В.Г. Макаров - Генералы и офицеры вермахта рассказывают.
Ответ: О ходе создания «мертвой зоны», а также об операциях в Керченских каменоломнях я ежедневно докладывал фон Клейсту в суточных боевых донесениях по армии. Кроме этого, в адрес фон Клейста ежедневно направлялись приказы по 17-й армии, в которых освещался ход операций по созданию «мертвой зоны». Так что фон Клейст постоянно был в курсе проводимых 17-й армией мероприятий по созданию «мертвой зоны». В этих донесениях, после каждой операции фон Клейсту сообщалось о количестве сожженных населенных пунктов и других результатах проводимых операций.
Вопрос: Когда вы доложили фон Клейсту о прибытии в Крым зондеркоманды из Верховной ставки немецких вооруженных сил для применения газов в Керченских каменоломнях против партизан и мирных граждан, скрывавшихся там?
Ответ: Когда было доложено фон Клейсту об этом я точно не помню, но о прибытии зондеркоманды и проведении ею операций в Керченских каменоломнях в штаб Южной группировки войск фон Клейсту было послано специальное донесение. О существовании такого газа и подготовке его к применению фон Клейст должен был знать еще раньше, удушающий газ должен был быть применен еще в 1940 году на линии Мажино[68], где фон Клейст командовал танковой группой немецких войск в районе Седана.
Вопрос: Что вам известно о приказах фон Клейста за период его командования 1-й и 6-й танковыми армиями?
Ответ: Об этом мне ничего не известно. В то время я под его командованием не находился и никогда с ним об этом не беседовал.
Протокол записан с моих слов правильно, мне переведен на немецкий язык, что подтверждаю своей подписью.
ЕННИКЕ
Допросил: Начальник опергруппы МВД СССР подполковник КАРЛИН
Сотрудник опергруппы МВД СССР майор НАЗАРОВ
Вел перевод переводчик ВОЙТЕНКО
ЦА ФСБ России. Д. Н-21135. В 3-х тт. Т. 2. Л. 197—200. Заверенная копия. Машинопись. Подлинник протокола допроса на немецком языке — т.2, л.д. 201—205.
№3. ПРОТОКОЛЬНАЯ ЗАПИСЬ ОПРОСА ГЕНЕРАЛ-ФЕЛЬДМАРШАЛА В. КЕЙТЕЛЯ[69]
[17 июня 1945 г,]
Курорт Мондорф, Люксембург
Кейтель Вильгельм, генерал-фельдмаршал, 62 лет, начальник Генерального штаба вооруженных сил Германии.
Вопрос: С какого времени Вы занимали пост начальника Генштаба вооруженных сил Германии?
Ответ: Я являлся начальником Генштаба вооруженных сил Германии с 1935 года и, исполняя эти обязанности, руководил разработкой, организацией и проведением операций вооруженных сил страны — сухопутной армией, ВВС и ВМФ.
Вопрос: Являлись ли Вы членом национал-социалистической партии?
Ответ: Согласно существовавшему в немецкой армии правилу, военнослужащие не могут являться членами партии, и я не составлял исключение. Правда, в 1939 г., личным указом Гитлера я был награжден Золотым почетным значком НСДАП[70], однако, эта награждение не имеет отношения к членству в партии. В 1939 года в Германии не были еще восстановлены военные ордена, и поэтому Гитлер, желая наградить меня после захвата Чехословакии, вручил мне этот значок.
Вопрос: Были ли Вы согласны с политикой национал-социалистической партии?
Ответ: На этот вопрос мне ответить очень трудно. Я не могу сказать, что был согласен со всеми мероприятиями партии, однако, поддерживал ее мероприятия по укреплению и восстановлению вооруженных сил Германии. Я должен заявить, что теперь — по прошествии долгого времени, мне трудно восстановить в памяти все события, и поэтому я затрудняюсь ответить.
Вопрос: С какого времени Германия начала подготовку к войне против Советского Союза, и какое участие Вы принимали в этой подготовке?
Ответ: Вопрос о возможности войны с Советским Союзом впервые встал с некоторой определенностью к концу 1940 года. В период осень 1940 года — зима 1940—[19]41 года этот вопрос ставился только в плоскости возможности активных действий германских вооруженных сил на Востоке, с целью предупреждения нападения России на Германию[71]. В этот период никаких конкретных мероприятий Генштабом не предпринималось. В период зима 1941 года — весна 1941 года война на Востоке считалась почти неизбежной и Генштаб начал подготовительные мероприятия и разработку планов войны.
Я не могу сказать, какими политическими планами располагал Гитлер, но в отношении подготовки войны на Востоке я исключительно руководствовался оценкой с военной точки зрения. Генштаб располагал данными, что с ранней весны 1941 г. Советский Союз приступил к массовому сосредоточению своих сил в приграничных районах, что свидетельство о подготовке СССР, если не к открытию военных действий, то, по крайней мере, к оказанию открытого военного давления на внешнюю политику Германии.
Первоначально я относился к возможности начала войны на Востоке весьма скептически, о чем может свидетельствовать мой меморандум[72] на имя министра иностранных дел от сентября 1940 года, в котором я считал войну с Советским Союзом маловероятной. Однако в ходе развития событий зимы 1940—[19]41 годов это мнение подверглось значительным изменениям, в первую очередь под влиянием разведывательных данных о сосредоточении русских войск.
Для нас было очевидно, что аналогичная подготовка ведется Советским Союзом и по дипломатической линии. Я считаю, что решающим событием в этом отношении явился визит Молотова в Берлин[73] и его переговоры с руководителями германского правительства. После этих переговоров я был информирован, что Советский Союз поставил ряд абсолютно невыполнимых условий по отношению к Румынии, Финляндии и Прибалтике. С этого времени можно считать, что вопрос о войне с СССР был решен. Под этим следует понимать, что для Германии стала ясной угроза нападения Красной Армии.
Эта опасность стала особенно ясной после шагов СССР в Балканской политике. В частности — в отношениях Советского Союза с Югославией мы видели, что Сталин абсолютно недвусмысленно обещает Югославии военную поддержку[74] и рассчитывает использовать ее как удобный политический плацдарм для развертывания дипломатического воздействия, а в случае необходимости — и непосредственных военных действий. Прямым выводом напрашивалась необходимость нейтрализовать эти мероприятия Советского Союза, что и было сделано путем молниеносного удара по Югославии.
Я утверждаю, что все подготовительные мероприятия, проводившиеся нами до весны 1941 года, носили характер оборонительных приготовлений на случай возможного нападения Красной Армии. Таким образом, всю войну на Востоке в известной мере можно назвать превентивной. Конечно, при подготовке этих мероприятий мы решили избрать более эффективный способ, а именно — предупредить нападение Советской России и неожиданным ударом разгромить ее вооруженные силы.
К весне 1941 года у меня сложилось определенное мнение, что сильное сосредоточение русских войск и их последующее нападение на Германию может поставить нас в стратегическом и экономическом отношениях в исключительно критическое положение. Особо угрожаемыми являлись две, выдвинутые на Восток, фланговые базы — Восточная Пруссия и Верхняя Силезия. В первые же недели нападение со стороны России поставило бы Германию в крайне невыгодные условия. Наше нападение явилось непосредственным следствием этой угрозы.
В политическом смысле было ясно, что Сталин рассчитывает на затяжку войны на Западе, которая должна была максимально истощить Германию и обеспечить возможность для СССР захватить инициативу в мировой политике в свои руки.
В настоящее время мне, как человеку лично принимавшему участие в оценке обстановки и планировании мероприятий 1941 года, очень трудно полностью составить объективное мнение о правильности наших планов. Однако Генштаб в 1941 году, составляя военные планы, руководствовался именно теми основными положениями, на которые я указал выше.
Вопрос: Осветите общий оперативно-стратегический замысел немецкого Верховного командования в войне против Советского Союза?
Ответ: При разработке оперативно-стратегического плана войны на Востоке, я исходил из следующих предпосылок:
а) исключительный размер территории России делает абсолютно невозможным ее полное завоевание,
б) для достижения победы в войне против СССР, достаточно достигнуть важнейшего оперативно-стратегического рубежа, а именно — линии Ленинград—Москва—Сталинград—Кавказ, что исключает для России практическую возможность оказывать военное сопротивление, так как армия будет отрезана от своих важнейших баз, в первую очередь — от нефти,
