Юрий Рястас - Это вам, романтики !
ОТЦЫ-КОМАНДИРЫ
Помню их всех: одних хорошо и добрым словом, других -- хуже, о третьих вообще вспоминать не хочется. С одними долгие годы довелось встречаться, других так и не видел больше.
О первом нашем командире роты уже сказано выше. К этому могу добавить, что особых огорчений он нам не приносил.
Вообще командирами рот у судоводителей бывали флотские офицеры, у механиков -- сухопутные, переодетые в морскую форму, но на погонах у них были красные просветы, за что их называли "краснопогонниками". От флотских они отличались не только цветом просветов на погонах.
Ротой судоводителей курсом старше нас командовал капитан-лейтенант Г.П. Кангро. Невысокого роста, худощавый, он выглядел щегольски: безукоризненно пошитая, всегда отглаженная и вычищенная форма облегала его тонкую фигуру. Соз- давалось впечатление, что он получал комплект формы ежедневно из ателье индпошива, которое располагалось в доме, где он жил. С особым, только ему присущим шиком, носил он далекую от уставного образца фуражку. Ее широкие поля закрывали, казалось, плечи, на фуражке был толстый белый кант и прошитый козырек. Ребята шутили: если посмотреть на Кангро с крыши, увидишь только его фуражку.
Г.П. Кангро имел зычный, хорошо поставленный командирский голос, никак не соответствующий его внешности. От проницательного взгляда его зеленоватых глаз, похоже, ничто не могло ускользнуть. В общем, Гастон Петрович являл собой эталон военно-морского офицера, был требователен, но справедлив. Ребята очень уважали его. Без малого сорок лет он отдал училищу, пройдя путь от командира роты до заместителя начальника училища по военно-морской подготовке. Уже находясь на заслуженном отдыхе, капитан первого ранга пришел в Эстонский центр морского образования, чтоб передать свой богатый опыт. К сожалению, многие его планы остались невыполненными.
Нас связывала долголетняя дружба, и всегда этот обаятельный человек был честным и преданным. Незадолго до его тяжелой и неизлечимой болезни я после лекций зашел к нему. Гастон Петрович перебирал на столе огромную стопку каких-то бумаг высотой около шестидесяти сантиметров. Тепло поздоровавшись, он сказал: "Юра, это курсантские объяснительные за сорок лет. Возьми, тебе они могут пригодиться". Тщательно перелопатив огромную стопку, я выбрал те, которые приведены в этой книжке.
15 августа 1996 года перестало биться сердце Гастона Петровича Кангро. На другой день я выразил искреннее соболезнование вдове и сыну в постигшем их тяжелом горе, а через несколько дней вместе со своими однокашниками стоял у гроба друга.
У механиков командирами рот были майоры Давиденко и Кулларанд, а также уже известный читателю старший лейтенант -- "Утенок". У него была одна медаль, что сразу оценили по достоинству:
И на груди его могучей,
Сверкая в несколько рядов,
Одна медаль висела кучей,
И та за выслугу годов.
Ребята рассказывали, что "Утенок" обладал исключительной способностью узнать в темноте за сорок метров курсанта со спины. За годы учебы мне как-то раз довелось столкнуться с ним. Заступая в наряд помощником дежурного по училищу, выстроил ребят, проверил внешний вид, форму одежды заступающих. Все были выбриты до синевы, а пуговицы и бляхи блестели, как пасхальные яйца. Появился "Утенок" и грянул оркестр. Докладываю:
-- Товарищ старший лейтенант...
-- Отставить! Суточный наряд к разводу не готов.
-- Товарищ старший лейтенант, почему не готов?
-- У помощника дежурного по училищу не сбриты усы.
-- Товарищ старший лейтенант, разрешите доложить.
-- Докладывайте.
-- Имею личное разрешение начальника училища носить усы.
Действительно, однажды А.В. Аносов сказал мне: "Знаешь, Рястас, твои усы лучше моих -- носи".
"Утенок" мне не поверил и побежал куда-то выяснять... Но вообще-то Уставом было запрещено ношение бороды, а про усы ничего там не было сказано. Усы носили немногие: Гриша Савченко с бухтой колючей проволоки под носом, красавец Эндель Пяренсон с эффектной щепоткой рыжеватой растительности да я.
Вторая неприятность произошла на утренней физзарядке. "Утенок", стоявший дежурным по училищу, установил форму одежды -- тельники, на что я, не в библейских выражениях, разумеется, во всю мощь своей луженой глотки изложил собственную точку зрения, позабыв при этом оглянуться. А сзади стоял краснопогонник в звании майора. Система сработала, и меня повели к начальнику училища. Меня принял исполнявший эти обязанности Анатолий Степанович Симоненко.
-- Рястас, скажи, кого ты назвал "утенком"? -- спросил "Симонян", улыбаясь.
-- Сараева.
-- Ты говоришь неправду. Сараева зовут "фиксой", -- немедленно уличил меня во лжи Анатолий Степанович. И, пропесочив, с миром отпустил.
"Утенка" не уважали даже "свои" курсанты. Однажды после возвращения с практики рота вышла на построение. Только старшина приготовился доложить, как со второй шеренги "шкентеля" строя раздалось: "Кря-кря". Один из курсантов-меха- ников так люто "любил" своего отца-командира, что большую часть заработанной валюты истратил в ГДР на игрушечного утенка, который весьма натурально крякал.
ЛИЧНОЕ ВРЕМЯ
Для первокурсников день 7 ноября особенный -- нас впервые увольняли в город. После прохождения торжественным маршем по площади Победы местных ребят отпускали по домам до 08.00 девятого ноября, а иногородних увольняли после обеда.
По случаю праздника был вкусный обед со свининой на второе и на каждом столе -- огромный торт. А учитывая, что за некоторыми столами оставалось по 3-4 человека, давились сладким тестом до появления крема за ушами.
К первому увольнению готовились тщательно: брюки гладили с мылом, чтобы стрелки резали, драили пуговицы на бушлатах и бляхи курсантского ремня, брились до синевы, чистили ботинки. Курсант должен видеть свое отражение в носках ботинок, а старшина свое -- в курсантской бляхе.
После обеда толпа выстроилась в очередь за увольнительными. Придирчиво осмотрев всех, старшина раздал белые бумажки, в которых было написано, что курсанту запрещено делать, находясь в увольнении. Получив из рук старшины вожделенную "ксиву", толпа ринулась на КПП, через который выскакивали, как пробки из бутылок. За металлическим забором тянуло на лирику:
Я иду по главной улице,
Мною девушки любуются...
Готовых рецептов проведения времени в увольнении, безусловно, не существовало, и большинство первокурсников посещало кино, но со временем круг интересов расширился.
Вернувшись в училище, курсант сдавал увольнительную записку, на которой проставлялось время его возвращения. В субботу увольнение было до 01.00, а в воскресенье до 24.00 и заканчивалось с последними звуками государственного гимна, исполнявшегося по радио.
После октябрьских праздников курсантская жизнь стабилизировалась и появилось свободное время, предусмотренное распорядком дня. Каждый использовал его по собственному усмотрению и мог проявить свою индивидуальность. В училище были широкие возможности заниматься любимым делом. Работали всевозможные кружки и секции. Большое внимание уделялось спорту, занятия которым поощрял начальник училища. На спартакиадах мореходных училищ наша команда всегда занимала призовые места, а волейбольная дружина в составе Владимира Бурданова, Рейна Колло, Хейно Пихкеля, Энделя Пяренсона, Геннадия Симоненко и Тыну Тийвеля была двукратным чемпионом общества "Водник" и чемпионом среди мореходных училищ ММФ. Юло Кеввай, Валентин Сепп и Калью Ымблус занялись штангой, а многие ребята записались в секцию бокса, вероятно, потому, что председателем училищной секции бокса был наш кумир Як-Як. В ТМУ было несколько отличных боксеров -Илмар Вилипо, Лембит Тююр и Волли Раудкетт -- пожиратель женских сердец, высокий красавец со светлыми вьющимися волосами и кулаками, похожими на пушечные ядра.
С начинающими занимался Илмар Вилипо. К удивлению многих, наша рота выставила на первенство училища участников во всех весовых категориях. На соревновании присутствовал А.В. Аносов и очень азартно болел. Мы имели даже некоторые успехи: Сергей Смоляков в своей весовой категории занял второе место. Как-то во время турнира Г.П. Кангро спросил у капитан-лейтенанта Колесникова: "Я редко вижу твоих на тренировках. Скажи, где они научились так хорошо боксировать?" Сидевший сзади "Утенок" сказал: "На улице!"
В распоряжении курсантов была водная станция в Пирита, где мы любили проводить время. Увы, чемпионами по морскому многоборью были курсанты-механики.
Но главное, чем гремела мореходка на весь город, -- вечера отдыха и танцы, на которых играл один из лучших оркестров Таллинна того времени. Им управлял Илмар Томберг. В оркестре состояли У. Лахе, В. Тарга, В. Арумяэ, И. Данилов, других, к сожалению, не помню.
В дни проведения вечеров задолго до начала собиралась толпа желающих попасть на танцы -- огромная масса девичьих тел, настоящий "девичий базар": "Если хочешь, любую из них выбирай!"
