Елена Прудникова - Берия. Преступления, которых не было
И, наконец, еще один, восьмой персонаж (седьмой — Берия). Серая тень за спинами вождей, точнее, тень защитного цвета. Военные — их нельзя не учитывать в раскладе сил, хотя бы потому, что большинство переворотов в мире происходит с участием армии.
Об этой силе мы знаем очень мало, но она ощущается. Во всем этом деле что-то слишком много военных. 26 июня они поднимают танки и самолеты, они же «арестовывают» Берия, держат его у себя в бункере, и даже председателем Специального Судебного присутствия назначен не юрист, а генерал. Чем дальше знакомишься с этим делом, тем больше вырастает за спиной чекиста тень генерала. Партийная верхушка и военные все время идут рука об руку. В деле Берия напрямую замешано, как минимум, три генерала. Это во всеуслышание хва-. стающиеся своим палаческим подвигом генералы Москаленко и Батицкий, и это также признающийся в соучастии, хотя и не хвастающий им, маршал Жуков, которого надо добавить к списку. Можно прибавить еще маршала Конева, председателя Судебного присутствия. Партийные дирижируют, но генералы все время рядом, ничто не проходит мимо них, так, словно они и вправду присматривают за соратниками.
Мы не можем назвать конкретного военного как представителя этой силы. Назовем его условно: генерал.
Итак, генерал. Энергичен, амбициозен. Не стесняется в средствах. Груб, напорист, тщеславен — для военного этот набор качеств не явяется отрицательным, и присущ всем героям этой истории в погонах. К 1953 году «дозрел» до того, чтобы стремиться на Олимп. Не стесняется в средствах, играет мускулами и плюет на законы. Возможно, не отказался бы от военной диктатуры, но может и выставить вперед себя марионетку, а сам удовлетворится постом министра обороны — кто его знает… Вот и давайте подумаем, кому мог принадлежать сценарий расправы над Берия — кому-нибудь из членов Президиума ЦК или же Генералу?
Той весной партия власти если и разыгрывалась, то между этими тремя игроками: Берия, Хрущевым и Генералом. Остальные были ни при чем.
Да, но в чем, собственно, состояла игра?
Покушение на КПСС
И опять же неясно, по какой причине, принято считать, что весной 1953 года борьба развернулась между личностями в схватке за личную власть. Как будто бы не было в стране группировок, все едины и монолитны, партия —наш рулевой, просто на шоферском сиденье происходит возня вокруг того, кто именно схватит руль. Между тем разве так бывает? Смерть лидера всегда приводит к схватке не между людьми, а между группировками. Если в стране нет разных партий, значит, есть партии внутри партии. А что мы о них знаем?
Итак, что мы имеем «наверху» в конце 40-х годов? Начиная с конца 30-х годов Сталин стал всемерно укреплять режим личной власти. В начале войны эта власть стала абсолютной. Вождь, оставаясь главой партии, стал еще и председателем Совнаркома, председателем ГКО, министром обороны и Верховным Главнокомандующим. Во время войны это была необходимая мера, с коллективным руководством Гитлера не разобьешь, это тебе не Югославию бомбить или Ирак захватывать.
Но война прошла, а вождь не спешил восстанавливать коллегиальность, оставаясь по-прежнему и фактическим главой партии, и председателем Совнаркома, и сложив с себя лишь пост министра обороны. Тогда же — это отмечают многие, хотя упоминают об этом глухо, он начинает постепенно перемещать центр тяжести в управлении страной из ЦК партии в Совнарком. Перемещать потихоньку, по-прежнему не выпуская из рук абсолютную власть. Все реже собирается Политбюро — это не значит, что к управлению страной пришли другие люди, просто со своими соратниками Сталин теперь встречался на заседаниях Совнаркома. Политбюро теряет свое значение как властная структура, и партийные аппаратчики наблюдают за этим с явной тревогой.
А Сталин давно уже был недоволен партийным аппаратом, новыми барами и господами Страны Советов<Подробно о взаимоотношениях Сталина и партаппарата, XIX съезде, обстоятельствах смерти вождя — в книге: Прудникова Е. Сталин: второе убийство.>. Тут надо помнить, когда и как партия получила свою «руководящую и направляющую» роль. Во время Гражданской войны, когда ни в одной из важных областей государственной жизни, будь то госслужба, армия, промышленность и пр., большевики не имели своих кадров, им поневоле приходилось пользоваться услугами царских специалистов. «Спецы» были квалифицированны, но ненадежны, собственные выдвиженцы работали вообще кто во что горазд. И вот для того, чтобы присматривать за всей этой публикой и как-то организовывать ее, и использовалась партия, как этакий глобальный комиссар.
Но время шло, постепенно вырастали кадры народного хозяйства и государства, и надобность в партийном пригляде уменьшалась — но партаппарат-то не собирался отдавать свою «руководящую и направляющую» роль. Тем более что к тому времени он успел видоизмениться. И вождь не мог не вступить по этому поводу в конфликт с аппаратом КПСС.
Косвенно о недовольстве Сталина свидетельствует сцена, которую в своих воспоминаниях привела Светлана Аллилуева. В конце октября 1941 года она ненадолго приехала из Куйбышева в Москву повидаться с отцом и, между делом, рассказала ему, что в Куйбышеве организовали специальную школу для эвакуированных детей. «Отец вдруг поднял на меня быстрые глаза, как он делал всегда, когда что-либо его задевало: „Как? Специальную школу? — Я видела, что он приходит постепенно в ярость. — Ах вы! — он искал слова поприличнее, — ах вы, каста проклятая! Ишь, правительство, москвичи приехали, школу им отдельную подавай!“»
Конечно, это свидетельство девочки, которая не очень-то поняла, что произошло, и просто изложила то, что увидела. Но эта вспышка, как молнией, освещает внутреннюю, не декларируемую позицию вождя,
И ведь тот аппарат, к которому мы привыкли, партийные боссы брежневских времен — это совсем не те люди, которые заправляли партией в сталинские годы. Это как российская купеческая династия — дед разбойничал, отец торговал, а сын выучился в университете, свихнулся, половину состояния отдал на революцию, вторую пропил и с перепою застрелился. При финале мы присутствовали лично. Давайте посмотрим, что представляли собой первые два поколения: разбойников и торговцев.
…До революции это была радикальная партия, которая совершенно не готовилась к власти. В нее собирались оппозиционеры-экстремалы, борцы с режимом, то есть, по психологическому типу, разрушители, созидателей там было крайне мало. А потом, паче всякого чаяния, партия большевиков взяла власть, и из этих партийных бойцов с дореволюционным стажем начал формироваться аппарат. За редким исключением, к созидательному труду они были неспособны — психологически неспособны, а это не лечится.
Жизнь у них была трудная. Разрушать им не давали, созидать они не умели. Что оставалось? Можно было еще воевать с остатками «классового противника», и они воевали — сначала с оппозицией, затем с кулаками, потом с «врагами народа». Кончилось это тем, что в конце 30-х годов, в ходе репрессий, партия с яростью безумца набросилась на себя самое, и большая часть «верных ленинцев» друг друга перестреляла, к сожалению, прихватив с собой и множество посторонних людей.
Репрессии 1930-х годов выбили большинство старых революционеров, оставив на аппаратных должностях кого попало: иной раз случайных людей, иной раз — карьеристов. Первые для государственного строительства были бесполезны, вторые — опасны, но и те, и другие быстро адаптировались и задавали теперь уже новый тон. На место разрушителей постепенно приходили господа.
Серго Берия приводит характерный эпизод. Они были хорошо знакомы с матерью Алексея Аджубея, зятя Хрущева, которая была очень хорошей портнихой.
«…Когда мы вместе обедали у нас дома, Нина Матвеевна неожиданно вновь вернулась к больной для себя теме. Видимо, просто хотела с кем-то поделиться:
— Ужасная семья, Нина! Они меня не принимают. Я для них всего лишь портниха. Мама опешила:
— Да что ты такое говоришь!.. Этого не может быть.
— Еще как может. Вы исходите из своего отношения к людям, а там совершенно другое. Они — элита, а я всего лишь портниха, человек не их круга…»
Все это началось еще в 30-х годах и расцвело пышным цветом уже во время войны — новая «элита» со своими спецдомами, спецшколами, спецмагазинами и пр. И если бы от них хотя бы была адекватная польза!
Правда, Сталин еще с начала 30-х годов ввел номенклатурный принцип, фактически назначая работников на ответственные должности — но у него катастрофически не хватало кадров. Тем более что нормальный профессионал и сам не пойдет работать в партаппарат, он предпочтет заниматься делом. Да, были такие люди, как Берия, как сам Сталин, но это были исключения. А в остальном — увы…
И, что хуже всего, потеря своего места в жизни означала для аппаратчика потерю всего. Директор завода, будучи снят со своего поста, пойдет работать рядовым конструктором или инженером, но он не пропадет, потому что дело знает. А куда пойдет уволенный аппаратчик? Улицы подметать? А на что он еще годен?
