Джон Бэлсдон - Женщины Древнего Рима. Увлекательные истории жизни римлянок всех сословий
И как тогда объяснить этот ядовитый портрет Семпронии? Была ли она последней представительницей уважаемого когда-то дома, дочерью и последним выжившим ребенком Г. Гракха, ставшего в 123 году до н. э. революционным трибуном? И был ли Децим Брут, один из убийц Цезаря, ее незаконным сыном от самого Цезаря, а вовсе не сыном ее мужа? К таким догадкам прибегают ученые, пытаясь объяснить, почему Саллюст описал ее такой злодейкой.
Но чем бы мы это ни объясняли, портрет Семпронии очень ярок. Тацит ценил его так высоко, что даже позаимствовал для своего описания Поппеи. Напомним, что Семпрония была женой бывшего консула, который в 63 году до н. э. был еще жив и, по неизвестной причине, не считал нужным с ней разводиться. Так что вполне вероятно, она действительно была очень талантливой женщиной, в чем вынужден был признаться Саллюст, однако ее испорченность он сильно преувеличил.
Была еще одна женщина благородного происхождения, которую звали Фульвия – нам неизвестно, была ли она замужем, – которая сыграла в заговоре Катилины не последнюю роль. Она была любовницей Кв. Курия, мужчины, который опозорил одно из самых уважаемых римских имен. В 70 году до н. э. он был изгнан из сената цензорами и, подобно всем разочарованным людям, потерпевшим в жизни неудачу, в 63 году до н. э. присоединился к заговору Катилины. О Фульвии, по крайней мере, можно сказать, что она считала план убийства консула Цицерона неосторожным. Поэтому заставила Курия изменить свои показания, пообещав ему богатое вознаграждение, которое ненавидевший его Цезарь в конце концов убедил сенат не выдавать. В идеальном мире Фульвия усвоила бы полученный ею урок и стала бы жить честно; но – увы! – мы снова встречаем ее через одиннадцать лет в качестве одной из главных участниц вечеринки в борделе, на которую был приглашен тесть Помпея Кв. Метелл Сципион, консул в 52 году до н. э.
Но следует признать, что в общественной жизни республики было много и замечательных женщин. Такой была еще одна Фульвия.
Это одна из немногих римских женщин, внешний облик которой нам известен, ибо, скорее всего, на одной из монет Антония она изображена в виде богини победы. Эта амазонка была женой Клодия, молодого Курио и Марка Антония по очереди. Во всех браках она проявила себя хорошей женой и родила нескольких детей[6]. И, если в последние четыре года жизни она превратилась в мегеру, то это была мегера, бесконечно преданная мужу. После убийства Цезаря в 44 году до н. э. она приняла сторону Антония и жила, проматывая богатства Цезаря. Осенью вместе с Антонием Фульвия была в Бриндизи и смотрела, как рубят головы мятежным центурионам.
Весной, когда Антоний уехал в Галлию, Фульвия осталась в Риме и умоляла влиятельных политиков не объявлять ее мужа врагом народа. В 43 году до н. э. был создан триумвират, и Фульвия отказалась выступить в защиту тысячи четырехсот женщин, состоявших в браке с мужчинами, которые подверглись гонениям. Триумвиры требовали от них непомерных выплат. До и после Филиппов она была агентом Антония в Италии; а потом, вместе с братом своего мужа, который, несомненно, находился у нее под каблуком, командовала армией недовольных в битве с Октавианом. Мы до сих пор можем разобрать оскорбления, которые нацарапали на камнях осаждавшие Перуджу солдаты Октавиана. Они метали эти камни в город с помощью пращей. В книге Марциала можно прочитать грубые высказывания самого Октавиана в адрес амазонки, которая командовала защитниками города. Но когда война закончилась, с ней обошлись хорошо и разрешили присоединиться к Антонию в Афинах. Почти сразу же после этого он уехал в Италию на переговоры с Октавианом; и в 40 году до н. э. в Бриндизи до него дошла весть, что Фульвия умерла в Греции.
Нет ничего удивительного, что писатели того времени и более поздних эпох упоминали о ней без особой симпатии. Мог ли Цицерон не поливать грязью женщину, у которой первым мужем был Клодий, а последним – Антоний? Современные историки любят Фульвию не больше Цицерона. Однако нельзя отрицать, что это была выдающаяся женщина, которая впервые в римской истории сыграла роль жены правителя государства. Лучше всех историков, древних и современных, ее величие осознал Шекспир:
Что до моей жены, то я хотел бы,
Чтоб дух ее вселился в ваших жен;
Вы б укротить сумели треть земли,
Но не мою жену.
Так говорит о Фульвии Антоний; а Домиций Агенобарб добавляет: «Если бы у всех были такие жены, мужчины ходили бы на войну вместе с женщинами».
Крайняя республиканская партия выдвинула из своих рядов двух замечательных женщин. Первой, вполне справедливо, стала дочь Катона Младшего, которую звали Порция. Она была женой М. Калпурния Бибула. Он был вторым консулом при Цезаре в 59 году до н. э., но не желал с ним сотрудничать. Их брак был счастлив, но к 45 году до н. э. от ее благополучия ничего не осталось. Она потеряла всех сыновей, кроме одного, а сражаясь с Цезарем в эпоху гражданских войн, лишилась отца, мужа и брата. В тот год М. Брут потряс римское общество своим разводом с женой и браком с Порцией. Она была дочерью своего отца и сделала все, чтобы укрепить намерение Брута убить Цезаря во время Мартовских ид. Они разговаривали, как вдруг Брут заметил, что она истекает кровью; Порция нанесла себе рану, чтобы таким необычным способом доказать мужу, что он может всецело ей доверять. Позже, когда Цезарь был убит, на его убийц начались гонения и Брут был вынужден бежать из страны, друзья Порции опасались, что она покончит жизнь самоубийством, и не спускали с нее глаз. Но она все-таки сумела их обмануть – у нее забрали кинжал, но она проглотила горячие угли из очага и умерла. Порция стала предтечей жен мучеников-стоиков, которые позже будут выступать против власти цезарей.
Но самой великой из женщин поздней республики была Сервилия. Она приходилась старшей сестрой Катону Старшему, которую он глубоко уважал. Сервилия дважды выходила замуж и в 59 году была близка к тому, чтобы сочетаться браком в третий раз и не с кем-нибудь, а с самим Цезарем. Они поддерживали тесную связь и, возможно, единственной причиной, по которой Цезарь в тот год женился на Кальпурнии, стал тот факт, что Сервилии было уже сорок лет, а Кальпурнии – всего восемнадцать. Цезарь же очень хотел сына. Но его уважение к Сервилии (среди других причин) заставило его великодушно простить ее сына Брута, который сражался против него в Фарсалии в 48 году до н. э., и доверять ему до того самого момента, когда он увидел Брута среди своих убийц.
В последующие за убийством пятнадцать месяцев, судя по письмам Цицерона, Сервилия находилась в самой гуще римской политической жизни и оказывала на нее большое влияние.
5 июня, через три месяца после Мартовских ид, два главных героя этих дней, преторы Брут и Кассий, которые, покажись они в Риме, сразу были бы растерзаны народом, получили оскорбительные предложения занять в провинции мелкие административные должности комиссионеров по заготовке зерна в Азии и на Сицилии. 8 июня в Анцио явился семейный консул, желая узнать, согласны ли они принять это предложение. На совет пришли Брут, Кассий, Сервилия, ее дочь Юния Терция (жена Кассия), жена Брута Порция и друг семьи Цицерон. Кассий, с горящими от гнева глазами, был похож на Марса, но советом руководила Сервилия. Когда Цицерон завел речь об упущенных возможностях, она перебила его и сказала, обращаясь к нему, что никогда не слыхала такой чепухи. Кассий отказался проглотить оскорбление и принять должность комиссионера, и она произнесла: «Хорошо. Мы заставим сенат забрать это предложение назад. Я прослежу за этим».
С того времени, когда Брут и Кассий летом 44 года до н. э. отправились в изгнание на Восток, а Октавиана, приемного сына человека, которого они убили, стало привечать римское правительство, тревога Сервилии за будущее, должно быть, с каждым днем все больше возрастала. На следующий год у нее появился еще один повод для беспокойства. 30 июня 43 года до н. э. другой ее зять, Лепид, дезертировавший из республиканской армии в Галлии и присоединившийся к Антонию, был объявлен в Риме врагом народа. Если его собственность конфискуют, а это было вполне вероятно, что станется с ее дочерью и сыновьями Лепида, ее внуками? И что она может посоветовать своему сыну Бруту, живущему на Востоке? Может быть, ему пришло время вернуться в Рим с армией, которой он теперь командует? 25 июля Сервилия собрала в Риме семейный совет, на котором присутствовал Цицерон, чтобы решить, что делать.
Мы знаем из писем Брута к Цицерону и из писем Цицерона к нему о неутихающей тревоге Сервилии; она была, по словам великого оратора, «столь же неутомима, сколь и умна».
«Ты – в центре всех ее дум», – писал Цицерон Бруту. И после битвы при Филиппах победитель Брута продемонстрировал, что он тоже это понимает. Антоний прислал ей прах ее сына. На сколько лет она пережила Брута, мы не знаем.
