Найджел Клифф - В поисках христиан и пряностей
Сущий ад разразился в доках, и раздраженная королева Елизавета отправила сэра Уолтера Рейли спасать то, что осталось от ее доли добычи. По приблизительным подсчетам, общая стоимость груза составляла астрономическую сумму в полмиллиона фунтов или почти половину английской казны. Даже после того, как каждый матрос, рыбак и вор на мили вокруг затолкал под рубаху столько, сколько мог унести, оставшееся приблизительно равнялось 15 000 фунтов, «кои разделили меж учинившими сию авантюру (из коих ее величество была главной), и его достало, чтобы все остались довольны».
К своему восхитительном каталогу Хэклуит присовокупил мысль, показавшуюся бы знакомой Васко да Гаме и его собратьям-первопроходцам: «И тут я не могу не предаться размышлениям и не признать великую милость Господа нашей стране, который, дав нам в руки сию добычу, явил нам тайные торговые пути и богатства Индии, которые до сей поры были сокрыты и хитроумно спрятаны от нас и существование которых было промеж нас лишь украдкой и смутно прозреваемо, а ныне обернулось в свете дня ясным и полным знанием. А потому сдается, что воля Господа (если мы в своей малости сподобимся ее узреть) для нашего блага, чтобы мы торговали сими богатствами Индий и, создав законные пути, преумножили дарованные нам средства способствовать истинной вере и святому служению Господу».
Весьма удобным оказалось и то, что на галеоне был обнаружен некий документ, «запертый в шкатулку кедрового дерева и, точно несравненная драгоценность, завернутый стократно в белую ткань тончайшего хлопка», в котором со множеством подробностей излагалась система торговли в Индийском океане.
Это была не единственная коммерческая тайна, просочившаяся с Востока. Хэклуит также приводит отчет англичанина Ральфа Фитча, который в 1583 году повез письма королевы Елизаветы императору Китая. Португальцы захватили Фитча в Ормузе и бросили в тюрьму в Гоа, но ему удалось сбежать и отправиться в путешествие по Индии, Бирме и Малакке. Почти в то же самое время голландец Ян Хуиген ван Линшотен, непреклонный кальвинист, который, однако, провел шесть лет в Индии секретарем архиепископа Гоа, опубликовал отчет о португальской навигации в Азии, который тут же стал бестселлером на трех языках [593]. Оба путешественника рисовали захватывающую картину экзотического Востока и неприглядный портрет беззаконной Португальской империи, но Линшотен не только привел подробные инструкции, какой курс взять, чтобы попасть из Европы в Индию, Китай и Японию, но и включил ворох морских карт, которые тайно скопировал в Гоа.
Секреты, которые Португалия ревниво хранила на протяжении ста лет и которыми вынужденно поделилась с Испанией, внезапно стали всеобщим достоянием. Новая волна искателей приключений отправилась сломить столетнюю монополию Португалии на торговлю с Востоком, и на сей раз ее соперниками стали две Ост-Индские компании, одна из которых была основана англичанами, а другая голландцами.
Через два года после того, как англичан изумили сокровища с «Мадре де Диос», из Индии вернулся на родину первый английский флот [594]. В следующем году первый голландский флот отплыл из Амстердама. И в том, и в другом плавании большая часть экипажа погибла, но было доказано, что не только португальские суда способны переносить тяготы моря.
Голландцы посылали на Восток столько кораблей, сколько успевали строить, и довольно быстро обогнали англичан. В 1603 году голландский флот захватил вблизи Сингапура португальское судно, везшее 1200 тюков китайского шелка и огромный груз мускуса, и в последовавшем затем фуроре голландский юрист Гуго Гроций сформулировал радикальную идею «Маре Либерум» – моря, открытые для всех. Прикрываясь этим фиговым листком, голландцы начали присваивать себе разбросанные крепости Португальской империи. В 1604 году заморин Каликута с готовностью стал на сторону голландцев против португальцев, – а ведь совсем недавно заключил с ними договор, чтобы подавить восстание мусульман. Из Батавии (совр. Джакарта), своей новой индонезийской столицы, голландцы каждый год отправляли эскадры для блокады Гоа. В 1641 году они захватили мощную крепость и торговый центр Малакку, а в 1656 году покорили Кочин. Цейлон пал в 1658 году, Каннанур – в 1663 году. Когда мировой поток пряностей, предназначавшийся Западу, пошел из Батавии напрямую в голландскую колонию у мыса Доброй Надежды, а оттуда в Нидерланды, муссонные ветра Аравийского моря перестали определять цикл мировой торговли. Жизнь в древних портах Красного моря и Аравийского залива стала замирать, с их рынков исчезало все, кроме рабов и фиников. Предприимчивые купцы Каира и Александрии уцелели и даже процветали, но только потому, что переключились на торговлю новым модным предметом роскоши – кофе.
Англичане и голландцы последовали туда, куда проложили путь португальцы, и на их стороне было преимущество – возможность учиться на ошибках предшественников. Обе страны стали строить округлые галеоны с большей маневренностью и огневой мощью, чем у неповоротливых португальских кораблей, и превратили их экипажи в единые боевые подразделения матросов-солдат во главе с профессиональными морскими капитанами. Португалия подтолкнула своих конкурентов к созданию первых флотов современного типа, а ее неудавшаяся попытка ввести монополию на торговлю пряностями побудила новых игроков положиться на свободное предпринимательство. Свободное не означало общедоступное: яростные столкновения, столь опустошительно сказавшиеся на португальской коммерции, показывали, как важно железной хваткой держать в своих руках пути поставок. Вытеснив с рынка местных купцов, голландцы взяли под свой прямой контроль Острова Пряностей и перебили или обратили в рабство большое число местных жителей.
Голландцы сумели быстро утвердиться в Юго-Восточной Азии, а англичане извлекли из трудностей Португалии иной урок. К тому времени моголы, говорившие на фарси и столь же чужие в Индии, как и сами европейцы, подчинили себе весь Индостан, кроме самой южной его оконечности. В 1615 году английский посол сэр Томас Рое [595] прибыл ко двору моголов, заделался собутыльником императора и заключил договор, дававший Ост-Индским компаниям исключительное право торговли на территории империи. В то же время англичане объединились с Персией, которой управляли теперь шииты, твердо намеревавшиеся бросить вызов турецкому господству в исламе, и в 1622 году союзники изгнали португальцев из Ормуза, покончив с почти столетием неустойчивой оккупации. Хотя со временем агенты Ост-Индских компаний взялись за оружие, готовность компании к сотрудничеству, невзирая на пропасть между религиями, позволила ей проникнуть в местные структуры власти так, как никогда не удавалось – или не хотелось – португальцам. Для древних культур Востока последствия такого вмешательства были еще более катастрофическими. Когда наконец начала тускнеть маниакальная одержимость пряностями и новейшей и крайне дорогостоящей модой в Европе стал чай, Британия обменивала выращенный в Индии опиум на выращенный в Китае чай и превратила в наркоманов целую страну.
Пока англичане, голландцы и португальцы вели жестокие войны за земли и торговлю, моря Востока наводнили военные корабли и пиратские суда соперничающих европейских стран, и каждая старалась перехитрить или превзойти пушками конкурентов. Открытый Васко да Гамой морской путь превратился в проводник жесточайшей схватки за колонии, которой, казалось, не будет конца.
Сегодня Гоа, былая столица Португальской Индии, – город-призрак. Не осталось и следа его складов, больниц, особняков и дворцов. На протяжении всей его истории в нем то и дело вспыхивали эпидемии малярии, и в XIX веке он был заброшен и почти снесен. Осталось только с полдюжины поразительной красоты церквей, живописно разбросанных по ухоженным лужайкам как аттракционы в религиозном тематическом парке. Прибывающие автобусами туристы гадают об их назначении и посещают монументальный склеп Франциска Ксаверия, против воли ставшего бичом христиан, индусов и евреев Индии. Когда садится солнце и отбывают экскурсии, гигантские напоминания об ушедшей в прошлое мечте хмурятся словно роскошные невесты, брошенные на попечение немногих терпеливых священников и монахинь.
По ту сторону Индийского океана лежат развалины столицы Португальской Африки. Остров Мозамбик утратил свое значение через несколько лет после падения Гоа, когда открытие Суэцкого канала отодвинуло в тень путь в Европу вокруг мыса Доброй Надежды [596]. Деревья выросли на развалинах колониальных домов. На заброшенных верфях ржавеют пушки. Огромное здание больницы в стиле неоклассицизма величественно плесневеет на прекрасной площади, куда на возвышение для оркестра приходят поиграть местные дети, живущие, как жили их предки, в поселке из скученных и крытых соломой хижин. Перед красивым красного кирпича зданием иезуитского колледжа [597] стоит могучая, строгая фигура в одеянии крестоносца: кулак прижат к груди, меч вот-вот будет выхвачен из ножен, неумолимый взгляд устремлен в море. Недавно статую повалило циклоном, и хотя ее вернули на пьедестал, буквы, из которых некогда складывалась надпись «ВАСКО ДА ГАМА», потерялись. Больше человеческого роста, но лишенная смысла, она представляется комментарием к личности и репутации того, кому посвящена.
