Сергей Шокарев - Тайны российской аристократии
А. А. Матвеев был истинным сыном своего века – европейски образованный и просвещенный, приятный в общении, обладавший прекрасными манерами и привлекательной внешностью, он таил в себе не только недюжинную силу, способствовавшую преодолению тягот и препятствий, но и обладал решительностью и жестокостью, искренне и яростно ненавидел своих врагов. Столь искренними были его чувства любви к тому, что было ему дорого – отец и его память, царская семья, Россия.
Следует отметить одно любопытное обстоятельство частной жизни А. А. Матвеева. Историк, великий князь Николай Михайлович (которому, вследствие его происхождения, были известны многие тайны императорской фамилии) пишет о том, что дочь Матвеева Мария Андреевна была любовницей Петра I. «Она занимала первое место среди любовниц великого императора, он любил Марию Андреевну до конца жизни и даже ревновал ее, что случалось с ним нечасто. Желая, чтобы кто-нибудь держал юную графиню „в ежовых рукавицах“, государь выдал 19-летнюю Матвееву за своего любимого денщика Александра Ивановича Румянцева…» Далее великий князь сообщает, что сын Марии Андреевны – великий русский полководец Петр Александрович Румянцев-Задунайский (1725–1796) – был сыном Петра I. Трудно судить о достоверности этого сообщения, однако известные анекдоты о Петре I косвенно подтверждают это.
Сын графа А. А. Матвеева – Федор Андреевич (1706–1734) – подполковник 2-го Драгунского Санкт-Петербургского полка принял активное участие в событиях, развернувшихся вокруг «конституционной затейки» верховников в 1730 г. Он был одним из лидеров «шляхетской партии», группировавшейся вокруг князя А. М. Черкасского (см. очерк о Черкасских). Но, в отличие от В. Н. Татищева, Матвеев в большей степени склонялся к идее восстановления самодержавия Анны Иоанновны. К этому его толкали и личные обстоятельства – мать Матвеева была доверенным лицом Анны, занимая должность гофмейстрины при курляндском дворе. Усилия Матвеева не пропали даром: линия, которой он придерживался, победила. Но сам молодой гвардеец не успел воспользоваться плодами этой победы – не дожив до тридцати лет, он скончался. Согласно генеалогическим справочникам, со смертью графа Федора Андреевича род Матвеевых пресекся.
Однако есть позднее мемуарное свидетельство о том, что потомки А. С. Матвеева дожили до XX столетия. Князь С. М. Голицын в «Записках уцелевшего» описывает первый день после своего возвращения из кратковременного тюремного заключения в 1929 г.:
«Раздался звонок. Вошел Николай Михайлович Матвеев, родственник Давыдовых, иначе дядя Кока – потомок известного деятели XVII в. Артамона Матвеева, чем он очень гордился. Это был одинокий старый вдовец, бывший судейский чиновник, а теперь неизвестно на какие средства существовавший. У него было семь знакомых семейств, каждое из которых он посещал раз в неделю. Когда он являлся к нам, его кормили, усаживали рядом с дедушкой, и они тихо беседовали, вспоминая былые времена.
А я в день моего чудесного возвращения на первых порах был в центре всеобщего внимания, продолжал рассказывать, сам расспрашивал…
Мои рассказы прервал Николай Михайлович:
– А когда в восемнадцатом году меня арестовала Моршанская Чека, то… – начал он унылым голосом.
Я замолчал. Из вежливости все стали слушать нудное повествование дяди Коки. Когда же он кончил, я вновь стал рассказывать. И он опять меня прервал:
– А когда в двадцать втором году меня арестовало Тамбовское Гепеу, то…
Мать не выдержала и бесцеремонно отрезала:
– Я не вас, я сына хочу слушать!..»
Пока нет данных, позволяющих доказать или опровергнуть происхождение Н. М. Матвеева от Артамона Сергеевича и Андрея Артамоновича Матвеевых.
Правнук А. А. Матвеева по женской линии, старший сын П. А. Румянцева, граф Николай Петрович, министр иностранных дел и канцлер, известен своей меценатской деятельностью. Им создан Румянцевский музей, библиотека которого явилась основой современной Российской государственной библиотеки. Среди других потомков А. А. Матвеева – знаменитая красавица Прасковья Юрьевна Кологривова (Татьяна Юрьевна из комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума») и ее дочь княжна Вера Федоровна Гагарина, ставшая женой поэта князя Петра Андреевича Вяземского. Сын П. А. и В. Ф. Вяземских, князь Павел Петрович – известный историк и библиофил, а его внук по линии матери – граф Павел Сергеевич Шереметев – историк и первый директор Остафьевского музея, затворник Напрудной башни Новодевичьего монастыря. По нескольким линиям род А. С. и А. А. Матвеевых продолжается и до наших дней.
«Счастья баловень безродный» и его потомки
Феерическая судьба Александра Даниловича Меншикова (1673–1729) явилась буквальным воплощением пословицы «из грязи в князи». Между тем сам Меншиков знаменит не только своим взлетом из низов к подножию трона. В судьбе Александра Даниловича явственно проступают четыре различных Меншикова, знаменующих различные вехи его судьбы. Алексашка Меншиков – лучший друг царя Петра и блестящий полководец; светлейший князь и герцог Ижорский – вельможа и казнокрад, жизнь которого в последние годы правления великого преобразователя висела на волоске; генералиссимус и правитель государства, нареченный тесть императора Петра II; и, наконец, – «государственный преступник, заслуживающий самого сурового наказания», березовский ссыльный. Несомненно, более всего привлекателен Алексашка Меншиков, или, как его ласково называл Петр, Данилыч, – живой, веселый и азартный человек, душу которого еще не тронула язва корысти и честолюбия.
Пушкин со свойственной ему меткостью назвал Меншикова «счастья баловень безродный». Родословная светлейшего князя, повидимому, восходит к русскому крестьянству. Сам Меншиков пытался облагородить свое происхождение, возводя своего отца к «фамилии благородной литовской». Но фальсифицированная генеалогия Меншикова выглядит беспомощно. Неубедительны и попытки некоторых исследователей искать польские корни Меншикова. Сама фамилия Меншиковых имеет обыденное русское происхождение. Меншиком (Меньшиком) называли младшего сына в семье.
Отец Меншикова Данила был придворным конюхом. В одном документе 1689–1690 гг. говорится, что он служил в потешных полках, ставших впоследствии основой петровской гвардии. Широко известно, что юный Алексашка Меншиков бегал с лотком и торговал пирогами. А. С. Пушкин сомневался в достоверности этого сообщения, считая его выдумкой бояр, хотя и обыграл его в стихотворении «Моя родословная». Видный отечественный историк Н. И. Павленко, напротив, находит немало подтверждений этой версии. Так, токарь Петра I Андрей Нартов описывает в своих мемуарах весьма любопытную сценку, разыгравшуюся уже в конце жизни Петра I. Как-то раз Меншиков чем-то разгневал царя. «Знаешь ли ты, – в гневе закричал Петр, – что я разом поворочу тебя в прежнее состояние, чем ты был? Тотчас же возьми кузов свой с пирогами и скитайся по лагерю и улицам, и кричи: пироги подовые, как делал прежде. Вон!» Находчивый Меншиков, выбежал на улицу, схватил у первого попавшегося ему пирожника лоток с пирогами, вернулся во дворец и предстал перед Петром, выкрикивая: «Пироги подовые! Пироги подовые!» Царь расхохотался и простил Данилыча.
Впрочем, торговал ли Меншиков пирогами или нет, значения не имеет. Достоверно известно, что при встрече Алексашка приглянулся юному Петру своим умом, сметливостью и ловкостью. Меншиков был принят в потешный полк, а оттуда, вновь отличившись, был взят Петром в денщики.
Так, начиная с 1690-х гг., на целых пятнадцать лет Меншиков стал одним из ближайших к царю людей. Многое было на этом пути: в 1698 г. царь и Данилыч собственноручно рубили головы мятежным стрельцам, почти всю Северную войну Меншиков был главнейшим военачальником, не раз проявляя качества выдающегося полководца и энергичного стратега. Одно из самых знаменитых деяний Меншикова – пленение у Переволочины девятитысячным корпусом шестнадцатитысячной армии шведов, отступавших из-под Полтавы.
Не расставались царь и фаворит и за пиршественным столом. В эпоху Петра I любили крепко выпить и хорошо повеселиться. Не раз из-за широкого застолья светлейший князь падал замертво, а лицо его приобретало смертельную бледность – здоровье не выдерживало соревнования с могучим не только в делах, но и в выпивке императором. Доставалось Меншикову от царя и напрямую. Так, еще в 1698 г. Петр, заметив, что его любимец танцует с дамой, не сняв шпаги, залепил Меншикову такую пощечину, что у того пошла кровь из носа. Да и позднее царь не раз прибегал к физической расправе, только поводы были гораздо серьезнее. Тот же Нартов вспоминал, что Петр, в память о старой дружбе и в воздаяние бывших заслуг Данилыча, долго не хотел предать его суду за казнокрадство и по-отечески наказывал сам – дубинкой. Меншиков каялся, обещал, что более не будет, но опять пускался во все тяжкие. К концу правления Петра он уже неоднократно был под следствием, и, быть может (проживи император чуть подольше) Меншикова ждала бы участь сибирского губернатора князя Гагарина, повешенного за воровство.
