Иван Папанин - Лед и пламень
Министр понимал роль науки в развитии рыбного промысла, знал, что плавать по морским просторам вслепую, в надежде на случайную удачу, нельзя. В Министерстве рыбной промышленности действовали свои научные учреждения и целая флотилия судов разведки, но этого было мало. А. А. Ишков не раз обращался в Академию наук с просьбой о научном сотрудничестве. И не случайно в программе первых экспедиций первого научно-исследовательского судна ОМЭРа - "Витязь" - важное место заняло изучение районов морского промысла, биологии и экологии рыб и морских животных.
- Ну что, Иван Дмитриевич, опять просить что-нибудь пришел? улыбнулся Ишков, когда я появился в его кабинете.
- Уж если ты не поможешь ученым, то кто? - отвечал я ему в тон и обычно сразу же выкладывал на стол очередное письмо с просьбой о судне для научных исследований.
Ишков вздыхал:
- На новые не рассчитывай - на каждый корабль нам дан план лова рыбы. Из тех, что скоро списывать будем, можешь выбирать. Но передадим суда не ради прекрасных глаз твоих ученых, а для нашей же пользы...
Академия наук получала два-три старых рыболовных судна п обязывалась провести исследования, интересовавшие рыбную промышленность. Суда обычно капитально ремонтировались и могли послужить науке еще несколько лет.
Вот так постепенно и сколачивали мы флот из среднетоннаж-ных и малых судов, которые передавались институтам и станциям безвозмездно. Мы превращали рыболовные и транспортные суда в экспедиционные. И надо сказать, что такие экспедиционные суда, переоборудованные из средних рыболовных траулеров, как "Академик Ковалевский" Севастопольской биологической станции, "Академик С. Вавилов", находившийся в ведении Черноморского отделения Института океанологии, или "Профессор Дерюгин" Мурманской биологической станции, работали очень продуктивно.
Весьма ощутимую помощь мы получили в 1952 году: нам были переданы десять новых малотоннажных судов типа тралбот. Трал-боты строились на верфях ГДР для рыболовного флота, но мы переоборудовали их в исследовательские, и они служат науке до сих пор.
Но это все пока что был малый флот. Для работ в океане мы имели только "Витязя". Наши настойчивые попытки увеличить число крупнотоннажных судов положительных результатов не дали. Не то чтобы мы получали решительный отказ. Руководители Академии наук хорошо понимали значение научных исследовании морей и океанов. Однако главное внимание (и финансы тоже) было направлено на развитие физических и химических наук.
В начале 1955 года я обратился с письмом к президенту Академии наук СССР академику А. Н. Несмеянову, в котором рассказал о состоянии дел с морскими экспедиционными исследованиями и далее писал:
"...Современные морские исследования невозможны без специально оборудованных судов, без большой и сложной аппаратуры и приборов. Поэтому одной из основных задач, стоящих перед ОМЭРом, была работа по обеспечению научных учреждений судами, оборудованию на этих судах лабораторий и оснащению их современными навигационными приборами и экспедиционными устройствами.
С 1952,по 1955 год морские научные учреждения Академии наук СССР получили для своих работ исследовательские суда, оборудованные необходимыми приборами и установками. Всего в настоящее время научные учреждения АН СССР располагают 32 исследовательскими судами общим водоизмещением свыше 8000 тонн и мощностью двигателей свыше 8 тысяч л. с. Исследовательские работы развернулись на всех морях, омывающих берега нашей Родины, и на внутренних водоемах...
Должен сказать, что руководители морских министерств и ведомств, сознавая всю важность проведения глубоких и всесторонних исследований океанов и морей для нужд народного хозяйства и обороны страны, всегда оказывали повседневную активную помощь по обеспечению экспедиционных судов Академии наук СССР всем необходимым.
Большие проблемы должны быть решены советской океанологической наукой, бурный рост морских исследований требует увеличения экспедиционного флота за счет постройки более совершенных судов.
Товарищ президент, я изложил результаты работ Отдела морских экспедиционных работ и нужды флота не для того, чтобы сделать Вам упрек в недостаточной помощи отделу. Это наша работа, и мы ее выполняем, но мы чувствуем, что в Академии наук эта работа, по-видимому, считается ненужной и маложелательной. Я, как коммунист и руководитель этого отдела, не могу согласиться с такой точкой зрения, считая, что морские ^исследования должны проводиться по более широкой программе и более мощными средствами, чем это делается в Академии наук СССР в настоящее время..."
В общем, письмо было длинное и резкое.
Президиум Академии наук СССР создал авторитетную комиссию для рассмотрения перспективного плана морских и океанских исследований и развития экспедиционного флота. Возглавлял ее член Президиума АН СССР академик С. А. Христианович, в ее работе приняли участие ведущие ученые: академик-секретарь Отделения геолого-географических наук АН СССР академик Д. И. Щербаков, председатель Ихтиологической комиссии академик Е. Н. Павловский и его заместитель член-корреспондент АН СССР Г. В. Никольский, председатель Океанографической комиссии член-корреспондент АН СССР Л. А. Зенкевич.
Комиссия одобрила наши предложения.
К этому времени ОМЭР уже приобрел солидный опыт работы и немалый авторитет. К нам стали систематически обращаться из министерств и ведомств с просьбами об экспертных заключениях по проектам новых исследовательских судов и для разных консультаций по экспедиционным вопросам. ОМЭР стал инициатором ряда важных мероприятий.
По нашему предложению Академия наук активно включилась в обсуждение научных задач изучения высоких широт Арктики и на заседании Президиума академии были обсуждены итоги исследований первых послевоенных экспедиций в высокие широты и результаты работы дрейфующих станций "СП-2", "СП-3" и "СП-4" (их возглавляли Михаил Михайлович Сомов, Алексей Федорович Трешников и Евгений Иванович Толстиков).
У нас были все основания настойчиво требовать средства на постройку больших судов. Во многих странах уже шла подготовка к Международному геофизическому году (МГГ)-1957-1958 годы,- и правительство Советского Союза официально подтвердило, что советские ученые будут участвовать в этом важнейшем международном мероприятии. При Академии наук СССР был создан Междуведомственный комитет по подготовке и проведению МГГ; возглавил его вице-президент АН СССР академик И. П. Бардин. Большое значение уделялось работам в Мировом океане. Совет Министров СССР рассмотрел предложения Академии наук СССР об участии в Международном геофизическом годе, одобрил их и субсидировал, к великой нашей радости, постройку новых кораблей океанского плавания. Так произошло рождение нового корабля науки "Михаил Ломоносов", а за ним еще двух судов - "Петр Лебедев" и "Сергей Вавилов".
Наконец-то я мог поздравить директора Морского гидрофизического института академика Владимира Васильевича Шулейкина с новым кораблем. Правда, это судно предстояло еще спроектировать и построить, но раз у нас в руках было решение правительства, то мы не сомневались: новое судно скоро будет!
Подобно Институту океанологии, Морской гидрофизический институт был создан также на базе лаборатории. Эта лаборатория выделилась из Геофизического института АН СССР. Организатором нового института и его первым директором стал академик В. В. Шулейкин. В отличие от Института океанологии, включавшего в себя весь комплекс проблем современной океанологии и проводившего широкие геолого-географические и биогеографические исследования, институт Шулейкина вел целенаправленные гидрофизические работы. Но институт не имел собственного судна и проводил экспедиции на арендованных или попутных судах, а такие работы, как показал опыт, были нерентабельны и малопродуктивны.
Вместе с Шулейкиным я поехал к министру морского флота В Г. Бакаеву, чтобы договориться о передаче нам одного из строящихся судов. У Бакаева мы встретили решительный отказ.
Пришлось перенести вопрос в Комиссию Совета Министров, куда был приглашен также и Бакаев. Увидев, что упорствовать дальше бессмысленно и что решение правительства придется выполнять, Бакаев сдался:
- Возражения свои снимаю. Выбирайте любое судно из заложенных для нас на верфях.
"Михаил Ломоносов" оказался в общем хорошим научно-исследовательским судном, но мог бы быть куда лучше и современнее, будь он построен на базе дизельного теплохода. "Ломоносов" же имел паровую машину, работавшую на жидком топливе.
Техническое задание и эскизный проект нового судна были разработаны в Отделе морских" экспедиционных работ совместно с учеными Морского гидрофизического института, а судно построено судоверфью "Нептун" в Ростоке (ГДР).
На океанских просторах появился новый корабль АН СССР водоизмещением около 6 тысяч тонн. Как и "Витязь", это был плавучий институт, в лабораториях которого могло работать в рейсах 60-65 научных сотрудников.
