Глеб Липецкий - Свет в окнах
И какая же это была для всех радость, когда в Петрограде инженер Макарьев изобрел топку, в которой торф вспыхивал, как порох.
Повеселевший Винтер привел тогда в котельную Временной электростанции артель печников Лагутиных и крикнул, показывая на старые топки:
- Ломай к чертовой бабушке!
Сломали, сложили все по-новому, и торф загорелся.
Обрадованные шатуряне немедленно послали письмо Владимиру Ильичу Ленину:
Вопрос о превосходном и технически совершенном сжигании
торфа в топке Макарьева можно считать решенным...
И 10 ноября 1922 года Совет Труда и Обороны принял постановление о строительстве намеченной планом ГОЭЛРО большой Шатурской государственной электрической станции.
Кашира. Волхов. Шатура.
Период гражданской войны сменился периодом хозяйственного возрождения страны. И так же, как на фронтах военных, здесь, на этих первых ленинских стройках, самое трудное ложилось на плечи коммунистов.
Верными помощниками партии были исполненные трудового энтузиазма комсомольцы.
Еще летом 1919 года коммунисты Шатурстроя приняли в свою ячейку Василия Палагина и поручили ему, как самому молодому из всех шатурских партийцев, создать в Шатуре коммунистическую организацию молодежи.
Молодых ребят и девчат на стройке было множество. Вечерами сидели на лавочках, распевали частушки. В воскресенье ближние расходились по деревням, дальние слонялись без дела.
Палагин ходил по мастерским, по баракам, объявлял: "Организуется ячейка комсомола!" Потом подолгу разговаривал с ребятами.
А записалось всего пять человек.
Комсомольцы начали с субботника. Собрали ребят, девчонок, в центре поселка разровняли площадку и поставили футбольные ворота. В следующее же воскресенье вызвали на соревнование команду из соседнего Егорьевска.
Играли неплохо, только формы не было. То у лаптя веревка развяжется, то вместе с мячом и опорок летит.
Потом устраивали концерты, спектакли...
В декабре 1919-го, когда с продуктами стало совсем плохо, Палагина вызвал Иван Иванович Радченко и предложил срочно поехать в Архангельск за рыбой.
Василий отобрал шестнадцать крепких ребят и поехал с ними в Москву. Там, на путях у Ярославского вокзала, уже ожидали их паровоз с вагонами.
Вначале ехали быстро, а за Ярославлем поезд загнали в тупик. Утром Палагин подошел к машинисту:
- Чего стоим?
- Видишь, тендер пустой. Все до палки сжег.
В ближнем поселке раздобыли топоры, пилы. Пилили старые шпалы. Здесь же, в лесу, валили деревья. К вечеру тронулись.
В Вологде у них забрали паровоз, а Палагина и слушать не стали. "Тоже мне, команда лапотная, да у нас военные грузы неделями стоят!" сказал начальник станции.
Ребята совсем было приуныли, но через несколько дней им прицепили другой паровоз, и дальше ехали без всяких происшествий. Оказалось, что за их продвижением следил и выручал в трудных случаях Иван Иванович Радченко.
В Архангельске погрузили бочки беломорской сельди. Неделю спустя вернулись в родную Шатуру...
В то время все шатурские комсомольцы учились военному делу. Военные знания были необходимы: нет-нет да и просвистит над головой бандитская или кулацкая пуля.
Однажды неподалеку от разъезда "Шатурский" потерпел крушение железнодорожный состав с продовольствием для голодающей Чувашии. Ночью к комсомольцам прибежал нарочный от военкома:
- Скорее к разъезду! По деревням кулаки обоз наряжают. Состав грабить хотят.
Собралось шесть человек. Военрук роздал винтовки, патроны, построил в одну шеренгу. Впереди побежал сам.
За разъездом увидели они громоздящиеся под откосом вагоны. За ними в темноте копошатся полусогнутые фигуры грабителей. От соседней деревни Заполица мчат кулацкие подводы.
- Ишь, стервятники! - сказал военрук. Поднял винтовку, не целясь выстрелил.
Из кустов раздался ответный выстрел, просвистела пуля.
- Ложись!
Разожгли костры, поставили караулы. Рядом, в редком сосняке, фыркают лошади, улюлюкает кулачье, хлопают выстрелы. Подходить боятся.
Под утро из Москвы приехали ремонтные бригады и отряд красноармейцев. Пришли и рабочие из Шатуры. Железнодорожное полотно было расчищено и восстановлено.
К вечеру по Казанке пошли поезда.
Большую Шатурскую электростанцию закладывали 10 июля 1923 года. Памятную доску и первый кирпич в основание главного здания положил начальник Шатурстроя Александр Васильевич Винтер. Затем каменщики, одетые в новые красные рубашки, начали кладку.
Если маленькую "Шатурку" и Каширскую электростанцию монтировали из всякого случайного материала, использовали старое оборудование, то на большой Шатурской ГРЭС устанавливались машины и агрегаты самых совершенных конструкций. Немецкой фирме "Сименс" Винтер заказал мощнейшие по тому времени генераторы по 16 тысяч киловатт каждый. За границей же изготавливались котлы, турбины...
И вот когда широким фронтом развернулись работы по сооружению первого крупного электрического центра нашей страны, случилось непоправимое...
Умер Владимир Ильич Ленин.
В Шатуре, как и во всей стране, с величайшей скорбью было воспринято известие о смерти любимого вождя. Но не опустились руки. Еще лучше стали работать строители, еще быстрее.
Шатурская ГРЭС - одна из главных строек ГОЭЛРО - была сооружена за 600 дней. Оборудование вводилось точно в намеченные сроки. Никаких срывов, задержек. Все выверено и отлажено заранее на опытной "Шатурке".
Открывали электростанцию в декабре 1925 года. Известный журналист Михаил Кольцов написал:
Родился первенец. Большой, здоровый, красивый... И пусть
каждый год, с рождением каждого нового витязя нашего
электрического войска самые широкие массы трудящихся слышат
о ленинском плане электрификации... Этого хотел, это видел
сквозь будущее Ленин. Этим он жил и дышал еще в дни яростных
боев за власть рабочих и крестьян.
Тогда же по решению правительства Шатурской электростанции было присвоено имя Владимира Ильича Ленина.
Стройка в Шатуре на этом не закончилась. Вскоре за границу пошли заказы на новые, еще более мощные котлы и машины. Сверх трех генераторов мощностью по 16 тысяч киловатт здесь решено было установить еще два турбогенератора уже по 44 тысячи киловатт каждый.
И ежедневно поездами, подводами, а то и просто пешком по шпалам или проселкам прибывали в Шатуру люди. Среди прибывших - молодые парни, девушки. Специальности у них никакой. Многие - малограмотны, а то и совсем неграмотны. В Шатуре организовали для молодых вечерние кружки, школы. Учили и мастерству.
Рассказ 6
Как тульская гармонь-трехрядка помогла
Ванюше Ефремову получить профессию
И как же выручила его тогда эта гармошка! Да, да, может, и не привелось бы побывать Ивану на Шатурской электростанции, если бы с детства еще не пристрастился он к обыкновенной, тульской, русского строя гармонике. Приехал-то Иван не на ГРЭС, а на Шатурторф, по вербовке. Канавы рыть да торф грузить. Грузил бы, может, и поныне.
Желание работать на электростанции зародилось у него в ту самую ночь, когда сошла их владимирская артель на шатурскую торфяную землю. Выгрузили из вагона деревянные сундуки, мешки, узелочки и пошли по железнодорожному полотну к узкоколейке.
Тьма кромешная.
Вдруг из-за деревьев, из-за сараев и бараков показалось что-то непонятное. Дом не дом, дворец не дворец. Окна многосаженные сверкают, переливаются. Не то чтобы в деревне - ни на одной картине Ваня Ефремов такого не видывал.
Вот тогда, в ту морозную февральскую ночь, и сказал он себе: "Я не я буду, если в тот дворец не войду".
Сказать-то сказал, а войди попробуй. За восемь верст каждое воскресенье бегал к этому дворцу Иван со своего центрального торфяного участка.
Однажды узнал из разговора Ваня, что есть на строительстве электростанции землекопная артель. А рабочие в той артели их, владимирские, из соседних деревень родом.
"Хорошо бы к ним пристроиться, - подумал тогда Иван. - Землю-то копать не ахти какая хитрость, сдюжу я".
Узнал Ефремов, в каком бараке артель размещается, что в той артели за старших братья Гринины, Иван да Михаил. Как только узнал он все это, стал мимо того барака похаживать - авось заприметят. А на него и не глянет никто, всяк своим делом занят.
Тут-то вспомнил Ваня про свою тульскую гармонь. Пришел как-то к бараку под вечер, расположился под окошечком да и заиграл грустно так да жалобно. Видит - артельщики один за другим из окна поглядывать стали. И вдруг тот, кого Грининым Иваном Михайловичем звали, говорит:
- Что-то ты, парень, играешь все жалобное, надо бы повеселей чего.
Ну а Ивану только того и надо. Растянул меха да и давай "Сени" нашпаривать.
Целый вечер тогда мужики под его музыку плясали, песни пели.
- Нам бы в артель этого гармониста, - говорит один.
- Никак нельзя, - отвечают Гринины, - нынче кроме как через биржу никого не принимают.
