговый центр, построенный специально для этой цели.
Ни одно описание Лондона не может быть полным без упоминания Чипсайда. Если какую-нибудь одну улицу Лондона можно назвать главной, так это ее. Здесь находится главный рынок, это самая широкая улица, по ней проходят шествия в День лорд-мэра и королевские процессии. Если вы выйдете с Королевской биржи и направитесь от Корнхилла к западу через Паултри, то быстро туда доберетесь. Там вы найдете большой зал Компании торговцев тканью (Мерсерс-холл). Кроме того, там находится Грейт-Кондуит, большой каменный фонтан, из которого набирают воду домохозяйки, слуги и водоносы. Прямо перед вами — Штандарт, еще один общественный фонтан, стоящий рядом с увенчанной крестом колонной. Кроме того, именно у Штандарта городские власти демонстрируют свою власть: здесь, например, вы можете увидеть, как отрубают руки зачинщикам драк в общественных местах. Один ряд из 14 лавок и домов слева от вас, несомненно, привлечет ваше внимание. Расположенные вдоль Чипсайда между Бред-стрит и Фрайдей-стрит, это самые красивые дома во всем городе: четырехэтажные, с позолоченными фасадами. По названию Голдсмитс-роу («Переулок ювелиров») сразу становится понятно, что здесь живут в основном банкиры и ювелиры. Посреди улицы стоит большой Чипсайдский крест (Чипсайд-Кросс) — один из огромных трехъярусных крестов, построенных Эдуардом I в память об умершей королеве Элеоноре. Этот крест сейчас постоянно подвергается атакам вандалов; в 1581 году нижний ярус со статуями сильно попортила молодежь: статую Девы Марии стащили с исходного места (обратно ее поставили лишь через 14 лет).
Пройдите чуть далее, и доберетесь до Уэст-Чип, где располагается рынок, а Литтл-Кондуит снабжает водой северную часть города. Наконец, вы выйдете к Собору Святого Павла и Патерностер-роу, где стоят лотки торговцев книгами и канцелярскими товарами. Если пойдете дальше на запад, то сможете выйти из города через Ньюгейт; направившись по дороге к Тайбернским виселицам, а потом — по дороге в Оксфорд, вы в конце концов вернетесь в Стратфорд.
Проходя по Чипсайду, вы, возможно, слева заметите таверну «Русалка». Именно там мистер Эдмунд Коппингер и мистер Генри Артингтон скрылись от лондонской толпы в 1591 году. Кроме того, именно там любил выпивать Вильям Шекспир из Стратфорда[16]. На этой улице богатство общается с бедностью под взором филантропии. Горожане встречаются с деревенскими жителями. Это место важных объявлений, публичных демонстраций и бизнеса. Для ювелиров, живущих здесь, и для богатых купцов, ходящих на собрания в Мерсерс-холл, это место профессиональных достижений и гордости. Для летописца Джона Стоу Чипсайд — древнее и преисполненное великого достоинства место. Для хорошо одетых — возможность показать себя. Для мистера Коппингера и мистера Артингтона — место расплаты за грехи. Наконец, поэт из Стратфорда наблюдает за всем этим с «кружечкой доброго двойного пива» в руке.
II. Люди
Рост населения — одна из самых популярных тем для разговора в елизаветинскую эпоху От Корнуолла до Кента вы будете слышать о взрыве рождаемости. Горожане видят, как за стенами растут новые дома; сельские жители подозрительно смотрят на все большее число нищих на дорогах. Но насколько быстро население растет? Кто может сказать?
Во времена Елизаветы в Англии редко собирают статистику, так что вы вряд ли встретите хоть одного человека, даже приблизительно представляющего, сколько народу сейчас живет в стране. Есть некоторая ирония в том, что историкам современного мира намного легче измерить численность населения в XVI веке, чем людям, жившим тогда. Сегодня мы знаем, что тогдашние разговоры о росте населения абсолютно верны. К концу правления Елизаветы в Англии жило около 4,1 млн человек — сравните с 3,16 млн в начале правления, и получите 30-процентный прирост. Цифры поразительны: нечто подобное в следующий раз случится только в конце XVIII века, когда прирост будет еще более стремительным[17]. Еще сильнее это шокирует, если знать, что в предыдущие два столетия население гораздо меньше 3 млн — страна так толком и не пришла в себя после «Черной смерти» 1348–1349 годов. Так что вовсе неудивительно, что англичане чувствуют, как растет их число.
Но почему оно растет? В 1594 году в Кенте Вильям Ламбард предложил следующее объяснение: «Сейчас не только молодые люди, но и церковнослужители всех рангов женятся и плодятся свободно, чего раньше не бывало, и… у нас, слава богу, не случилось массовой гибели ни от меча, ни от болезни, которая могла бы снизить нашу численность»[18]. Ричард Карью из Корнуолла через несколько лет согласился с ним, связав прирост населения с отменой обета безбрачия для священников, более ранним возрастом вступления в брак, чем раньше, и долгим отсутствием войн и чумы. Но, как вы уже наверняка предположили, реальные причины глубже, чем считали эти образованные джентльмены. Из-за войн численность населения снижается незначительно по той простой причине, что количество женщин детородного возраста в стране не уменьшается. Или, другими словами, «рынок» мужей ограничивается не романтическим образом идеального мужчины, а количеством мужчин, обладающих достаточным состоянием и положением в обществе. Даже гибель 8000 мужчин на войне (1 процент взрослого мужского населения) приводит лишь к едва заметному снижению стандартов, а не к появлению огромной толпы скорбящих вдов и невест. Если вы хотите узнать реальную причину роста населения, подумайте, какой эффект на брак и плодовитость оказывает более легкая доступность пищи. Проще говоря, если еда есть в изобилии, то цены на нее падают, а здоровье, благосостояние и безопасность людей растут и улучшаются. В брак вступают многие из тех, кто не сделал бы этого в более голодные годы. Уверенный в том, что семью удастся прокормить, слуга уйдет от хозяина, освоит ремесло, приобретет собственный дом, женится и будет содержать жену и детей. Если же еда труднодоступна и дорога́, то, очевидно, подобный шаг может стать самоубийственным. Именно изобилие еды по всей стране по ценам, доступным даже для небогатых семей, стало главной причиной роста населения.
