Сергей Соловьев - Учебная книга по Русской истории
Он составил план уладить дела без войны и сделал при этом важные приобретения для Пруссии. Еще в 1770 году австрийские войска заняли некоторые польские области; Пруссия последовала примеру Австрии, а в 1771 году Фридрих II обратился к петербургскому двору с предложением, чтоб Россия получила следующее ей по всем правам вознаграждение не от Турции, а от Польши, причем Пруссия и Австрия также возьмут себе польские области; в случае несогласия на это Фридрих II прямо объявлял, чтоб Россия не рассчитывала на его помощь в войне с Австриею.
Предложение было принято, и первый раздел Польши состоялся в 1773 году:
Россия приобрела Белоруссию, Австрия - Галицию, Пруссия - Померанию и часть Великой Польши.
Война с Турциею прекратилась в 1774 году. 10 июля подписаны были в русском лагере при Кучук-Кайнарджи условия мира; султан Абдул-Гамид обязался: 1)
признать независимость татар крымских, буджакских и кубанских; 2) уступить России Азов, Керчь, Еникуль и Кинбурн; 3) открыть русским купеческим кораблям свободное плавание из Черного моря в Средиземное; 4) предоставить русским подданным в турецких областях все права, которыми пользовались французы и другие наиболее покровительствуемые народы; 5) даровать прощение всем христианам - подданным своим, замешанным в последнее восстание; 6) допустить русских резидентов в Константинополе ходатайствовать перед диваном5 по делам молдавским; 7) уплатить 4 500 000 рублей за военные издержки; 8) признать императорский титул русской государыни. Румянцев вынес из этой войны прозвание Задунайского, Долгорукий - Крымского, Орлов - Чесменского.
6. Чума и бунт московский. Во время польско-турецкой войны 6 правительство было сильно озабочено внутренними волнениями. В 1770 году в южных пределах России появилась чума: карантинные предосторожности плохо соблюдались; оцепление зараженных местностей было невозможно по недостатку войск. Весною 1771 года зараза показалась в Москве и быстро распространилась, потому что жители не хотели исполнять необходимых предписаний, считая их напрасными притеснениями. Начали кричать, что лекаря морят больных в карантинах, и потому таили зараженных в домах; боясь полиции, сожигавшей вещи после умерших, скрывали трупы в погребах, колодцах, зарывали в садах. В июле и августе умирало до 1000 человек ежедневно.
Главнокомандующий граф Салтыков покинул Москву и уехал в деревню; остался присланный к нему на помощь генерал Еропкин с ничтожными средствами: у него было только 436 человек команды, а между тем праздный народ начинал волноваться, присутственные места были закрыты, лавки заперты, все работы прекратились. Разнесся слух, что бывают чудесные исцеления от образа Боголюбской Богородицы у Варварских ворот, и вот множество народа, больные и здоровые стали толпиться у образа.
Архиепископом в Москве был в то время Амвросий Зертис-Каменский, человек образованный, успевший заслужить почетную ненависть невежд искоренением разных злоупотреблений, особенно уничтожением соблазнительного сборища безместных священников, нанимавшихся для совершения службы в домовых церквах.
Узнав о сходбищах у Боголюбской, Амвросий принял меры для их прекращения, велел запечатать кружки с деньгами, палатку, где складывались приношения и продавались,- хотел снять и самую икону. 16 сентября, когда увидали эти распоряжения, в толпе послышались голоса: "Архиерей безбожник, отнимает казну у Божией матери, хочет отнять у народа и самую заступницу; верно, сговорился с докторами морить народ; вольно православным терпеть неправду от начальства: когда б не было курева по улицам да больниц, так давно бы и мор перестал".
В это время раздался набат, чернь начала сбегаться, сама не зная зачем, но скоро нашлась цель. Раздались крики: "В Кремль! В Кремль! Спросим Амвросия, зачем не велит молиться Божией матери! Лекаря кидают отраву в колодцы!"
Чернь бросилась в Кремль, в архиерейский дом; не найдя Амвросия, начала все истреблять в его покоях; Еропкину с своей командой удалось очистить Кремль от мятежников, но на другой день они схватили Амвросия в Донском монастыре и убили; истребив два карантинных дома, бунтовщики бросились в Кремль доканчивать разорение архиерейского дома и грабить купеческие погреба,- бывшие под Чудовым монастырем; на увещания обер-коменданта царевича грузинского и бригадира Мамонова отвечали каменьями.
Тогда Еропкин велел своим солдатам стрелять из ружей и пушек и броситься на бунтовщиков с палашами; пьяная толпа обратилась в бегство, но не менее ста человек было убито и 149 схвачено. Оказалось, что бунтовали дворовые люди, купцы, подьячие, фабричные и особенно раскольники. В октябре смертность уменьшилась; в январе 1771-го правительство объявило о прекращении в Москве заразы. Успокоилась Москва, но в степях волновалось казачество.
7. Пугачев. Мы видели, что после смутного времени казаки два раза поднимали мятеж против государства: в царствование Алексея Михайловича под предводительством Разина и при Петре Великом под предводительством Булавина. После Петра в первой половине XVIII века в разных углах казацких являлись самозванцы, но мятеж не разгорался. Наконец в царствование Екатерины II, когда государство внутри и вне выказывалось такою блестящею стороною, казачество собрало последние силы, и запылал страшный мятеж, совершенно сходный с разинским, ибо действователи, приемы их и цели были одинакие.
В царствование Екатерины яицкие казаки несколько раз волновались, к чему также подавали повод несправедливые с ними поступки чиновников. Казаки отказывались идти в погоню за калмыками, покинувшими русские владения вследствие чиновнических же притеснений. Строгие наказания за это ослушание еще более ожесточили казаков: в январе 1771 года они взбунтовались, разбили и убили генерала Траубенберга, учредили у себя новое, свое правительство. Генерал Фрейман, посланный из Москвы против казаков, разбил их, вследствие чего прежнее казацкое правление было уничтожено, начальство поручено яицкому коменданту, зачинщики бунта биты кнутом, 140 человек сосланы в Сибирь, другие отданы в солдаты, и все бежали.
Порядок был по видимому восстановлен, но казаки замышляли что-то недоброе, намекали на какое-то важное предприятие против государства, которое по-прежнему слыло у них под именем Москвы. "То ли еще будет,говорили они,- так ли еще мы тряхнем Москвою!" Тайные совещания происходили по степным уметам (постоялым дворам) и отдаленным хуторам; кого-то поджидали, а между тем в России и за границею шла молва, что бывший император Петр III жив.
И вот на Яике явился человек лет тридцати, среднего роста, крепкого сложения, с огненными и проницательными глазами: то был донской казак Емельян Пугачев, два раза беглец, побывавший и на Ветке, в знаменитом раскольничьем притоне; сведав о казацких волнениях на Яике, он явился туда и стал подговаривать недовольных идти за Кубань и отдаться под покровительство султана; в то же время по совету двоих купцов-раскольников он объявил себя императором Петром III. Но об этом было донесено, Пугачев схвачен, закован в кандалы и отправлен в Казань, куда привезен в январе 1773 года. Здесь были у него друзья-ходатаи, тоже раскольники; с ним обошлись легко, скрыли дело о самозванстве, позволили ходить к знакомым в сопровождении караульного; он подговорил этого караульного и бежал в мае месяце.
Все лето укрывался он по отдаленным хуторам, в сентябре опять объявил себя Петром III; около него собралась шайка из 300 человек, с которыми он пришел под Яицкий городок. Стала повторяться разинская история: казацкий отряд, высланный против самозванца, перешел на его сторону; казаки, хотевшие остаться верными правительству, были перевешаны. Не решившись вступить в борьбу с яицким гарнизоном, Пугачев пошел к Илецкому городку, обещая пожаловать тамошних казаков крестом и бородою, потому что они были раскольники, реками и лугами, деньгами и запасами, свинцом и порохом и вечною вольностию.
Казаки последовали их примеру; киргизы обрадовались смуте и приготовлялись безнаказанно грабить, начальникам крепостей и офицерам оставалось погибать мученическою смертию за свою верность правительству.
Средства самозванца быстро увеличивались: в начале октября с 3000 войска, с пушками Пугачев тронулся к Оренбургу. Башкирцы, калмыки, мордва, чуваши, черемиса, как в смутное и разинское время, перестали повиноваться русскому начальству; господские крестьяне явно показывали свою приверженность к самозванцу, и все Поволжье колебалось. А между тем государство находилось в затруднительном положении: войска были заняты в Турции и Польше, меры против чумы и рекрутские наборы волновали чернь. 5 октября Пугачев осадил Оренбург, желая выморить его голодом; скоро он уже считал у себя 25 000 войска; ядром этого войска были яицкие казаки и солдаты, захваченные по крепостям; около них толпились татары, башкирцы, калмыки, беглые крестьяне, каторжники и всякий сброд, как во времена Болотникова и Разина.
