Сергей Ачильдиев - Постижение Петербурга. В чем смысл и предназначение Северной столицы
«Составление первой редакции Генплана завершилось в 1937 году. <…> Конфигурация плана имела форму веера, широко раскрытого на юг — к Пулковским высотам, на юго-запад — к Финскому заливу и на юго-восток к Неве. Таким образом, город должен был расти не концентрически, как Москва, а односторонне. Его историческое ядро, где, в целом, сохранялась сложившаяся планировка, а отдельные изменения допускались лишь “для облегчения транспорта и лучшего архитектурного оформления отдельных улиц и площадей", неизбежно теряло при этом своё прежнее значение центра расселения и общественной жизни. За ним закреплялась в основном культурная функция как места сосредоточения музеев, крупных научных и учебных учреждений, библиотек, а общегородской центр передвигался далеко на юг» [15. С. 77].
По большому счёту, тот Генеральный план развития Ленинграда и вправду до известной степени перекликался со стратегией Петра I: северный демиург построил империю со смещённым столичным центром, а теперь намечалось перепланировать ту самую столицу, чтобы и она имела смещённый центр.
Да, первый архитектурный ансамбль с Домом Советов и здания, появившиеся в 1930-х годах в районе Средней рогатки, отражали архитектурные вкусы своего времени и явно эстетически проигрывали шедеврам старого Петербурга. Тем не менее несомненно — перспектива дальнейшего развития города была намечено верно. Осуществить задуманное помешала начавшаяся вскоре война, а затем необходимость восстановления того, что было разрушено в ходе бомбёжек и обстрелов. Но что мешает вернуться к принципу замысла советских зодчих сегодня?
Литература1. Невское время. 2008. 1 апреля.
2. Невское время. 2008. 31 октября.
3. Санкт-Петербург: Автобиография / Сост. М. Федотова, К. Королёв. М.; СПб., 2010.
4. Анциферов Н.П. «Непостижимый город…». СПб.,1991.
5. Ачильдиев С. Власть — сама по себе // Невское время. 2009. 4 мая.
6. Балашов Е.М. Новое общество — «новый человек» // Петроград на переломе эпох: Город и его жители в годы революции и гражданской войны. СПб., 2000.
7. Ваксер А. Ленинград послевоенный. 1945–1982 годы. СПб., 2005.
8. Гранин Д. Всё было не совсем так. М., 2010.
9. Добужинский М. Воспоминания. М., 1987.
10. Игнатова Е. Записки о Петербурге: Жизнеописание города со времени его основания до 40-х годов ХХ века. СПб., 2003.
11. Исаченко В.Г Архитектура Санкт-Петербурга: Справочник-путеводитель. СПб., 2002.
12. Кириков Б.М. Неоклассицизм до и после революции (О роли классических традиций в архитектуре Петербурга-Ленингра-да) // Санкт-Петербург: окно в Россию. Город, модернизация, современность: Материалы международной научной конференции. Париж, 6–8 марта 1997. СПб., 1997.
13. Лихачёв Д.С. Избранное: Мысли о жизни, истории, культуре. М., 2006.
14. Лихачёв Д.С. Избранные работы: В 3 т. Л., 1987.
15. Макогонова М. Л. Генеральный план развития Ленинграда. 1935–1939 // Санкт-Петербург: окно в Россию. Город, модернизация, современность: Материалы международной научной конференции. Париж, 6–8 марта 1997. СПб., 1997.
16. Марголис А.Д. К вопросу об идентификации Санкт-Петербурга в конце столетия // Санкт-Петербург: окно в Россию. Город, модернизация, современность: Материалы международной научной конференции. Париж, 6–8 марта 1997. СПб., 1997.
17. Сиволап Т.Е. Деятельность общественных организаций Петербурга по охране памятников старины перед Первой мировой войной // Петербургские чтения: Научная конференция, посвящённая 290-летию Санкт-Петербурга, 24–28 мая 1993 года. Тезисы докладов. Выпуск 1. СПб., 1993.
18. Синдаловский Н. А. Санкт-Петербург. Энциклопедия. СПб., 2008.
19. Снопченко И. Мансардный чубчик, чубчик кучерявый // Невское время. 2009. 7 марта.
20. Соболева И. А. Утраченный Петербург. СПб., 2012.
21. Терентьев Д. Оборона Петрограда // Невское время. 2008. 26 апреля.
22. Терентьев Д. Трезини под снос // Невское время. 2008. 12 апреля.
23. Терентьев Д. Штиль перемен // Невское время. 2008. 25 июля.
Петербургский стиль
И у меня опять возникло сильное чувство, что Ленинград чем-то отличался от остального Советского Союза, что он ощущал себя на уровне несколько более высоком, чем средний.
Александр Верт. Пять дней в блокадном ЛенинградеИз чего сложилась в Петербурге своя особая этика поведения, куда она исчезла и сумеет ли возродиться?
Ещё не так давно частенько можно было услышать: «Да, это петербургский стиль». Или наоборот: «Нет, это не петербургский стиль».
Но что именно означает это словосочетание, точно объяснить никто не мог. Одни говорили: вежливость, предупредительность. Вторые добавляли: доброта, приветливость. Третьи уточняли: обязательность. Вот, пожалуй, и всё. Ну, а уж откуда что взялось и почему именно здесь, на невских берегах, появился какой-то особый, свой канон поведения и общения, вообще ничего неизвестно. Я спрашивал разных людей, но так толком ничего и не добился.
Петербурговедческие книги оказались более содержательными. Особенно «Град Петров в истории русской культуры» петербургского философа Моисея Кагана. Он впервые почти за три века существования города — книга вышла первым изданием в 1996 году — предпринял попытку определить «специфический строй психики и поведения горожан, называющих себя петербуржцами» [16. С. 293]. Но и это исследование, и другие оставляли множество пробелов и недосказанностей. Правда, некоторые факты при сопоставлении позволяли сделать вполне конкретные обобщения и выводы.
* * *Историки до сих спорят: правда, что Петербург сооружён на костях, или европейцы, оставившие нам свои записки и мемуары, сильно преувеличивали смертность среди первых строителей города, ибо на самом деле Пётр I всемерно заботился о тех, кто возводил его «парадиз»?
Нескончаемость этой дискуссии во многом объясняется тем, что спорщики зачастую говорят о разных строителях. Первые — о черновой рабочей силе: каторжниках, крепостных, солдатах, военнопленных, которые трудились весь световой день в неимоверно тяжёлых условиях, жили в шалашах, землянках и были лишены элементарных даже по тем временам основ сангигиены. Вторые — о квалифицированном рабочем люде: плотниках, каменщиках, кузнецах, оружейниках… Их, правда, тоже отправляли на «ударную стройку» под конвоем и в цепях, да и потом многие из них предпочитали пуститься в бега, нежели гнить под суровым балтийским небом; во всяком случае, из первой же партии, пригнанной в 1713-м на Адмиралтейские верфи из архангельских и олонецких земель, уже через год сбежала половина [23. С. 266]. Но этих-то — да, старались беречь. По крайней мере не держали за скот, пригнанный на бойню.
Сюда, на маленький пятачок начинавшего строиться Петербурга, в начале 1710-х годов со всей огромной страны, а также из-за рубежа стали собирать профессиональных рабочих в таком количестве, какого до тех пор не знал ни один населённый пункт России. От иностранцев к тому же требовалось обучение русских своей профессии. «Это правило оговаривалось в контрактах, заключаемых русским правительством. Так… Ж.-Б. А. Леблон (французский архитектор, приехавший сюда по контракту в 1716 году. — С. А.) должен был организовать в Петербурге школу художеств на 120 человек, а прибывшие с ним мастера-французы обучить “науке" ещё 30 русских учеников» [3. С. 28].
В итоге совсем юная северная столица буквально на глазах превращалась в город мастеров, а у кого какие язык, говор, одежда и бытовые пристрастия, — всё это отступало на второй план. Возникла новая система социальных отношений и связей, с новыми ценностями, сильно отличавшимися от традиционных в допетровской России. Французский путешественник де ла Мотрэ, побывавший в 1726 году на оружейном заводе, основанном на берегу реки Сестры, констатировал, что местные «изделия доводят до гораздо большего совершенства, чем в Швеции, они здесь лучше отделаны и отполированы. Работники почти все были русские, так что эта нация, научившись у иностранцев, превзошла их» [22. С. 236].
Параллельные заметки. «В документах Петровской эпохи обитатели новой столицы именовались “жителями Петербурга”, — отмечает современный историк Ольга Агеева. — Привычный нам термин “петербуржцы” появился только во второй половине XVIII в. Отсутствие самоназвания у жителей Петербурга начала XVIII в. неслучайно. Оно объясняется сложностью процесса складывания новой столичной социальной общности с её необходимым компонентом — самоидентификацией… В Петербурге этот процесс шёл несколько десятилетий и, по-видимому, был связан с характером заселения города, его экономическим и общественным предназначением, определившим непохожесть на другие города России» [3. С. 98].
