Андрей Буровский - Евреи, которых не было. Книга 2
В Красноярск в 1970-е годы приехало довольно много таких не совсем добровольных переселенцев с Украины, несколько десятков семей. Квалификация у них была, как правило, высокая, и некоторые из них заняли довольно заметное положение в обществе.
Один такой полувынужденный мигрант пел в компаниях забавную песенку собственного сочинения:
Ты уезжаешь, и я уезжаю.
Мы уезжаем, и путь наш далек.
Как многое для нас объединяет
Снега Сибири и Ближний Восток.
Из зон, где евреев на работу не принимали, уезжантов и «отказников» было особенно много. Например, уехали 70 % евреев-юристов, выпускников Харьковского университета, до 60 % математиков из Одесского, выпущенных между 1960 и 1980-м годами.
Правда, лишь очень немногие из них так уж рвались в Израиль. Гораздо больший процент пытался выехать в США или в Германию.
В отношении Германии мнения тоже расходились: для некоторых евреев сама мысль, что можно поселиться в Германии, вызывала мистический ужас. Ведь там живут чудовища, живьем сожравшие шесть миллионов евреев, пившие кровь еврейских младенцев, спавшие на волосах еврейских женщин, мывшиеся исключительно мылом, сделанным из жира евреев!
Недавно в «Вестнике» Еврейского агентства в России шла дискуссия, — насколько позволительно для еврея жить в Германии. Газета с явным удовольствием печатала слезливые вопли примерно такого стиля: «Я здесь хожу среди убийц моих родственников!». Естественно спросить: кто же это заставляет «бедняжку» жить в Германии, если он вполне может остаться в России, а коли приспичило драпать, к его услугам и США, и при всех обстоятельствах — Израиль?
К сожалению, позиция газеты была другой. Что-то в духе «Ну как может еврей поселяться в ужасной стране чудовищных убийц!». Чем Израиль в этом отношении лучше Германии, чем евреи чище немцев и чем именно немцы преступнее евреев, газета, конечно же, не разъясняет.
Что же касается до живущих в Германии евреев… Не могу похвастаться, что знаю многих из них, но с несколькими довелось перемолвиться словом. Позиции две:
— Нет в мире более демократичной страны, чем Германия. Страны, где существует больше гарантий от проявлений антисемитизма.
— Мы европейцы… Если приходится уезжать из России, то в сто раз лучше поближе, в Германию.
Про «необходимость» уезжать из России я оставляю на совести информаторов (с моей точки зрения, не было никакой необходимости). Но этим вторым я пожимал руку с особенным пониманием.
Несомненно, в СССР были пострадавшие евреи, причем пострадавшие от властей именно за намерение изучать иврит, возмущавшиеся закрытием еврейских школ и негласной процентной нормой… Но очень трудно бывает определить, кто именно реально пострадал, а кто сочинял себе «нужную» биографию. Шафаревич очень точно сказал, что репутация диссидента — это товар, который произвести можно только «здесь», но плату за него получить только «там». Вот ребята и обзаводились репутацией гонимых, столь необходимой для «продажи» себя госдепу США. Даже если человек сидел, порой трудно бывает выяснить, что же было причиной обрушившихся репрессий: преследование «за национальность» или все-таки вульгарная уголовщина?
В еврейских и диссидентских кругах полагается считать, что И. Губерман пострадал как борец за национальное возрождение, за право изучать иврит. Но даже он сам толсто и притом письменно намекает, что официальная статья насчет спекуляции иконами — не так уж беспочвенна… [219, с. 135].
Так же трудно судить, насколько достоверны случаи убийств евреев, выезжавших из СССР с большими богатствами. Хотя, вообще-то, Ф. Незнанскому есть все основания доверять [220, с. 129–131].
Напомню, что еврейская эмиграция в США и тем более в Германию идет под предлогом спасения евреев от ужасов антисемитизма. «Пострадать», просидев несколько месяцев в «отказе», а потом быть принятым с распростертыми объятиями на Западе, оказывалось порой довольно выгодным дельцем. Оказывается, и сейчас в США впускают именно тех, кто боится погромов, кого дискриминировали по национальному, расовому или религиозному признаку.
По разным данным, с 1986 по 2002 год в США въехало порядка 200 тысяч советских евреев из России. Что, все это жертвы дискриминации?! Вранье, разумеется.
Здесь все так же, как в мифах о погромах 1881–1882 и 1903–1905 годов, как в эпопее вокруг Холокоста, — дым куда больше пламени. То есть жертвы, разумеется, были, но эти жертвы так преувеличены, о них так шумно, на весь мир, кричали, как о чем-то совершенно исключительном, с таким наглым требованием воздать если не кровью за кровь, то уж, во всяком случае, долларом за кровь… Наконец, на этих покойниках так откровенно паразитируют, что даже естественное сочувствие отступает на второй план и становится просто противно.
Начиная с «перестройки», пресса писала о евреях СССР так, словно все они поголовно, до последнего человека, только и сидели в «отказах» и с горящими фанатичным огнем глазами ломились в Израиль. Но это всего-навсего пропаганда, а пути евреев, как всегда, были очень и очень различны.
Кто-то и правда бегал, «боролся за демократию», заламывал руки, страдал и плакал на реках восточно-европейских и сибирских… А кто-то крутил пальцем у виска, глядя на беснующихся сородичей. Этот «кто-то» очень часто жил совсем неплохо, и вовсе не только в материальном аспекте. Думаю, что любой из моих читателей сможет назвать десятки, если не сотни таких евреев. Кто же они?
БЛАГОПОЛУЧНЫЕ ДЕТИ ЕВРЕЙСКОЙ РОССИИВо-первых, конечно, благополучны были только те евреи, кого ландшафты России, ее язык и нравы народа хотя бы не раздражали.
Но самое главное даже не в этом. Главное оказалось в способности воспользоваться уникальным историческим шансом. Что сказать о судьбе евреев, оставшихся в Советском Союзе или переселившихся в него в годы советской власти? Скажу, пожалуй, словами Р. Л. Стивенсона: «Каждый получил свою долю сокровищ. Одни распорядились богатством умно, а другие, напротив, глупо, в соответствии со своим темпераментом» [221, с. 178].
Одни евреи смогли использовать свое исключительное положение, а другие — нет. Ну хорошо, из НКВД евреев почти полностью выперли в конце сталинской эпохи. «Почти» — потому что не один же Андропов там трудился. В армии после Второй мировой войны евреям не было ходу (разве что приходилось мимикрировать, скрывать свое происхождение, что унизительно и глупо). В ЦК не было ни одного еврея после отставки Кагановича.
Но существовало несколько очень престижных областей, в которых евреи и после войны занимали совсем неплохое положение: торговля, медицина, искусство, наука.
Декрет о репрессированных национальностях дал еврею возможность устраиваться в любом городе Советской России, а потом Советского Союза и на любой должности. Евреи жили во всем СССР и далеко не всегда претендовали на должности в крайкомах, обкомах, областных отделениях КГБ и так далее. Власти могут грызться в своем ЦК, сколько влезет, но заведовать кафедрой в Ярославле или универсальным магазином в Алма-Ате — это ведь совсем другое…
Власти могут выражать недовольство таким положением дел, но ведь люди болеют независимо от желаний ЦК и НКВД, и врач любой специальности нужен независимо ни от чего иного. Да и торговать промтоварами кто-то должен. Пока евреям никто не закрывает такой карьеры, они могут не очень волноваться по поводу недовольства властей.
Более того. Выращивая учеников (маловероятно, чтобы одних евреев), интеллектуальная элита 1920–1930-х годов сама готовит себе благодарного ученика. Растворение евреев в рядах новой интеллигенции может вызывать раздражение: «Таки наших почти там не осталось!». Рано или поздно проходят времена, когда в Ростовском медицинском институте 80 % профессуры было еврейского происхождения (в Красноярском медицинском еще в конце 1970-х евреев-профессоров было порядка 70 % от общего числа). Такие времена кончаются, но для каждого отдельного еврея это вовсе не обязательно должно обернуться катастрофой.
Обернется — но только в том случае, если человек при любых внешних событиях чувствует, что он живет в «стране дураков», постоянно раздражаясь на погоду, всякие дурацкие березы с отвратительно белой корой и русских сиволапых мужиков с низменными нравами и кретинскими обычаями. К счастью, клинических русофобов то ли вообще всегда было немного, то ли к 1970-м годам они сами себя сожрали, сошли на нет, и мир избавился от этих неприятных, психически нездоровых людей.
Но миллионы евреев в СССР не имели никакого отношения к бреду Багрицкого или Бабеля; они жили очень спокойно и счастливо, ассимилируясь медленно и верно, а главное — ко взаимному удовольствию. И примеры очень счастливых смешанных браков я знаю… и всякий, кто хочет знать, тоже знает (привет читателям «Лехаима»!).
