Джон Бэлсдон - Женщины Древнего Рима. Увлекательные истории жизни римлянок всех сословий
Самой невыносимой из всех женщин-аристократок была жена консула, жившего во II веке до н. э. К счастью, ее имя никто не отметил. О ее бесцеремонной выходке рассказал в сенате Гай Гракх. Путешествуя со своим мужем, она приехала в Теанум Сидицинум в Кампанье и решила искупаться в мужских общественных банях. Главному судье города было поручено удалить оттуда всех мужчин; но на это потребовалось время, и до ее приезда бани убрать не успели. Она пожаловалась мужу, и главный судья был привязан к позорному столбу, раздет и подвергнут публичной порке.
Глава 2. Освобождение женщин
Римские женщины никогда не жили в отдельной половине, как в Греции. Жена была в доме хозяйкой и делила с мужем ответственность за соблюдение требований культа всеми членами семьи. Если она была своему мужу любящей и послушной спутницей, а также хорошей домохозяйкой и внимательной матерью, то, по представлению римлян, как и английских викторианцев, жила полной и насыщенной жизнью. У нее не было никаких прав. В семье своих родителей она полностью подчинялась отцу; а выйдя замуж – своему мужу, и была его полной собственностью, как и его дочь. Женщины были довольны таким положением вещей, как уверяют нас Катон Старший и подобные ему авторы.
Однако это не полностью соответствует действительности. Об этом говорит тот факт, что к III веку до н. э. старые формы брака и требование полного подчинения жены мужу начали уступать место свободному браку, в котором женщина оставалась во власти своего отца, а по достижении двадцати пяти лет подчинялась лишь формальной опеке своего наставника. Она уже имела собственность и могла без особых проблем освободиться от мужа, оформив развод. О том периоде, когда произошли столь разительные перемены, мы не знаем практически ничего. В последние пятьдесят лет существования республики, о которых у нас имеется множество свидетельств, в развращенном римском обществе появились женщины новой формации. Их интересы лежали за пределами дома. Они часто становились центром общественного скандала. У них было только одно желание – бежать из дома в мир культурной и умной богемы. Или жить вместе со своим мужем и сыном их общественными интересами и помогать им в продвижении по карьерной лестнице.
В то же самое время – если не считать большей независимости, которую женщины приобрели в системе свободного брака, – большинство замужних женщин, даже из высших классов, вероятно, были довольны – или их заставили быть довольными – обязанностями и делами домашней жизни. Такое положение сохранялось в провинциальных городах Италии; но и в Риме многие женщины, чьи мужья играли выдающуюся роль в политике, по-прежнему хранили верность вековым традициям. До нас дошло более девяти сотен писем Цицерона, из них двадцать четыре было написано его жене Теренции, и в них мы не находим даже намека на то, что она разделяла его литературные или политические взгляды; очевидно, она считала его эгоистом и мирилась с этим, и до тех пор, пока у него не появилась навязчивая идея о том, что она крадет у него деньги, и он с ней не развелся, Теренция вела хозяйство в его доме. Ее ворчливая свояченица, строптивая жена строптивого мужа (брата Цицерона по имени Квинт), носилась со своими проблемами или, что случалось гораздо чаще, навешивала их на других людей, что ужасно всех раздражало. И при этом их брак продолжался более двадцати лет, пока не закончился разводом.
Греческого историка Полибия, жившего в Риме в середине II века до н. э., среди всех помпезных формальностей общественной жизни этого города больше всего поражали церемонии похорон государственных мужей, во время которых по улицам шли люди в посмертных масках его выдающихся предков, и речи над его гробом, в которых восхвалялись достижения этого мужа во благо общества. Вероятно, он очень удивился бы, если бы узнал, что через пятьдесят лет и женщины, после их смерти, будут удостаиваться подобных почестей! Первая публичная речь в честь усопшей женщины была произнесена в 102 году до н. э. Ее произнес консул Катулл в честь своей матери Попилии. После этого, в последние годы существования республики, посмертного чествования удостоилось еще несколько выдающихся женщин. Самая знаменитая речь была произнесена в честь Юлии, вдовы Мария, ее племянником Юлием Цезарем в 68 году до н. э. Он начал так: «Моя тетка Юлия по материнской линии была наследницей царей, а по отцовской – богов. Ее матерью была Марция, а цари из рода Марциев были потомками Анка Марсия; наша семья Юлиев ведет свое происхождение от Венеры. Поэтому она сочетала в себе безупречность царей и святость богов, которые даровали своим слугам царей».
В 54 году до н. э., когда умерла мать Цезаря, его в Риме не было – он в это время завоевывал Британию, но, будь он дома, вне всякого сомнения, произнес бы еще более помпезную речь в ее честь. Цезарь потерял отца в совсем юном возрасте; мать дала ему прекрасное воспитание и образование и помогала в ту пору, когда он закладывал основы своей карьеры.
Женщины голубых кровей всегда играли значительную роль в политике Рима; их браки (организованные, разумеется, родителями) помогали скреплять влиятельные союзы аристократических семейств. В III и II веках до н. э. эти союзы лежали в самой основе римской политики и дипломатии. Такими были браки великого П. Сципиона Африканского, победителя Ганнибала, с Эмилией, сестрой Л. Эмилия Паулла, который в 182 и 168 годах до н. э. был консулом и выиграл 3-ю Македонскую войну, а также его дочери Корнелии и Тиберия Семпрония Гракха, в семье которых родились два революционных трибуна: Тиберий и Гай Гракхи. Женитьбы были средством, с помощью которого политические династии гибнущей республики пытались удержать свою власть. Цезарь мог бы стать одним из «молодых людей Суллы», если бы пожелал развестись с дочерью Цинны и вступить в другой брак. Когда Цезарь, Помпей и Красс заключили в 60 году до н. э. политический союз, Сервилию Кепию[5] было отказано в руке дочери Цезаря Юлии, с которой он был помолвлен, поскольку она должна выйти замуж за Помпея. Юлия умерла в 54 году до н. э., но Помпей отказался вступить в брак с девушкой из семьи Цезарей и, в знак смены своих политических пристрастий, женился на Корнелии, отец которой, Метелл Сципион, стал в 52 году до н. э. вместе с ним консулом Рима.
В последние годы республики женщинам стала свойственна самонадеянность – очень часто, хотя и не всегда, весьма вульгарного толка. Эту самонадеянность они демонстрировали после вступления в брак. Самым ярким примером может служить Семпрония, жена консула, занимавшего пост в 77 году до н. э., несмотря на ее благородное происхождение и хорошее воспитание. Если верить Саллюсту, в 63 году до н. э. она участвовала в заговоре Катилины, целью которого было свержение правительства. Вот как описывает ее Саллюст:
«В добавление к мужчинам разного рода, Катилина, как говорят, привлек в это время некоторое число женщин, которые, чтобы удовлетворить свою удивительную страсть ко всему необычному, сначала продавали свою благосклонность; но теперь, когда эта страсть так и осталась неудовлетворенной, они состарились и не могли больше ее себе позволить и поэтому залезли в большие долги. Катилина верил, что их можно использовать для того, чтобы подбить рабов в Риме на восстание, поджечь город и вовлечь в заговор их мужей.
В число этих женщин входила и Семпрония, многочисленные преступления которой потрясли бы даже закоренелого преступника.
Хорошего происхождения, красивая, имевшая своих собственных детей, эта женщина не имела причин жаловаться на жизнь. Она хорошо знала греческую, а также латинскую литературу; ее пение и танцы были слишком профессиональны для благородной женщины, и она имела много других достоинств, которые помогали ей рассеяться.
Однако самоограничение и целомудрие ничего для нее не значили; трудно сказать, что она проматывала быстрее – деньги или репутацию. Еще до этого она часто не держала слова, лгала, чтобы не платить долгов, даже была пособницей убийц; и, не имея больше денег для оплаты своих причуд, полностью отдалась пороку. А ведь она была не глупа: писала стихи; была веселой; умела вести беседу (на языке ли гостиной или борделя), блистала остроумием и очарованием».
Сам Саллюст, похожий на злодея, который неожиданно увидел свет и совершенно преобразился, был буквально помешан на вопросах нравственности; однако это требует пояснения. Он утверждал, что в Риме существует общество высококлассных проституток-неудачниц (замужних дам), потерявших к тому времени свою былую красоту; и такие женщины дают взятки рабам, чтобы те подстрекали других к бунту, но все это, конечно, говорит о чрезмерно развитом воображении. А то, что Семпрония играла какую-либо роль в заговоре, опровергается молчанием самого Саллюста, и тем фактом, что ее имя не упоминается ни в одном из подробных рассказов об этом заговоре, дошедших до наших дней.
