Джесси Байок - Исландия эпохи викингов
Попытку больших годи подмять под себя крупные регионы Исландии можно считать своего рода социальным экспериментом. Большие годи хотели стать этакими исландскими князьями и управлять как князья, а для этого создать аппарат исполнительной власти — явление, которое на протяжении веков оставалось лишь миражом в Исландии, где «правит не царь, но один лишь закон». Иные из больших годи в самом деле пытались устроить в своих регионах нечто вроде феодальной системы по модели современной им континентальной Европы[539], но их «владения» (дисл. ríki) так и не стали едиными, территориально целостными государствами в государстве. К середине XIII века большинство этих «владений» распались, да и прежде представляли собой лишь виртуальные структуры, в рамках которых большой годи был разве что «первым среди равных» и, несмотря на свои претензии, имел власти не больше, чем представлял ему его статус годи сразу нескольких годордов. Новой властной инфраструктуры большим годи построить не удалось, и в 1260 году «владения» были столь же хрупки и бесформенны, как в 1200-м.
К середине 50-х годов XIII века большие бонды и представляемые ими свободные землевладельцы изрядно подустали от больших годи и их манеры вести дела. В конечном итоге простые бонды, как более широкий социальный класс, доказали свою стойкость и сохранили свои права и привилегии. Это и неудивительно, ведь за несколько сотен лет исландской истории бондам не раз приходилось бороться за независимость против алчных и амбициозных годи, которые хотели поживиться за их счет.
«Сага об исландцах» как часть «Саги о Стурлунгах»
Пик эпохи Стурлунгов, когда борьба между большими годи была жаркой, как никогда, длился чуть более поколения, и, несмотря на порой чудовищную жестокость лидеров по отношению друг к другу, масштаб пертурбаций, которые претерпела жизнь исландцев, вероятно, сильно преувеличен в современных этому периоду источниках, основной из которых — «Сага о Стурлунгах». Нельзя сказать, будто бы эти саги повествуют о мирной жизни всем довольного народа. Авторы в красках живописуют насилие и алчность до власти могущественных исландцев XIII века. Наиболее яркие полотна мы находим в центральном и самом длинном тексте «Саги о Стурлунгах» — «Саге об исландцах». В ней описываются события с 1183 по 1264 год, и ее автор, Стурла сын Торда, был их непосредственным участником и членом рода Стурлунгов. Он на собственной шкуре пережил взлеты и падения своей семьи и как участник событий сам подвергался опасностям и становился жертвой предательств, о которых рассказывает.
Скорее всего, Стурла сын Торда писал «Сагу об исландцах» в самом конце жизни, с 1271 по 1284 год, когда исландцы уже отказались от независимости и стали подданными норвежского конунга. Труд Стурлы — не общая история эпохи Стурлунгов как периода в жизни Исландии, а ретроспективный взгляд на схватки за власть между самыми могущественными людьми на острове. Хотя Стурла и упоминает многочисленных бондов и их лидеров — больших бондов, — на самом деле они его ни в малой степени не интересуют. Стурлу по-настоящему занимает одно — поступки и судьбы больших годи как группы, в которую он и сам входил. Особенное же внимание Стурла уделяет собственному роду, столь же многочисленному, сколь и заносчивому. Фокус на больших годи характерен также и для других текстов «Саги о Стурлунгах». Впрочем, нельзя не отметить, что ни Стурла, ни безымянные рассказчики других саг корпуса не пытаются никоим образом подсластить пилюлю и скрасить чудовищные реалии политической борьбы без правил, развернувшейся в те времена. Взятые вместе, рассказы этих людей, являясь историей избирательной и по преимуществу политической, охватывают период протяженностью более века.
Большие годи — правители, да не совсем
Большие годи занимают центральное место в работах по истории позднего периода эпохи народовластия. Причиной тому не только их политическая важность, но и обилие источников, в которых описывается почти исключительно, но зато весьма детально их грызня между собой. Не ставя под сомнение важную роль, которую большие годи играли с двадцатых по пятидесятые годы XIII века, зададим ключевой вопрос: привела их деятельность к перевороту в исландском обществе или же они не сумели потревожить непрерывность, которой отличались культура и устройство Исландии с эпохи заселения? Ответ — нет, не привела, нет, не сумели. Несмотря на ряд изменений, появление больших годи было процессом эволюционным. Устройство, нормы и ценности, прежде всего права свободных землевладельцев, оставались теми же, что в конце IX века, и большие годи были лишь тончайшим верхним слоем элиты исландского общества, а не отдельным классом.
Политические карьеры больших годи, особенно в последние десятилетия эпохи народовластия, когда распри между ними стали особенно напряженными, были короткими, а власть — шаткой. У лидеров новой сверхэлиты не было ни времени, ни достаточного авторитета, чтобы уничтожить старые, традиционные структуры управления и заменить их иными, чью эффективность обеспечивали бы специальные управленцы — разнообразные приставы, шерифы и иные им подобные чиновники. Вместо этого они оставались в зависимости от настроений больших бондов, которые и осуществляли реальную власть в округе от их имени, а следовательно, были ненадежной опорой. Те большие годи, которым удавалось захватить нечто похожее на настоящую власть в регионах, добивались успеха благодаря тому, что выкупали или иным образом приобретали несколько старинных годордов сразу. Такой способ восхождения на вершину был удобным, однако и в этом случае властные полномочия годи в их исполнительной части осуществлялись неэффективными методами.
Еще одной проблемой больших годи были их собственные семьи. Традиция иметь побочных жен делала родственную группу весьма разнообразной и не способствовала единству родичей в рамках одного поколения. Показателен пример Снорри сына Стурлы (ум. 1241). У него было два законнорожденных ребенка, Йон Рыбешка (дисл. Jón Murti, ум. 1231) и дочь Халльбера, а самый знаменитый его сын, Орекья (дисл. Órækja, ум. 1245), был незаконнорожденный.[540] Аналогичным образом брат Снорри, Торд сын Стурлы (ум. 1237), развелся со своей первой женой, женился снова и произвел на свет сына и дочь, но между браками имел несколько побочных жен, и с одной из них, Торой, прижил трех дочерей и трех сыновей. Среди этих-то последних и был Стурла, большой годи и автор «Саги об исландцах», «Саги о Хаконе Старом сыне Хакона» и других важных текстов своей эпохи.
Внутри семейств больших годи не имелось ни традиционной иерархии, ни заранее оговоренных принципов «престолонаследия», ни даже политического единства. Даже если такому роду или какой-либо группе внутри рода удавалось захватить контроль над несколькими годордами, то эти годорды, как правило, раздавались нескольким родичам, включая неполных и как законно-, так и незаконнорожденных. Получившие годорды родичи порой не выражали особого желания действовать друг с другом заодно, а то и вовсе делались врагами, как нередко случалось у Стурлунгов. В результате в политической элите Исландии XIII века царил хаос — что было как нельзя более на руку норвежской короне, которая давно ждала удобного случая реализовать свою экспансионистскую политику.
Исландский ярл
Не найдя достаточно ресурсов, чтобы одолеть старый общественный порядок, амбициозные большие годи обратились за помощью к норвежскому конунгу, Хакону Старому сыну Хакона сына Сверрира. Хакон, однако, был тот еще союзничек. Его куда больше интересовала возможность реализовать не чужие, а собственные амбиции, и на протяжении своего необычно долгого царствования, с 1217 по 1263 год, он предпочитал стоять над схваткой, ожидая, пока большие годи в ожесточенной борьбе друг с другом не ослабнут настолько, что он сможет без особенных затрат вмешаться и сорвать самый большой куш. Эта политика оказалась успешной.[541] Лишь в самом конце эпохи народовластия, в 1258 году, Хакон сказал свое веское слово в междоусобной борьбе больших годи и назначил одного из них, Гицура сына Торвальда, ярлом. Сам факт того, что исландец получил дворянский титул, не являлся для исландцев шоком — норвежские правители давно соблазняли этой перспективой исландских лидеров, особенно больших годи. Стурла сын Торда сообщает в «Саге об исландцах», что на тайной встрече с норвежским герцогом (дисл. hertogi) Скули сыном Барда[542] в 1239 году титул ярла получил Снорри сын Стурлы. Снорри не успел обратить этот титул во что-либо материальное — на следующий год Скули попытался отобрать власть в Норвегии у Хакона и был убит, а через год после этого по приказу Хакона был убит и сам Снорри. Прежде, в 1218–1220 гг., Снорри владел другим дворянским титулом — конунг Хакон пожаловал его в лендрманны (дисл. lendr maðr); этот титул буквально означал «землевладелец» и служил эквивалентом континентального титула барона. Кроме Снорри, и другие исландские лидеры в эпоху Стурлунгов делались придворными конунга, рассчитывая таким образом завоевать его доверие и получить поддержку в борьбе с конкурентами (заплатив за это независимостью родной страны). Среди них были и Торд Кудахтало, и Торгильс Заячья губа, и Финнбьёрн сын Хельги, и Гицур сын Торвальда. Конунг же Хакон проявил себя таким искусником в проведении политики «разделяй и властвуй» и так умело водил исландских лидеров за нос, что одно время Гицур и его враг Хравн сын Одди боролись в Исландии друг с другом, утверждая публично, будто действуют от имени конунга и в его интересах.
