Алексей Подъяпольский - Пропавшая история
Как зеницу ока берёг крестьянин топор — купить новый у всей деревни не хватит денег.
Искали иголку в стоге сена, деревянными клинышками приколачивали каблуки, строили одним топором без единого гвоздя, научившись так, что строения стояли века.
А уж какое счастье приваливало, когда находили на дороге подкову — в первой же кузнице за неё платили серебром из княжеской казны. Но горе тому, кто эту подкову потерял, не проверив копыт своего коня, — кузнец поставит новую за стоимость кольчуги.
Тайна нехватки в стране металла охранялась тщательным образом, начиная от поголовного целования креста «на молчание» и до несомненно существовавшей службы государственной безопасности (она могла называться как угодно). Только это могло гарантировать в будущем внезапность появления на поле боя непобедимой армии — что и произошло.
Иностранные «гости» разведку на Руси, без сомнения, вели. Но слишком уж любопытным в «заповедных и дремучих, страшных» русских лесах всегда почему-то сворачивали головы некие страшные русские «тати», не оставляя в живых никого. Других иноземцев потом вежливо предупреждали, чтобы не ходили неизвестно где, особенно по ночам, «ибо народ у нас дикий, за полушку убьёт». Приводились примеры, и, «кабы чего не вышло», давалась охрана, которая выглядела «тупее не придумаешь», но прекрасно владела языком «гостей», ничем не показывая этого. И в зависимости от разговоров иноземцев между собой решалась их судьба — или они возвращались домой, или «пропадали в лесах»…
…Со своими «придурками» тоже не церемонились: поскользнулся, упал и не очнулся, грибочков поел…
Примерно так и должно было быть, но однажды утечка информации всё же произошла, пришлось «подставить» Орде рать на реке Пьяне. И осталось в истории: напились русские, сложили доспехи на возы, Арапша ударил, обоз захватил… со старым, времён Батыя, оружием.
На следующий год была река Вожа, генеральная проверка оружия и тактики — одним ударом дружинники сбросили войско Бегича в воду.
Через два года после Куликова поля было страшное Тохтамышево нашествие: горели города и сёла, пала Москва. Умён был хан Тохтамыш, всё понял. В одну ночь по его приказу перебили в Орде всех русских людей от младенцев до стариков, задержали всех других иностранцев, и не смог Сергий вовремя получить известий.
И как Божью кару за кровь куликовскую приняла Русь нашествие, да и не было уже стены — почти вся ушла на плуги и гвозди. Лишь на севере оставалась броня Куликовская — туда и бросился Дмитрий. Загоняя коней, спешили на помощь псковичи и новгородцы, благо тевтоны в своих замках сидели тихо, но Тохтамыш, узнав об их приближении, повернул коней — он знал, что его лёгкая конница не выдержит схватки с живой бронёй. Дань пришлось платить снова…
Тяжело было на сердце Дмитрия, тяжело было и Сергию, но они продолжали служить Руси честно.
Однако про князя Донского в истории больше ничего особенного не сказано, а Сергий вообще «ушёл в тень» — историки это заметили, но не поняли причины. Не из-за Тохтамыша, нет — Русь никак не могла понять смысла его «уголовного знамения», которое Дмитрий приказал «исполнять без разговоров».
Дмитрия и Сергия уже не было, когда двинулся на Русь «повелитель вселенной» Тимур. Подошла его двухсоттысячная армия к южным границам Руси, к Дону, и остановилась, ибо ещё на подходе от местных кочевников услышали воины даже им леденящие души рассказы о том, как тучи страшных железных стрел затмевали солнце, как ревели трубы страшной железной русской стены, перед которой, как трава под косою, ложились отличные воины Мамая, как страшно звучали за спиной грохот копыт и лязг настигающих мечей.
А в конце этого повествования шёл рассказ о том, как во время осенних дождей стал Дон до самого устья Тихим, ибо ни одна река в мире никогда не несла в своих водах такого ужаса. Кружились тучи воронья, шарахались от воды лошади, а они всё плыли и плыли, устилая берега страшным ковром…
Боеспособность армии Тимура от таких рассказов упала до нуля. Понял непобедимый Железный Хромец Тамерлан, что первая же стычка с русским дозором будет его последней победой в жизни. Вся армия узнает, что русские дрались до конца, а потом его изрубит на куски его же личная охрана — они не захотят возвращаться из похода «вплавь» по этой реке.
И «повелитель вселенной» повернул назад.
Вот тогда и поняла Русь знамение Сергия Радонежского, и стали он и князь Дмитрий Донской святыми.
Но всё это будет потом, а сейчас, в весну от сотворения мира 6888-ю, от Рождества Христова — 1380-ю, шёл по русскому полю пахарь с деревянной сохой, и мелькали в его голове мысли: «Хлебушко по осени должон быть хорош, все приметы были, а татары и придут аккурат к собранному урожаю — батюшка в церкви сказывал. …и все на спину упали, а Никита прям на ежа — во смеху-то было, а княжой дружинник Василий велел себя мечами рубить, думали, умом тронулся, ан нет — даже синяков не осталось. …шестой я, по леву руку посадские, по праву зареченские — выдюжим!»
…И встала на поле Куликовом Стена Железная в тринадцать вёрст…
Вот что можно увидеть в коротком получасовом сне, если в погожий день 8 сентября случайно задремать в траве Куликова поля близ берега Дона.
Пропавшая история
Встала на поле Куликовом «стена щитов» длиной в тринадцать вёрст, потом навсегда стал Дон до самого устья Тихим, когда пронёс в своих водах миллион (а то и более) трупов. Многие историки-профессионалы никогда не согласятся с тем, что написано в главе «Святая Русь», ведь в летописях ничего подобного нет, поэтому «этого не могло быть, потому что не могло быть никогда». Общее мнение будет опираться именно на это выражение, но вряд ли кто-либо скажет так прямо, хотя и это не исключено. Будут приводиться тысячи аргументов, но позвольте, господа академики и профессора, ваши аргументы отмести из-за одного-единственного утверждения вашего же коллеги.
В телефонном разговоре с автором один довольно известный историк авторитетно утверждал, что Русь не знала, что такое гвозди, вплоть до XVI века! При этом данный учёный муж ссылался на… печально известного академика Фоменко, называя того чуть ли не «последней научной инстанцией». Замечание же автора о том, что русские подковывали лошадей железными гвоздями, а не деревянными, собеседник сначала проигнорировал, а потом всё-таки ответил, что никто не знает, как и чем русские крепили лошадям подковы. Отсюда можно предположить (соответственно логике того же Фоменко и иже с ним), что русские кузнецы вплоть до XVI века подковы лошадям могли приклеивать, например, японским клеем «Супермомент». А почему бы и нет?
Не будем называть фамилию историка — человек уже в возрасте, жизнь есть жизнь, лишь скажем, что кое-что из его более ранних трудов использовано при написании «Святой Руси». Что же касается отсутствия в летописях фактов, которым историки только и верят, то пусть они вспомнят, как ещё совсем недавно неоднократно пытались (и сейчас пытаются) «переписать» историю. Но это «открытие» отнюдь не принадлежит XX веку н.э. Первая такая попытка (первая ли?) была предпринята в Древнем Египте, когда после смерти фараона Эхнатона каста жрецов уничтожала даже память о нём. Эхнатон попытался упразднить сонм старых богов и ввести в Египте единобожие. Лишь через три тысячи лет учёным удалось восстановить историю правления Эхнатона и его деяния, а также то, как последующие властители уничтожали память о нём.
Так что попыткам переписать историю отнюдь не сто и даже не пятьсот лет, а намного больше. Что написано пером, то, к сожалению, можно вырубить топором, сбить киркой, замазать краской или чернилами, а то и просто сжечь. Рукописи горят, и за тысячелетия человечество утратило очень многое — одна Александрийская библиотека чего стоила, не говоря уже о других более мелких архивах-хранилищах. Подобных примеров сами историки могут привести множество, а потому вернёмся в XIV век, на Русь.
Больше ста лет длится унизительное иго, и именно мечта об освобождении и сплотила Русь на Куликовом поле. Любое дело начинается с идеи, потом нужны финансы и люди, которые будут эту идею осуществлять. Вне всякого сомнения, основные черты политики по отношению к Орде были заложены Александром Невским. Эстафету перехватил его младший сын Даниил Московский; «стартовый капитал» дал Иван Калита, внук Невского, а вот уже потом продолжателем политики, направленной на освобождение от ордынского ига, могла и должна была стать Русская православная церковь!
Идею использовать церковные структуры для сугубо мирских, в том числе и военных целей, могли подсказать, сами того не желая, многочисленные ордынские ханы, относящиеся к священнослужителям других религий с известной долей веротерпимости и даже уважения. Кто из русских светских или церковных деятелей первым пришёл к мысли использовать церковь в качестве главной объединяющей и руководящей силы — неизвестно, но таким человеком вполне мог стать Сергий Радонежский.
