Алексей Подъяпольский - Пропавшая история
И сначала лезли на неё не ордынцы, а люди из покорённых Ордой народов Кавказа, Причерноморья, Предуралья и из иных мест. Они полегли все до единого, не отступив только потому, что за их спинами стояли ордынские «тьмы», рубившие всякого, кто только дёрнется назад. Потом пришёл черёд и самих ордынцев: снова вал, снова трубы, снова Стена Стальных Русских делала назад несколько шагов: «Добро пожаловать на Русь, дорогие потомки Батыя!»
Такого реванша планета Земля ещё не знала: князь и крестьянин, боярин и ремесленник, купец и монах плечом к плечу стояли стеной за землю Русскую в самом прямом смысле слова!
…Начал заметно слабеть натиск, и в очередной раз как-то особенно взревели русские сигнальные трубы, и именно там, где стоял князь Дмитрий, вдруг стала медленно прогибаться железная стена, а весь остальной русский фронт остался стоять на месте.
Мамай начал снимать с других участков всех, кого можно, и бросать их к месту прогиба, и всё больше и больше становился прогиб, но по-прежнему остальные русские продолжали стоять, не отходя назад…
И понял Мамай — ещё одно усилие и он прорвёт эту страшную стену щитов, а воевода Дмитрий Боброк в дубраве отдал приказ: «Проверить подпруги!»
Мамай «заглотнул наживку» — те, кто рвался в прогиб, не успевали понять, почему при растяжении фронта в сплошной стене огромных щитов не возникает даже просветов, — они падали; следующие видели подозрительную картину: сплошная броня не давала трещин, ибо в каждый образующийся просвет из тыла выдвигался новый щит. Если кто-либо и успевал осознать происходящее — то сказать об этом он уже не успевал…
На полном галопе устремился в прогиб последний, самый последний резерв Мамая — его личная «тьма» телохранителей и… генуэзский полк.
Не шли генуэзцы в первых рядах — они прекрасно знали о неприступности «стены щитов», да и собственно генуэзцев здесь был десяток-другой. Это были рыцари-наёмники со всей Европы, прибывшие к Мамаю через генуэзскую колонию Кафу (ныне Феодосия). Но они также знали и то, что если «стена щитов» дала прогиб, то удар в это место её прорвёт — пусть с потерями, но прорвёт обязательно. Русские историки сообщают о 4 тысячах «генуэзцев», но их могло быть и больше, все они были в броне, как и 10 тысяч телохранителей, и все вместе были они отличными воинами-профессионалами, и должны были все они сначала «увязнуть» в стене…
Спотыкались в грудах трупов кони, летели с них всадники, но бронированный таран всё-таки врезался и остановился, захлёбываясь в собственной крови, в Великой русской стене, будучи не в силах её пробить.
И вылетел из дубравы бронированный русский медведь из сорока тысяч воинов-профессионалов — сводный Засадный полк русских княжеских дружин, а их учили на Руси военному делу с трёхлетнего возраста. И как учили! Физическая и воинская подготовка «на отлично», обязательная грамотность, вежливость со всеми без исключения, особенно со стариками и женщинами, обязательное умение играть в шахматы, каждый дружинник мог командовать отрядами в сотни ополченцев и ещё владел мирными профессиями. Это были рыцари как оружием, так и душой — гвардия Руси из выходцев всех сословий!
Задние ряды тарана даже не успели понять, что происходит, следующие сумели только повернуть голову, слетевшую тут же, третьи смогли оглянуться и только ахнуть!
Взревели трубы стены, и дальний конец прогиба, бросив копья, упал навзничь, закрывшись щитами — и ринулись в открывшийся проход получившие «пинок» телохранители и наёмники…
…Ох, и глубок ты, батюшка Дон, — не выплыл никто!
Мамай побежал с Красного холма, как только увидел, какую большую «свинью», выращенную из пойманного тевтонского «поросёнка» породы «Чудское озеро-1242», подложили ему русские из леса на его правом фланге, заманив в ловушку построенной в натуральную величину сломанной англосаксонской модели стены щитов «Гастингс-1066» его самые лучшие части, полностью экипированные по европейскому образцу…
Уйти сумели Мамай с немногими приближёнными и те из ордынцев, кого вынесли кони. Пехота полегла вся — все пятьдесят вёрст до реки Красивая Меча были отмечены трупами убегающих, пленных не было.
Ещё слышался вдали грохот копыт бросившейся в погоню всей русской конницы, как начались подсчёт потерь и поиск русских воинов, погребённых под грудами вражеских тел. Воеводы считали и пересчитывали, снова считали и снова пересчитывали, лишь на следующее утро, 9 сентября, доложив князю Дмитрию, теперь уже навсегда Донскому, о потерях неслыханных…
Плохо чувствовал себя князь: болела голова от удара по шлему, всё тело было сплошной синяк, ибо удары профессионалов не смогли пробить броню… рядового воина.
Надетую на манекен кольчугу из запасников Исторического музея в Москве, датируемую второй половиной XIV века, века поля Куликова, не пробивает пуля из пистолета Макарова. Её можно легко свернуть в небольшой свёрток, она не стесняет движений, её вес практически неощутим, потому что равномерно распределён по телу — хороша кольчужка?
Выслушав доклад о потерях, кивнул князь и, перекрестясь, рассказал о знамении, виденном перед походом преподобным Сергием. Сначала воеводы, а затем и вся армия вздрогнули от слов, слышанных в знамении Сергием, хотя многие воины и так уже начали обо всём догадываться…
Общий смысл этого знамения издавна считался на Руси символом… уголовного преступления: концы в воду! Вот почему на Куликовом поле нет татарских могил.
Нет и русских, ведь убитых в рукопашной схватке — один Пересвет. А примерно две сотни воинов ложного Сторожевого полка, который должен был спровоцировать главный удар Мамая на «слабое» место стены, просто задохнулись в своих непробиваемых доспехах под грудами наваленных на них вражеских трупов.
Мы с тобой над Доном ночью встали,
Не вернуться, не уйти назад.
Над Непрядвой лебеди кричали
И сейчас, сейчас они кричат.
Лебеди кричали над Непрядвой, не видя воды из-за трупов, ибо только в Дон русские бросили… семьсот тысяч вражеских тел.
А Смолка, Курца, Нижний Дубняк, Красивая Меча? Это тоже реки, тоже вода — не менее миллиона убитых осталось лежать на земле к вечеру 8 сентября 1380 года.
Желая сбросить татарское иго, Русь показала никогда и никем не превзойдённую боевую мощь по количеству уничтоженных за половину (!) дня вражеских воинов, включая обе мировые войны и даже атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки.
Для создания такой армии нужны годы, но и для подготовки такой агрессии тоже необходимы годы!
Историки заметили, что у князя Дмитрия была хорошо налаженная служба разведки, но теперь уже можно считать, что не «хорошо», а превосходно, причём сравнить русскую разведку XIV века можно только с разведкой века XX. Ай да… Сергий!
Русские пленники с рынков Орды и Крыма попадали даже на Балеарские острова, а в самой Орде их были тысячи и тысячи. Все русские рабы старались сохранить свою православную веру, а священников и монахов ордынцы не трогали, и шли они в Орду, совершали православные обряды над несчастными соотечественниками, принимали исповеди. Но среди исповедующихся были и «люди тайные», и всё, что они говорили, запоминал наизусть человек в рясе. И текли ручейки информации в город Радонеж, где гениальная голова анализировала всё и отовсюду…
Памятник надо поставить начальнику службы внешней разведки Руси преподобному Сергию Радонежскому на поле Куликовом!
Но тишина в истории. И только в летописи: «…нет ныне среди нас бояр пронских, тверских, московских… а всего дружины нашей пало 250 тысяч…» Нет, русские пали все до единого! Они пали на поле Куликовом на колени, моля Бога простить их… за победу такой ценой. Поняли всё, что они были, как рыцарь перед грудным ребёнком, и что они резали абсолютно беззащитных, совершенно беспомощных перед их мощью таких же людей.
Победители раскаялись в своей победе, достигнутой преступно страшной своей мощью, и все, от князя Дмитрия до Юрки-сапожника, там же, на берегах Дона, поцеловали крест в знак полного молчания о своём деянии — и стала Русь Святой!
Отправив на Русь своих немногих погибших и «пряча концы в воду», они «частым гребнем» прочесали всё Куликово поле вплоть до Красивой Мечи, подбирая каждую стрелу, каждую подкову, ныряли в Дон за доспехами утонувших врагов, ибо Руси нужно было железо, которое почти всё на себе носили её защитники!
Одним ножом резалась из кожи подошва, курица и хлеб, носили нож за голенищем — за поясом можно потерять. Кузнец откуёт, да дорого возьмёт!
Как зеницу ока берёг крестьянин топор — купить новый у всей деревни не хватит денег.
Искали иголку в стоге сена, деревянными клинышками приколачивали каблуки, строили одним топором без единого гвоздя, научившись так, что строения стояли века.
