Юрий Звягин - ПУТЬ ИЗ ВАРЯГ В ГРЕКИ Тысячелетняя загадка истории
Кроме того, известен князь Аскел, или Аскелт, чьё имя явно перекликается с Аскольдом. Этот владетель упоминается византийским хронистом Феофаном Исповедником под 556 годом, когда направляет посольство к императору. Народ его именуется «гермехионы». Кто они такие, понять не сложно. Другой Феофан, хронист VI века, пояснял, что гермехионы – турки, живущие к востоку от Дона. Ну, а турками византийцы того времени и даже значительно более поздних времён устойчиво именовали венгров, среди которых, хотя они в основе своей и угро-финны, тюркский компонент силён (особенно в племенной верхушке). Кстати, арабские писатели Ибн Русте и Ибн Фадлан упоминают о племени «ас.кл» (напомним, что в арабском гласные не писались), живущем к востоку от Волги, по соседству с волжскими булгарами.
Сами же венгерские предания (к примеру, анонимная хроника «Деяния венгров», написанная предположительно в конце XII века) рассказывают о захвате вождём Альмошом Киева. Венгры «достигли области русов и, не встретив какого-либо сопротивления, прошли до самого города Киева. А когда проходили через город Киев, переплывая реку Днепр, то захотели подчинить себе королевство русов. Узнав об этом, вожди русов сильно перепугались, ибо они услышали, что вождь Альмош, сын Юдьека, происходит от рода короля Аттилы, которому их предки платили ежегодную дань. Однако киевский князь собрал всех своих вельмож, и, посовещавшись, они решили начать битву с вождём Альмошем, желая лучше умереть в бою, нежели потерять своё королевство и помимо своей воли подчиниться вождю Альмошу… Вождь Альмош и его воины, одержав победу, подчинили себе земли русов и, забрав их имения, на вторую неделю пошли на приступ города Киева»[45]. Местные правители почли за лучшее покориться Альмошу, который потребовал от них отдать ему своих сыновей в качестве заложников, уплатить в виде ежегодного налога десять тысяч марок и, кроме того, предоставить продовольствие, одежду и другие необходимые вещи – лошадей с сёдлами и удилами и верблюдов для перевозки грузов.
Так что венгерская версия происхождения имени Аскольд (Дир – тот вообще носит кельтское имя, означающее «сильный») достаточно хорошо согласуется с разного рода фактами. А вот норманисты предлагают что-то вроде Хёскулд, безо всяких ссылок на хотя бы какого-нибудь исторического персонажа с таким именем. Наконец, по летописи Аскольд и Дир – не от племени рюрикова, то есть, по мнению Эверса и Гедеонова, а также историков нашего времени, разделяющих их точку зрения, не варяги.
Кстати, Никоновская (Патриаршия) летопись, к примеру, говорит о походе Аскольда и Дира не вниз, а вверх по Днепру, в полоцкие земли: «Того же лета воеваша Аскольд и Диръ Полочанъ и мног зла сътвориша»[46]. Датируется это 865 годом (6373 от Сотворения мира). Л. В. Алексеев находит подтверждение данному известию в датах младших монет четырёх кладов: Добрино на Ворхите (842 г.), Симоны (846 г), Поречье (854 г.) и Соболеве (857 г.). Правда, он почему-то считает, что этот набег был совершён по пути из Новгорода в Киев. Но летопись-то помещает его уже после завоевания Киева. Больше того, под 6372 годом она же содержит сообщение: «Убiенъ быстъ отъ Болгаръ Осколдовь сынъ»[47]. Да и расположение упомянутых кладов скорее указывает на движение через Днепр, Друть и Витьбу к Полоцку и потом боевые действия вокруг города. Если дружина спешила на юг, к Царьграду, трудно представить, чтобы она могла так, как считает Алексеев, рассыпаться по полоцким землям, чтобы заставить людей на столь значительной территории укрывать свои сокровища. Так же не сильно реален сплав единого воинского отряда к Днепру одновременно по Витьбе и по Друти. А вот для набега киевлян на кривичей – нормально. В набег вообще имеет смысл идти не одним путём, чтобы сразу охватить большую территорию.
Никоновская же летопись, как и новгородские, тоже не знает о связи Аскольда и Дира с Рюриком и варягами. А ведь это огромная компиляция более старых текстов, иногда даже никак не связанных между собой (об Аскольде говорится аж в трёх местах)! Причём ряд сведений, содержащихся в ней, совершенно уникален.
Так что при всём желании эта легендарная парочка всё же на первопроходцев пути из варяг в греки никак не тянет.
б. Откуда шёл Олег Вещий?
Зато вполне тянул бы Олег Вещий. «Поиде Олег, поимъ воямноги… и приде къ Смоленьску съ Кривичи, и прiя градъ, и посади мужъ свои; оттуда поиде внизъ, и езя Любецъ, и посади мужъ свои. И придоста къ горам Киевьскимь, и уведа Олегъ, яко Осколдъ и Диръ княжита, и похорони вои в лодьяхъ…»[48].
Что дальше было, вы, наверное, помните. Главное для нас тут, что Олег идёт на Киев через Смоленск и Любечь. То есть как раз вдоль пути из варяг в греки. И то, что у него к моменту прихода в Киев есть ладьи, о чём летописец и сообщает (как я вам выше и обещал).
В общем, вполне можно было бы признать, что Олег путь прошёл. Правда, опять не ясно, когда у него появились ладьи. Ведь он мог ими разжиться и в Смоленске. Но это так, мелкие придирки.
Вот, что действительно важно: если верить летописцу, до тех пор, пока Олег не подошёл к «горам Киевским», он не знал, что в Киеве сидят Аскольд и Дир. А ведь уходили они от Рюрика, если придерживаться традиционной версии, на памяти Олега. Стало быть, ушли – и как в воду канули? Интересно, как это совместить с существованием торгового пути между Новгородом и Киевом? По всему выходит, что в это время (по летописи – 882 год) никакого сообщения между двумя городами не было, иначе новгородский воевода, бывший регентом при малолетнем князе (я не вижу пока необходимости вдаваться в споры о датировках жизни Рюриковичей), не мог не знать, кто занимает княжеский стол в Киеве. Больше того, похоже, и в Смоленске, и даже в Любиче об этом не знали. Иначе сказали бы Олегу, и он заранее приготовился бы к захвату города, а не экспромтом выдумывал историю про купцов. Может, отдельные смельчаки по Днепру и плавали в соседние города, но, уж точно, это не было регулярным сообщением.
А вообще разве доказано, что Олег шёл в Киев из Новгорода? Да, так утверждает Повесть временных лет. Но… ещё в XIX веке ряд исследователей высказывали сомнение в истинности этого утверждения. Особо серьёзные возражения появились уже в нынешние времена, когда стало можно опять открыто критиковать традиционные представления. Так, Никитин[49] обратил внимание на титулование Олега в договоре с Византией «светлым князем» (кстати, надо заметить – не только его, но и находящихся под его рукой других князей). Но, как справедливо указывает историк, византийцы к титулованию относились всегда очень серьёзно. Право называться так, а не иначе нужно было ещё доказать. В Византии близкий к этому титул «сиятельный» (illustris) употреблялся только по отношению к высшим придворным чинам или вообще родственникам императора. На Западе «светлость» (serenissimus) – это владетельный князь.
Откуда же взялось такое титулование у Олега? На Руси того времени его не было, в Скандинавских странах – тоже. Никитин предполагает: Олег пришёл из Европы и вся история с захватом им Киева вообще разворачивается на Дунае! То есть Киев – не тот!
Идею Никитина подхватывает С. Э. Цветков, выстраивая версию того, что Олег был героем великоморавской истории[50]. При этом он придаёт решающее значение арабским источникам (Ибн Русте), где сообщается, что «и упомянутый глава, которого они называют "главой глав" («pa ис ар-руаса»), зовётся у них свиет-малик»[51]. «Свиет-малик» ещё Б. Н. Заходер, выдающийся учёный-востоковед, объяснил как «светлый князь». И связал с традиционными для славян составляющими имён-титулов: Святослав, Святополк.
При этом С. Э. Цветков подчёркивает, что шведский исследователь Л. Грот, занимаясь вопросом: русская легенда о Олеге Вещем была первоначальной или во многом совпадающая с ней скандинавская сага об Одде Стреле? – пришёл к выводу о невозможности применения понятия «светлый» в германоязычных странах к язычнику. По словам шведского учёного, «у нас нет никаких оснований подозревать, что заимствование эпитетов-титулов "свет/свят" шло в обратном порядке (из древнегерманских языков), их исконно древнерусское происхождение и раннее и широкое распространение в древ-нерусской духовной культуре и политической практике… исключают такие предположения»[52].
Дальше Цветков анализирует возможное местоположение столицы «свиет-малика» Ибн Русте и приходит к выводу, что упомянутый город Джарваб (или, как допускают востоковеды из-за вариативности чтения многих арабских слов, Хорват) располагался на Карпатах, где жили «белые хорваты» русских летописей. А в конце IX века на эту территорию распространялась власть Великой Моравии. И историк полагает, что на Карпатах сидел русский князь, после поражения Великой Моравии от венгров ставший независимым и занявший Киев на Днепре. В качестве аргумента для последнего он использует те летописи, по которым Олег представляется Аскольду и Диру «подугорским гостем». А Угорскими горами в летописи названы Карпаты. Есть ещё в Киеве конца XI – начала X века могилы, носящие явные следы моравского влияния (об этом позже, в разделе археологии).
