Глеб Липецкий - Свет в окнах
Ловкого паренька присмотрел заведующий складами Василий Леонтьевич Бургман.
- Присылай-ка ты ко мне этого мальца, - сказал он Крюкову. - Пусть на складах порядок наведет, контору убирает.
В девятнадцатом, когда Василий Палагин стал сколачивать на Шатуре комсомольскую ячейку, одним из первых вступил в нее Ваня Соловьев. Вместе с другими комсомольцами по ночам охранял склады, мастерские. И все время учился.
А еще любил Ваня участвовать в спектаклях. Играл увлеченно, с азартом. Многие говорили ему:
- Быть тебе, Иван, артистом!
Да и он сам теперь частенько подумывал: "Может быть, и вправду в театральное?.." Но любовь к технике всё-таки пересилила.
В августе двадцать первого комсомольцы проводили Соловьева учиться. В Московский рабфак имени Калинина. А весной двадцать третьего он получил путевку в институт и сдал свои документы в институт Народного хозяйства имени Плеханова. На электропромышленный факультет.
В двадцать четвертом, когда объявлен был Ленинский призыв, подал Иван заявление в партию.
Тридцать первый год. Гамбург. От причала отошел в Нью-Йорк немецкий пароход "Бремен". В числе пассажиров - группа советских аспирантов различных технических специальностей. Едут продолжать учение в высших учебных заведениях Соединенных Штатов Америки.
Среди них и шатурский паренек Ваня Соловьев. Впрочем, уже не Ваня, а с иголочки одетый и модно подстриженный Иван Иванович.
Позади ускоренные шестимесячные курсы по изучению английского языка, трудные, "с пристрастием", экзамены при американском торгпредстве, обязывающее напутствие:
- Вам предстоит доказать несостоятельность утверждения злопыхателей, будто советские специалисты из рабочего класса рангом ниже американских.
Задача не из легких.
Из Нью-Йорка Соловьева направили в "Школу ученых степеней" при Массачусетском технологическом институте.
"Мистера Соловьева" приветствовал проректор института. В аудитории встретили Ивана Ивановича научный руководитель профессор Вудруф, советник профессор Горднер.
Начались занятия.
Было трудно: недостаточное знание языка, непривычные порядки, отличные от наших методы обучения.
В группе - американцы, англичане, французы, немцы, индусы. Русских - двое.
После недели занятий первое испытание - "квиз".
Каждый - за отдельным столом. Получили задание. Иван Иванович взялся за карандаш. Дальше все пошло как на заправских спортивных состязаниях.
- Старт! - объявил профессор, взглянув на часы.
И сразу все прильнули к своим бумажкам с заданием. Потом застрочили карандашами по бумаге.
Соловьев не спеша развернул листок. Разобрался. Обдумывая ход решения, разложил бумагу, отточил карандаш.
"Ничего мудреного", - подумал он, принимаясь за подсчеты. И вдруг объявление:
- Осталось пятнадцать минут!
"Неужели больше часа прошло?" - встревожился Иван Иванович, собирая разложенные листы бумаги. Стал переписывать. Вдруг обнаружил ошибку.
- Время вышло! - крикнул профессор.
Все оторвались от бумаг, положили карандаши.
А профессор прошелся по аудитории, собрал со столов листки и вышел.
И вот первая оценка - нуль (система десятибалльная).
Нуль получил Соловьев и за второй "квиз", и за третий. А вот после четвертого профессор Вудруф, протягивая проверенные листки, сказал:
- Из вас выйдет толк, мистер Соловьев.
Внизу, под решением, стояла жирная восьмерка.
Во втором семестре Иван Иванович стал получать только высшие оценки.
- Уверен, что этот большевик станет ученым, - говорил профессор.
В конце года Вудруф стал обращаться с Соловьевым по-дружески.
- Вот что, Джонни, - сказал он однажды, хлопнув Ивана по плечу. Пора тебе подумать о теме диссертации.
В те годы в наших газетах и журналах стали появляться статьи об использовании энергии Ангары. Более трехсот рек и речушек впадает в Байкал, а вытекает из него одна Ангара. Воды же в Байкальском озере больше, чем в ином море. Такое водохранилище! Да ни одна река в мире не сможет выработать столько электроэнергии, сколько даст ее Ангара.
Однако там, в Сибири, почти нет потребителей. Зато не хватает мощности на Урале, в Центральном районе. Как перебросить в Европейскую часть страны силу могучей сибирской реки?
"Дальние линии электропередачи - вот бы чем заняться", - думал Иван Иванович.
В те годы проблема передачи электроэнергии на далекие расстояния интересовала только Россию. Америку с ее обособленными друг от друга в экономике штатами этот вопрос не тревожил. Может быть, поэтому профессор Вудруф вначале отнесся к идее Соловьева довольно холодно:
- Джонни, ты мечтатель! Это же темный лес, никаких исследований.
Потом пообещал:
- Подумаю.
А через две недели профессор пригласил Соловьева к себе в кабинет и сказал:
- Знаешь, Джонни, твоя затея вывела меня из равновесия. Две недели ломал над нею голову. Грандиозно. Действуй. Я твой союзник.
И Соловьев принялся за первый в мире расчет дальней линии электропередачи.
Тысячи километров... Как преодолеть сопротивление, снизить огромные потери мощности, напряжения?
Бессонные ночи. Бесчисленное количество подсчетов, вариантов. Горы исписанной бумаги.
Это был год непрерывной напряженной работы. Нет, ему не удалось решить всего. Но и то, что было сделано, поразило экзаменаторов. Все необычно. Положено начало новой отрасли знаний. Сделан шаг в будущее энергетики.
Высшая оценка. Ученая степень - "Магистр электротехнических наук Соединенных Штатов Америки".
Имя Ивана Ивановича Соловьева - в списках выдающихся слушателей Школы ученых степеней Массачусетского технологического института.
* * *
В декабре 1925-го Москва стала получать энергию большой Шатурской ГРЭС. Ровно год спустя Ленинград получил ток Волхова.
А затем бригады шатурян и волховстроевцев получили новое задание. Весною 1927 года начала строиться крупнейшая в Европе гидростанция на Днепре. Начальником строительства Днепрогэса правительство назначило Александра Васильевича Винтера.
И конечно же, первыми вместе с Винтером отправились на Днепр шатурские комсомольцы.
В Шатуре заседал пленум райкома комсомола. Неожиданно позвонили с почты:
- Вам телеграмма. С Днепрогэса.
- Читайте, слушаю, - сказал секретарь.
- "Сегодня наша бригада прогремела на всю стройку. Механик-американец, которого выписали из самой Америки собирать экскаваторы, потребовал подъемный кран, специальную площадку, разные там приспособления. А ни того, ни другого у нас под руками не оказалось. Вот наша бригада вместе с другими слесарями стройки и взялась собирать экскаваторы, решив обойтись без американца. Сегодня запустили в работу первый собранный нами экскаватор. Работает хоть куда! И без кранов и площадок обошлось. За ударную работу всех нас премировали и занесли на Красную доску. Вот по случаю радости мы и посылаем вам вскладчину эту телеграмму".
Электростанция у Днепровских порогов была задумана русскими инженерами еще задолго до революции. Но многим землевладельцам и заводчикам эта затея показалась невыгодной.
Только в 1920 году вопрос о строительстве Днепрогэса был решен. Мощная электростанция на Днепре обозначилась на карте строек ГОЭЛРО как одно из основных сооружений.
В 1921-м проектирование Днепрогэса утверждается Советом Народных Комиссаров как одна из неотложных работ. Руководить проектированием поручили Ивану Гавриловичу Александрову.
Еще никогда и нигде в мире одна, пусть даже очень крупная, стройка не решала сразу так много важных хозяйственных задач. Устройство плотины на Днепре не только давало возможность выработать огромное количество электроэнергии, но еще и навечно скрывало под водой Днепровские пороги. Днепр становился судоходным на всем его протяжении. Кроме того, покорение Днепра позволяло оросить большие пространства засушливых приднепровских степей.
Окончательный вариант проекта в Госплане СССР, а затем и в Высшем Совете Народного Хозяйства рассматривали в 1925 году. Споров и возражений было так много, что председатель ВСНХ Феликс Эдмундович Дзержинский предложил отвезти проект Александрова на экспертизу в Америку. Только американцы имели тогда опыт строительства мощных гидроэлектрических станций.
Проект настолько заинтересовал американцев, что они приехали к нам, побывали на месте будущих работ и захотели принять участие в стройке. Руководитель ведущей американской гидростроительной фирмы полковник Купер был твердо убежден, что построить такую мощную гидростанцию без их технического руководства русские не смогут.
Однако советские инженеры решили строить Днепрогэс сами. Специалистам американской фирмы предложили быть всего лишь консультантами.
Пять лет продолжалась стройка. В мае 1932-го первый из генераторов Днепрогэса дал стране промышленный ток. В августе уже пять гидрогенераторов мощностью по 62 тысячи киловатт каждый отдавали энергию Днепра заводам, фабрикам, шахтам.
