Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 2)
основанная ва заявлениях украинских н белорусских жителей о желании
присоединиться к России. Но, не ограничиваясь этой пропагандою, Москва, как мы
видели, послала и в Козацкую Украину такого же гонца, дворянина Унковского.
Увковский должен был выведывать вее те данные, па которых предстояло строить
политическое единство Русской Земли.
Дела Сибирского Приказа в московском архиве Министерства Юстиции сохранили
следующие подробности этого посольства.
В сопровождении полковника Мужидовского, Унковский ехал из Путивля на
Конотоп, Красный, Прилуки, Басань, Переяслав,
.
841
Глемязов, и 10 верст плыл вниз по Днепру, переправляясь в Домонтове. 15 апреля
прибыл он в Черкасы (которые в статейном списке своем называет Черкаском),
направляясь в Чигирин.
Не доезжая 10 верст до Чигирина, Мужиловский поскакал вперед, и встретил
царского посланника, в сопровождении гетманского хорунжого, с приветствием от
гетмана. В полуверсте от Чигирина встретили царских людей сын Хмельницкого
Тимофей, два писаря, Кричевский и Выговскиии, войсковой есаул, паволочский войт,
да еще сотник и атаманы, человек 20, все пешком. Унковский также сошел с лошади.
Молодой Хмельницкий извинялся, что встретил его не раньше и притом пешком. „Под
городом великая вода. Снесла она мосты и плотины, а судов таких не изготовлено;
лошадей перевозить не на чемъ“. Унковский пригласил Тимофея сесть на лошадь
Мужиловекого, а все остальные пошли пешком. Через Тясмин переправились на
лодках. На берегу ждали лошади.
Царскому посланнику отвели квартиру в доме городничего, Яна. Гетман прислал
Унковскому еъестдые припасы *) с извинением, что, по болезни, не мог его встретить.
Благодаря за корм Унковский просил, чтобы гетман принял его как можно скорее и
чтоб на его приеме не было послов и посланников других государств.
На другой день, 17 апреля, к Унковскому пришли два писаря, войсковой эсаул,
паволочский войт и Чигиринский атаман с приглашением на свидание с гетманом.
Унковский поехал на присланном от гетмана коне. Впереди подъячий воз государеву
грамоту, а по сторонам шли писаря, эсаул, войт и атаман. На гетманском дворе, у
крыльца, встретили его близкие /етманские люди, а в светлице, у самой двери, сам
гетман.
Приняв от Унковского грамоту, Хмельницкий поцеловал печать. То же, по его
приказанию, сделал обозный Чорнота. Унковский спросил, от имени государя, о
здоровье гетмана и все войско. Въ
*) В статейном списке эти припасы начислены так: „10 хлебцов пшеничных малых;
10 хлебцов ржаных людских, гуся, утю, двух поросят, четырех кур, 50 яиц, 2 сыра,
баран, ногу говядины, 50 черенков соли; питья: сткляницу вина двойного, сткляницу
вина вснгерекого, сткляницу мальвазеи, ведро вина простато, ведро меду, 5 ведер нива,
10 свеч сальных, четь овса и остралюк еена“. Если еще понадобится, корм, просили
обращаться на гетманский двор.
342
.
ответ на это все низко поклонились. Гетман также спросил о здоровье государя и
царевича Димитрия Алексеевича. Тогда посланник объявил государево жалованье:
гетману три сорока соболей, сыновьям его, Тимофею и Юрию, обозному Ивану
Чорноте, пасарям Ивану Кричевскому да Ивану Выговскому, войсковому эсаулу
Михайлу Гетману; Еостырскому Яну, полковникам: черниговскому Федору Вешняку,
корсунскому Морозенку, нежинекому Шумейку, миргородскому Матвею Гладкому—по
паре соболей *). Хмельницкий прочел царскую грамоту про себя и, снова поцеловав
печать, отдал Выговскому, благодарил за милостивое слово, посадил Унковского возле
себя и, когда полковники уселись но скамьям, пригласил его к обеду. За обедом о
предмете посольства не говорили.
Через день Унковский снова приехал к гетману с прежней церемонией и нашел у
него всю старшину, какая на то время оказалась в Чигирине. Поздоровавшись, гетман
удалился с ним, с его подъячим и с Выговским в отдельную комнату. Прочие были
собраны в доме Хмельницкого лишь для того, чтобы служить органом толков о царском
посольстве и пускать в ход о нем вести, какие были нужны козацким политикамъ
Запершись вчетвером от своего национального собрания, Хмельницкий объявил,
что не может, как написано в грамоте, послать К панам-раде с ходатайством об
избрании царя па польский престол. „То дело ашновалось: в Польше король выбран.
Пускай теперь государь сам наступит на Литву, и она наверное предложит ему свою
корону; а на Польшу я и Войско Запорожское помоги не просит. Польше против нас и
крымского царя не устоять, и великий государь станет государем Литве и Полыпи. Да
писал я, чтобы великий государь принял меня с войском под свою высокую руку; но в
царской грамоте ответа на эго нет. Не наказано ли тебе что-нибудь об этом?
Унковский отвечал: „Если даст Бог, вы освободитесь от Польши и Литвы без
нарушения шра} тогда великий государь вас пожалует, велит вам быть под его высокою
рукою“.
„Да мы и теперь свободны** (сказал Хмельницкий). „Целовали мы крест служить
верой и правдой королю Владиславу, а теперь в Польше и Литве выбран королем Ян
Казимир и коронован; однако, нас Господь от них избавил. Короля мы не выбирали и
креста ему не целовали, а они к нам о том не писали и не
— *
—г*
*) Достойно замечания, что Янковский обошел подарком иаволочского войска, не
смотря на его видную роль в церемониале Хмельницкого.
.
34В
присылали, а потому мы свободны. Почему же теперь государю не помочь нам?
Если он опасается Польши и Литвы, что в прошлые годы причинили Московскому
Государству многие беды и разорение, то теперь этого опасаться нечего: без нашего
Запорожского Войска везде они будут худы, а и в тех-то войнах были сильны лишь
нашим войском. Теперь счастье само дается в руки государю: без всякого ущерба, он
может получить большое государство и множество ратных людей. А мы желаем
поступить под государеву руку, потому что наша благочестивая вера явилась от общего
корня, от Св. Владимира, только Ляхи своими неправдами отлучили нас от
Московского Государства. А я так думаю: на чьей стороне Войско Запорожское и вся
Белая Русь будет, та сторона будет страшна всем неприятелям, потому что Войско
Запорожское имеет огромные силы, чтЬ известно и государю, и если нас великий
государь не принимает и от своей милости отгоняет, то нам кажется, что мы,
православные христиане, ему негодны, и милостивым к нам быть не хочетъ*.
Здесь надобно упомянуть, что в Черкасах Унковский виделся (конечно, не
случайно) с сотником Яном Ииравченком, который только что вернулся из Крыма и
сообщил ему, что крымский хан со всей Ордой идет к Хмельницкому, и будет к
Троицыну дню, и говорил ему: „Как нам Бог поможет повоевать Ляхов, тогда вы,
козаки, идите с нами воевать Москалей за их неправды,—что они ныне во всем перед
прежними крымскими царями чинят нам великия кривды, казну дают не сполна и
послов наших бесчестят и по городам рассылают, и голодом морятъ*.
Не смотря на клятвенное уверение сотника Яна, что хан делал такия угрозы,
представитель крепкодумной Москвы отвечал на разбойное домогательство
представителя днепровской вольницы спокойно:
„Такия речи говоришь ты, гетман, не помня к себе царской милости. От века
прежние гетманы и Войско. Запорожское не видали таких милостей, как милость к
тебе. В прошлом 156 (1648) году присылали к государю известие паньт-рада польские и
литовские, что Войско Запорожское от них отложилось и войну против них начало, а
потому просили на вас помочи ратными людьми, согласно договору; но великий
государь и не подумал посылать на вас войско, а напротив, отвечал, чтоб они войны и
кровопролитие прекратили. Затем, когда государь узнал, что у вас хлеб не родился,
саранча поела, а соли по причине войны добыть негде, то позволилъ
344
.
вам покупать хлеб, соль и всякие товары в своих городах и приезжать для покупки
торговым людям. Что, еслибы великий государь запретил вам вывозить из своего
государства хлеб, соль и всякие товары? Ведь вы тогда все умерли бы с голода. Когда я
ехал сюда черкаекими городами, то народ говорил мне, что они все молят Бога за эту
милость государеву. Да вот и сейчас государь жалует вас повою милостью: дозволяет
вашим людям вывозить всякие товары в свои порубежные города беспошлинно54.
Гетман с благодарностью объявил, что он также прикажет . пропускать из
Московского Государства торговых людей со всякими товарами беспошлинно же.
