ЕВА. История эволюции женского тела. История человечества - Бохэннон Кэт
Но преднамеренное убийство огромной части населения – помимо того, что аморально, – в долгосрочной перспективе не обязательно приведет к свободе и эгалитарному обществу. Более того, мы не можем контролировать размер метеоритов. В истории человечества бывают случайные катастрофические события, и в нашем человеческом будущем их неизбежно будет еще больше.
Вот в чем наша проблема с метеоритами: масштабные внешние события, которые мы не можем контролировать и которые могут уничтожить или отбросить нас на сотни лет, если не на тысячелетия. Культуры склонны реагировать на стресс и угрозы более строгой приверженностью местной культурной идентичности, своего рода поведенческим объединением, чтобы пережить бурю. Сексистские правила являются частью местной идентичности каждой культуры. Возврат к более старым настройкам – вещам, которые кажутся более безопасными или более «проверенными» или, по крайней мере, более знакомыми, – является более вероятным следствием метеоритов, чем женская свобода.
Но нам приходится иметь дело не только с непредвиденными крупномасштабными катастрофами. Есть еще типичные мудаки. Не только Гитлеры, или Пол Поты, или Асады, или менее откровенно убийственные типы, такие как Харви Вайнштейн. Существует постоянная проблема повседневных мудаков. Достаточное их количество в нужное время и в правильных условиях может оказать чрезвычайное влияние на прогресс цивилизации. В Индии, как и во многих других местах, широко распространена коррупция; многие национальные правительства действуют на принципах организованной преступности. Из-за этого значительная часть населения остается бедной. Это подрывает доверие общества к системе уголовного правосудия. И по большей части дело не только в том, что высокопоставленные государственные служащие берут деньги. (В Америке такое тоже есть.) Вопрос в том, нужно ли давать взятку своему почтальону. Или парню, который отвечает за местную канализацию. Или соседу. Или полицейским на шоссе по пути на работу. Или ответственному за то, чтобы в вашем районе была действующая и регулярно обслуживаемая дорога. Большие мудаки наносят огромный ущерб, но именно маленькие мудаки подрывают уверенность каждого гражданина в том, что они могут положиться на других людей, чтобы улучшить положение в стране.
Хотя некоторые из этих примеров к таким местам, как США, неприменимы, подобное случается и здесь [298]. А когда вы чувствуете, что не можете положиться на крупные институты, вы прибегаете к помощи своих ближайших родственников. Друзей. Местного сообщества. И да, к особенностям вашей местной идентичности, которые скрепляют эти группы. Включая местные правила секса.
Чем более клановым становится общество, тем более локальной и жесткой становится его идентичность, тем больше оно прибегает к краткосрочному планированию, тем больше распространяется коррупция, тем больше распадаются институты, ослабленные недостатком финансирования и отсутствием общественного доверия, тем более уязвимы люди для больших мудаков. Мудаков, меняющих мир. Демагогов. Автократов.
Монстров.
Монстры не очень хорошо способствуют человеческому прогрессу. Монстры, которым дана реальная социальная власть, обычно отбрасывают нас назад не только из-за смертей, разрушений и всеобщего отчаяния, не только потому, что выявляют худшее в человеческой природе, но и потому, что оправиться от монстров после их смерти действительно трудно. Камбоджа до сих пор не оправилась от Пол Пота. Хомейни отбросил Иран во многих отношениях – не только в вопросе женщин. Однажды Асад умрет – скорее всего, в безопасности и тепле в постели, заправленной очень дорогими простынями. Но Алеппо? Вся Сирия? Они при нашей жизни не восстановятся. Они могут вообще не восстановиться. Потому что все эти прекрасные институты, которые мы строим, очень и очень хрупкие. Если мы не будем работать вместе, коллективно, чтобы укрепить их, мы потеряем их из-за любого метеорита или мудака.
На самом деле, когда я думаю, как ответить на вопрос в начале этой главы, мне кажется, что любить кого-то – не лучшее, что может сделать женщина. Лучшее, что может сделать любой человек, требует всех наших уникальных человеческих качеств: сочетания нашего расширенного родственного поведения, построения повествования и решения проблем. Лучшее, что мы делаем, – это создаем институты для поддержки и защиты хрупких расширенных связей. И эти институты, нравятся они вам или нет, являются именно тем, что позволяет людям преодолеть нежелательное поведение: территориальность, сексизм, конкуренцию за доминирование. Это способ, которым мы выходим за пределы ограничений эволюции нашего тела. Они являются средством, с помощью которого мы становимся по-настоящему свободными.
Не знаю, смогу ли я объяснить что-нибудь из этого мадам, которая пыталась вовлечь меня в проституцию. Я даже не знаю, как ее теперь найти, хотя она наверняка жива и все еще ведет тот же бизнес в маленьком промышленном парке на окраине города. Наверное, она довольно умный человек. Нелегко управлять нелегальным борделем с элитной клиентурой. Если я когда-нибудь увижу ее снова и попытаюсь рассказать ей что-нибудь из этого, дело не в том, что она не сможет понять. Вряд ли ее это заботит.
Возможно, ее заботит Асад – думаю, ее семья была из той части мира. Она рассказала, что у них есть дом где-то на маленьком средиземноморском острове. Я думаю, она сделала это потому, что именно так набирает работниц: заставляет девочек поверить, что их жизнь могла бы быть прекрасной, если бы только… Для американских девушек идея дома на маленьком острове прекрасна. Так далеко. Там солнечно. Тепло. Это полная противоположность жизни в индустриальном парке с серыми дверями, в которые вы стучитесь, чтобы получить работу и, как обещали, просто отвечать на телефонные звонки.
Но могу ли я заставить ее понять, что то, что она сделала, когда попыталась купить мое тело, имеет 200-миллионную эволюционную историю? Что момент, когда она встретила меня, является частью той же мелодии – странной маленькой трели, восходящей ко временам динозавров, – но также и то, что это не единственная история женственности? Раньше женщины были матриархами. Наши древние бабушки сыграли огромную роль в том, как мы изобрели человеческую культуру. Женские уста – корень человеческого языка. Как объяснить ей, что сморщенные груди, которые она заправила в свой старый, растянутый бюстгальтер со Среднего Запада, являются частью того, как млекопитающие захватили Землю, причиной того, что у нас есть иммунная система, способная пережить пандемии, причиной того, что весь виденный ею мир именно такой, какой есть?
Мне хотелось бы сказать ей, что так было не всегда. Что мир женщины больше чем уравнение, которое она придумала, управляя борделем. И старше, и страннее, и красивее. Я не думаю, что смогла бы остановить ее. Я бы не стала говорить, что она не должна делать то, что делает. Но я думаю, что посоветовала бы пожертвовать часть денег женским клиникам. В детские больницы. На исследования. На все, что сделает мир проще для женщин и девочек. И мне хотелось бы сказать ей, как я когда-нибудь скажу своим детям, что вся власть, которую когда-либо имели мужчины над женщинами, – это то, что мы им дали. Мы просто забыли.
Мы просто забыли, что можем остановиться.
Благодарности
Эта книга была бы невозможна без любви, поддержки и удивительного терпения моих друзей, семьи и профессиональных сообществ. Среди многих, к кому я питаю вечную благодарность: мой муж Каюр, который поддерживал меня в течение многих лет во время написания докторской диссертации и этой книги. Мой брат Джон, который неоднократно вытаскивал меня из кроличьей норы в первоначальных набросках глав. Мои редакторы Эндрю и Энн, чью работу можно назвать героической, которые напоминали, что не все мои шутки могут попасть в цель. Мой чрезвычайно талантливый агент Элиз, которая вела меня за руку на протяжении почти десяти лет. Мои консультанты и наставники в Колумбийском университете, которые каким-то образом верили, что я закончу диссертацию, несмотря на то что получила контракт на книгу, как только сдала квалификацию, и продолжали верить годами, продолжали верить, хотя даже я веру потеряла, вплоть до момента моей защиты, и даже говорили очень приятные вещи, которых я, конечно, не совсем заслуживала. Мои дети, которые каким-то образом все еще живы и иногда даже умудряются любить меня. Но самое главное, каждый ученый, чья работа представлена на этих страницах, – их лаборатории, их труд, их бессонные ночи, их заявки на гранты, их бесконечный повторный анализ данных, их междоусобные ссоры и борьба за должности, неловкость на конференциях, представления и исправления, и маленькие победы, и годы, годы и годы упорного сопротивления вполне разумному желанию сдаться… мы им так многим обязаны. Без их усилий мы бы практически ничего не знали о биологии половых различий. Ситуация меняется исключительно благодаря их воле.
