Андрей Васильченко - Арийский миф III рейха
не специалистами в области расоведения, а просто людьми здравого смысла, отнюдь не снижает ценности данного документа". Впрочем, Эбнер не отрицал, что обучение подчиненных ему специалистов все-таки требовалось, так как медицинские знания не предполагали знания основ расоведения.
Расовое и мировоззренческое препарирование родителей отнюдь не было умственной забавой эсэсовцев. Для тех, кто не соответствовал нормам, эти анкеты могли иметь большие последствия. Анкета рейхсфюрера СС, как выразился Эбнер, была внутренним эсэсовским "домашним обычаем". В сомнительных случаях последующая поддержка матери и ребенка зависела от "качества" самих родов. 14 января 1942 года Гиммлер издал приказ, что при необходимости в качестве работниц "Лебенсборна", как правило, машинисток, могли оставаться лишь матери, которые получили оценки I и II. Если мать жаловалась на персонал или условия в доме, то в ее анкете делалась соответствующая отметка. Кроме этого, от расовых отметок родителей зависело, принимал ли Гиммлер личное шефство над детьми, появившимися на свет в "Лебенсборне", или нет. Именно после представления "расового свидетельства" в упоминавшемся выше случае Гиммлер согласился сохранить в тайне отцовство одного из кандидатов в офицеры. Неблагоприятный вердикт как негативная расовая оценка мог быть сформулирован следующим образом: "Согласно принципам отбора в СС матери ребенка в дальнейшем не рекомендуется иметь детей". Подобного решения было вполне достаточно, чтобы отказать в поддержке роженице. Более того, оно могло быть поводом для того, чтобы расстроить запланированное бракосочетание с отцом ребенка, которому могли намекнуть, что подобное замужество могло привести к куче проблем. Как видим, ребенок в "Лебенсборне" был центром всех идеологических построений и расовых мероприятий. Собственно, забота о матери была лишь вторичным процессом, волею физиологии неразрывно связанным с заботой о ребенке. В СС полагали, что здоровый, "расово качественный" ребенок покрывал все расходы "Источника жизни". По этой причине в "Источнике" по требованию рейхсфюрера СС регулярно проводились эсэсовские обряды "имянаречения" ребенка. После того как проходил этот обряд, ребенка принимали в "родовую общность СС" и как бы неразрывно связывали с национал-социализмом. Имперский врач СС Гравиц разъяснял на общем собрании заведующих домами "Лебенсборна", что они должны повторять (по сути, "имитировать") эсэсовские семейные праздники. Суть обряда сводилась к тому, что отец давал имя и благодарил супругу за то, что она подарила ему ребенка. СС как некий "крестный отец", проводя обряд "имянаречения", как бы гарантировали участие в воспитании ребенка. Так как в "Лебенсборне" речь шла в первую очередь о не состоящих в браке матерях, то Гравиц дополнял, что роль отца в данной ситуации должен был выполнять заведующий домом, то есть именно он давал имя ребенку.
Эбнер однажды направил в контрольное управление СС отчет о том, как он обставлял этот праздник в доме "Хохланд". В комнате, украшенной бюстом фюрера, портретом его матери, знаменами национал-социалистского движения, цветами и лавровыми венками, собираются матери, их дети и "крестные" от СС. Затем заведующий домом произносит речь о смысле и цели обряда "имянаречения". При этом он отсылал их к обрядам древних германцев, указывая, что христианская церковь лишь переняла эти обычаи, превратив их в крестины. "Учение о первородном грехе, а также точка зрения церкви, что материнство оскверняет женщину, является ненемецкой и оскорбительной для немецкой женщины". После этого обращения под "тихие звуки национального гимна Германии, написанного Гайдном", происходит само "имянаречение" детей. При этом заведующий каждого дома задавал матери вопрос: "Немецкая мать, обязуешься ли ты воспитывать твоего ребенка в духе национал-социалистского мировоззрения?" На что мать, естественно, должна была давать положительный ответ. Затем заведующий обращался к "крестному эсэсовцу": "Готов ли ты наблюдать за воспитанием этого ребенка в духе родовой общности охранных отрядов?" На что эсэсовец должен, был дать утвердительный ответ и пожать протянутую руку заведующего, После этого заведующий домом касался эсэсовским кинжалом ребенка и произносил; "Настоящим я беру тебя под защиту нашей родовой общности и даю тебе имя! Носи это имя с честью!" После этого матерям выдавалось свидетельство о присвоении их детям имени, а затем следовало чаепитие.
В своей работе "Генрих Гиммлер как идеолог" Йозеф Акерман писал, что нигде, ни в одной ситуации национал-социалистское руководство не обладало таким тотальным контролем над человеком, как во время проведения этой церемонии. По мнению этого исследователя, это было возрождение "кощунственного культа идолопоклонства", который Гиммлер хотел возвести в ранг традиции, "новой веры" СС. Очевидно, что эсэсовский обряд "имянаречения" заменял христианские крестины и содержал в себе элементы этого церковного ритуала.
В течение разных лет незамужние матери по-разному смотрели на проведение этого обряда. Гравиц в свое время на выступлении перед заведующими домами "Лебенсборна" подчеркивал, что ни одна мать с ее ребенком не должна была принуждаться к участию в этом обряде. Если она хотела крестить ребенка, то этому не надо было противиться. Но, само собой разумеется, что крестить ребенка она должна была в удаленном месте. Но к концу войны, судя по всему, матери стали со скепсисом относиться к шефству СС над их детьми. Об этом говорят хотя бы сохранившиеся статистические данные. Если посмотреть на них, то мы заметим, что доля незамужних матерей, которые согласились на прохождение эсэсовского обряда "имянаречения", неуклонно падала. В апреле 1939 года таковых было 48,9 %, в декабре 1939 года — 39,5 %, в декабре 1940 года — 31,9 %, в мае 1941 года — 22,8 %. Впрочем, надо отметить, что в 194] году произошло кардинальное изменение ситуации. В октябре 1941 года 88>6 % внебрачных детей прошли обряд эсэсовского имянаречения. До мая 1941 года эта цифра продолжала оставаться достаточно высокой — в районе 70 %. Но тем не менее где-то 30 % все равно отказывались "крестить" своих детей в эсэсовскую веру. Их явно не устраивало это культовое действо. Случалось даже, что матери крестили детей уже после "имянаречения" в СС, что вызвало "праведный" гнев Эбнера. В итоге руководство СС решило изменить тактику. Если до 1941 года "Лебенсборн" предоставлял определенную свободу действий в выборе религиозных обрядов, то к началу 1942 года эсэсовское "имянаречение" стало едва ли не обязательным. Только так можно было зафиксировать рожденных в "Источнике" детей как подрастающее поколение СС, "Лебенсборн" мог повлиять на выбор, так как являлся опекуном множества детей. Все же эта возможность влияния была формальной и заканчивалась с совершеннолетием опекаемых. Тем не менее ответственные лица "Лебенсборна" обещали принявшим шефство от СС пожизненное процветание. Однако "отборной молодежью, будущей знатью" рожденные в "Источнике" дети могли стать, если попадали в родовую общность СС.
Очевидно, что, создавая "Лебенсборн", Гиммлер намеревался не только сократить количество абортов, но и проводить перспективную расовую и демографическую политику. Он пытался сделать "Источник жизни" еще одним элементом его "черного ордена СС". А потому и настаивал, чтобы спасенные дети были предоставлены в распоряжение охранных отрядов. Гиммлер намеревался использовать "Лебенсборн" для обновления "нового дворянства", что полностью соответствовало им же установленным принципам расового отбора. Высокопоставленные офицеры СС должны были следить за тем, чтобы в охранные отряды не набирали детей числящихся там же служащих. Гиммлер во что бы то ни стало пытался избежать ошибки близкородственных связей, которые, по его мнению, погубили "историческое дворянство".
Бесчеловечность национал-социалистской расовой идеологии, которая превозносила расо-во "ценных" людей и презирала, подчас уничтожая, "неполноценных", во всей "красе" раскрылась в "Лебенсборне". Там не любили говорить о детях, которые родились с "дефектами". Но родителей таких детей тут же усиленно проверяли на наличие наследственных болезней. Если обнаруживалось, что у пары уже были больные дети, то дело отца и матери могли передать в РуСХА. Это не было пустой формальностью или условностью. Исход мог закончиться их стерилизацией, Только в условиях военного времени, которые не позволяли провести точное изучение наследственности родителей, подобные приговоры не стали массовыми.
Сами же "дефективные" дети "устранялись" из домов "Лебенсборна", которые отказывались брать над ними шефство. Многим из этих детишек отказывали в праве на жизнь. Как "неприспособленные" к жизни, они передавались руководством "Лебенсборна" в специальные учреждения, которые специализировались на эвтаназии, В 1941 году Гитлер отдал приказ об убийстве этих беспомощных существ, который беспрекословно выполнялся.
