Николай Кузнецов - Курсом к победе
С первых дней войны мы с Главным морским штабом пытались определить свои функции в руководстве флотами, когда те бывали оперативно подчинены сухопутному командованию. Сделать это практически было трудно, а настаивать перед Ставкой на изменении порядка в тех условиях мне казалось несвоевременным. В 1944 году положение изменилось. Ставка и Генеральный штаб смогли уделять больше внимания морским театрам. Тогда в одном из разговоров с И.В. Сталиным я поднял вопрос, не пора ли официально узаконить роль наркома ВМФ как главнокомандующего флотами, чтобы он нес всю ответственность за их действия.
И. В. Сталин одобрительно отнесся к этому предложению, но приказания о немедленной подготовке такой директивы не дал. Это произошло несколько позже – в начале февраля 1945 года. Но уже тогда, во время беседы с В.Ф. Трибуцем, прямо сказал:
– Задачи по боевым действиям на море будут ставиться главнокомандующим Военно-Морским Флотом.
Так и написано в книге В.Ф. Трибуца «Балтийцы наступают».
Верховный детально расспрашивал, какие корабли остались в строю, как мыслится охрана освобожденного побережья, какие корабли в этом районе у противника.
Шел разговор и об использовании флотской авиации. Запомнилось замечание И.В. Сталина: «Кто господствует в воздухе, тот и морем владеет». В справедливости этих слов мы не раз убедились на деле.
Мы склонились над картой, разложенной на столе. Она довольно выразительно рассказывала об обстановке на Балтике. В Финском заливе наш флот был по-прежнему стеснен. Однако стрелы будущих ударов по врагу уже предвещали расширение морских рубежей.
Судя по этим стрелам, в течение весны и лета 1944 года предстояло освободить Таллинн и Ригу, вытеснить финнов по крайней мере за Выборг и заставить их заключить мир. Правительство Маннергейма в свое время соблазнилось посулами фюрера, и только в 1944 году более дальновидные политические деятели Финляндии стали поднимать голос за исправление допущенных ошибок и установление мирных отношений с восточным соседом. Прогрессивные круги Финляндии не ошиблись, полагаясь на великодушие нашего народа.
И. В. Сталин еще со времен обороны Петрограда в 1918 году помнил о Красной Горке, Обручеве и других кронштадтских фортах. Он спросил у адмирала В.Ф. Трибуца о состоянии этих фортов, намекнув, что им снова придется поработать.
По замыслу Ставки ВГК последовательные удары должны были нанести войска Ленинградского фронта во взаимодействии с Балтийским флотом на выборгском и кексгольмском направлениях, а части Карельского фронта во взаимодействии с Ладожской и Онежской военными флотилиями – на сортавальском и петрозаводском направлениях. Операции назывались Выборгская и Свирско-Петрозаводская.
Помню, Сталин особенно интересовался, чем может флот содействовать наступлению на Карельском перешейке. В.Ф. Трибуц доложил, что враг еще угрожает нашим кораблям с северного и южного берегов Финского залива.
– Ну, эти территории он скоро утратит, – пообещал Сталин.
– Что же касается артиллерии фортов, – продолжал докладывать Трибуц, – то ее действия ограничены дальностью огня орудий.
– Покажите на карте, – попросил Сталин. Трибуц примерно показал зоны досягаемости огня фортов.
– Ну что же, это тоже будет большая подмога сухопутным войскам, – сказал Верховный.
Трибуц уехал из Москвы ободренный, уверенный в своих силах.
Во время подготовки Выборгской операции я дважды вылетал в Ленинград, встречался с командующим Ленинградским фронтом Л.А. Говоровым. Вместе с ним мы добивались тесного взаимодействия сухопутных войск и флота. Как-то во время разговора Леонид Алексеевич вспомнил о нарвском десанте:
– Только бы не получилось как тогда.
Да, в тот раз неудача была досадной.
Это было в феврале 1944 года. 2-я ударная армия под командованием генерала И.И. Федюнинского, двигаясь вдоль побережья, не смогла с ходу преодолеть рубеж, созданный гитлеровцами по реке Нарва. Чтобы помочь сухопутным войскам, флоту приказали высадить десант в Нарвском заливе. Батальону морской пехоты без танков и артиллерии ставилась задача ударом в направлении Мерекюля перерезать приморское шоссе и железную дорогу Нарва – Раквере, овладеть станцией Аувере, прочно оседлать узлы дорог и удерживать занятый рубеж до подхода сухопутных частей. Изучая сейчас документы, приходишь к выводу: в сложнейшей обстановке, создавшейся на том участке фронта, задача была чрезвычайно трудной. Ее можно было ставить при одном условии – если на помощь десанту быстро подоспеют крупные силы армии. Противник еще яростно сопротивлялся, и недооценивать его было опасно.
Силы десанта и отряд поддержки вышли с острова Лавенсари в Нарвский залив ночью 13 февраля. Переход и начало высадки первого броска были произведены скрытно и без противодействия противника. Но вскоре враг обнаружил десант и открыл артиллерийский и минометный огонь. Однако удалось высадить 432 человека.
И тут произошло непредвиденное. Войска 2-й ударной армии, двинувшиеся вперед, встретили ожесточенный отпор и вынуждены были перейти к обороне. Десант сражался геройски, оттянул на себя крупные вражеские силы, но изменить положения не смог. Снять его не было возможности. Когда через две недели наши войска все-таки преодолели вражескую оборону и расширили плацдарм, из десантников в живых почти никого не осталось.
Это был урок и для нас и для армейцев. И готовя новую операцию, командующий фронтом предусматривал все меры, чтобы впредь избежать подобных просчетов.
Л. А. Говоров внимательно ознакомился с нашими возможностями. Главная забота была о четкости во взаимодействии сухопутных сил и флота. Командующий фронтом детально ознакомил меня и Трибуца с планом операции. Основная задача – силами 21-й и 23-й армий при поддержке 13-й воздушной армии и Балтийского флота взломать долговременную оборону противника и развить наступление на приморском фланге в направлении на Выборг. На этом пути были созданы врагом 7 оборонительных полос, ряд промежуточных и отсечных позиций со многими железобетонными, деревянными и земляными укреплениями. Нашим войскам предстояло взломать этот мощный рубеж и, преодолев сопротивление расположенных на Карельском перешейке сил противника, освободить Выборг. Для разрушения наиболее прочных сооружений были выделены 240 орудий калибром от 120 до 406 миллиметров, из них более половины приходилось на морскую артиллерию.
Ладожская флотилия (командующий контр-адмирал В.С. Чероков) должна была содействовать наступлению войск 23-й армии огнем корабельной артиллерии и демонстрацией высадки десанта в районе Никулясы – Коневец.
Краснознаменному Балтийскому флоту ставилась задача на подготовительном этапе (с 23 мая по 8 июня) перевезти 21-ю армию, находившуюся в резерве Ставки, из Ораниенбаума в Лисий Нос, в состав Ленинградского фронта, а в ходе операции содействовать наступлению войск и прикрывать с моря их фланги.
Одновременно с этим флот должен был всеми средствами срывать вражеские перевозки в море, в шхерах Финского залива и на Ладожском озере, уничтожать боевые корабли и транспорты противника.[65]
Прорыв вражеской обороны должен был начаться с обстрела морской артиллерией. Затем в соответствии с дополнительным указанием Ставки в первый же день операции подключились 60 штурмовиков, то есть два полка, из состава флотской авиации, чтобы нанести удар по Старому Белоострову – одному из мощных оборонительных узлов противника.
По решению командующего флотом морская артиллерия разделялась на четыре группы: первая (командир гвардии полковник С.С. Кобец) объединяла железнодорожную артиллерию, вторая (командующий КМОР вице-адмирал Ю.Ф. Ралль) – артиллерию фортов и базировавшихся на Кронштадт кораблей, третья (командир инженер-капитан 1 ранга И.Д. Снитко) – артиллерию морского полигона и четвертая (командующий эскадрой вице-адмирал Л.А. Владимирский) – артиллерию кораблей эскадры.
Перевозка войск 21-й армии осуществлялась Кронштадским морским оборонительным районом (КМОР), который для этой цели выделил 2 сетевых заградителя и 25 буксиров, базовых тральщиков, барж и тендеров. Корабли отправлялись в путь глубокой ночью с использованием всех средств маскировки. За 5 суток было совершено 22 рейса. Переброска в Лисий Нос 5 стрелковых дивизий 21-й армии – около 22 тысяч бойцов и более 400 автомашин – позволила произвести перегруппировку сил перед началом операции. Это и определило внезапность наших действий на Карельском перешейке. 9 июня, то есть после того, как закончилась переброска частей 21-й армии, артиллерия и авиация фронта и флота приступили к разрушению первой, наиболее прочной оборонительной полосы противника. 10 часов длился обстрел, произведены были два массированных налета авиации, в результате чего были разрушены почти все оборонительные объекты противника, а точнее – 176 из 189.
