Ложь и правда о советской экономике - Спицын Евгений Юрьевич
Поэтому одной из главных задач, возложенных союзным правительством на региональные СНХ, стал поиск внутренних резервов для улучшения работы всей промышленности. На короткий период таким «резервом» стало создание территориально-производственных объединений [668], которые значительно позже, в ноябре 1962 года, были узаконены на Пленуме ЦК. К этому времени на всей территории страны действовали более 150 таких ТПО, из которых 100 — в РСФСР, 22 — в Украинской ССР, по 4 — в Азербайджанской, Узбекской, Литовской, Латвийской и Молдавской ССР и по 2–3 — в Белорусской, Казахской, Киргизской и Туркменской ССР. А на территории Эстонской и Таджикской ССР такие ТПО отсутствовали. Причем наибольшее число таких ТПО — порядка 70 — возникли в легкой промышленности, что объяснялось быстрым оборотом финансовых средств и высокой фондоотдачей самой этой отрасли. Зато в машиностроении, станкостроении и металлообработке такая организация производства была крайне затруднена, поэтому там было создано всего 18 ТПО, и то в основном в Ленинградском областном и Московском городском СНХ.
Понятно, что для стабильного и качественного сдвига невозможно было ограничиться одной управленческой реорганизацией, поэтому вскоре стали все явственней ощущаться недостатки в работе практически всех совнархозов. Весь их руководящий состав был вынужден постоянно подстраиваться под существующие властно-экономические отношения и связи, отчего еще более усилился бюрократизм, а устранение министерской ведомственности очень быстро обернулось ростом местничества и резким ослаблением рациональных связей между самими совнархозами. Кроме того, довольно скоро стало очевидно, что управление по сугубо территориальному принципу, несколько расширив возможности межотраслевой специализации и кооперации всего промышленного производства в пределах самих экономических районов, стало довольно серьезно сдерживать развитие отраслевой специализации и рациональных производственных связей между предприятиями различных экономических районов страны, отдалило прикладную науку от реального производства, привело к настоящей неразберихе в руководстве многими промышленными отраслями, к потере оперативности в работе и т.д.
По оценкам многих экономистов, в 1960–1961 годах темпы роста всей советской экономики оказались существенно ниже, чем среднегодовые темпы роста национального дохода и промышленной продукции, которые были намечены в семилетием плане. Однако самое главное состояло в том, что замедление темпов экономического роста ощутимо сказалось на социально-экономическом положении страны: резко замедлился рост уровня жизни населения, увеличился товарный дефицит на всем потребительском рынке, ухудшилось качество многих видов промышленной и товарной продукции и даже усилилась скрытая инфляция. Именно поэтому было принято решение явочным порядком приступить к рецентрализации советской экономики.
Надо сказать, что явочная рецентрализация советской экономики в первой половине 1960-х годов, в сущности, прошла мимо внимания значительной части советских, а затем российских и западных историков, например моего безвременно ушедшего друга профессора А. В. Пыжикова, в фундаментальной монографии которого «Хрущевская оттепель» есть большая глава о развитии советской экономики в хрущевский период [669]. То же самое относится и к мемуарам А. Г. Зверева, В. Н. Новикова, Д. В. Павлова, А. И. Микояна и других крупных хозяйственников того времени [670]. Не нашло это отражения и в западной литературе по истории советской экономики, в том числе в работах А. Ноува, П. Грегори, Р. Стюарта и Ф. Хэнсона, и лишь у Н. Верта содержится вполне определенная, хотя далеко не полная характеристика рецентрализации советской экономики в начале 1960-х годов [671].
Впервые этой темой серьезно озаботился профессор Г. И. Ханин, который после детального анализа этого явления выделил семь главных его направлений: рецентрализацию управления экономикой, увеличение числа директивных показателей, увеличение детализации распределения материальных ресурсов, усиление нормирования всех видов ресурсов, качественное усиление борьбы с коррупцией в государственном аппарате и с экономической преступностью, а также обновление руководящих кадров [672]. Причем он особо подчеркнул, что официально ни в одном из программных документов партии этот курс не провозглашался, дабы «не скомпрометировать «мудрость» государственного и партийного руководства страной». Но де-факто он интенсивно внедрялся и довольно широко обосновывался во всей экономической литературе, особенно в ведущем экономическом журнале «Плановое хозяйство», который являлся главным печатным органом Госплана СССР.
Первым шагом на пути рецентрализации стало создание в июне — июле 1960 года не трех, как ошибочно писали и пишут авторы многих монографий и учебников, в том числе автор этих строк и сам профессор Г. И. Ханин, а четырех республиканских СНХ в РСФСР, Украинской, Казахской и Узбекской ССР, которые возглавили заместители председателей республиканских Советов Министров Василий Михайлович Рябиков, Николай Александрович Соболь, Рахим Байгалиевич Байгалиев и Николай Васильевич Мартынов, занимавшие до этого крупные посты в системе ВПК [673].
Это важнейшее организационное мероприятие прошло внешне незаметно, без объяснения каких-либо причин принятия данного решения. Все областные (краевые) совнархозы во всех этих республиках оставались на месте, однако отныне между ними и центральными органами управления возникло мощное и очень влиятельное промежуточное звено — республиканские совнархозы. Теперь центральным хозяйственным органам можно было иметь дело уже не с десятками мелких совнархозов — 69 в РСФСР, 14 в Украинской ССР, 11 в Казахской ССР и 5 в Узбекской ССР, — а лишь с 4 крупными республиканскими СНХ, что, конечно же, очень упрощало задачу управления промышленностью и строительством в самых крупных союзных республиках страны. Важно также отметить и то, что один, наиболее крупный, республиканский совнархоз размещался в столице страны и в итоге роль Москвы в управлении народным хозяйством вновь резко усилилась вопреки первоначальным планам самого Н. С. Хрущева резко уменьшить роль московской бюрократии в управлении страной. Таким образом, как совершенно верно подметил тот же Г. И. Ханин, «императивы экономического развития оказались сильнее политических мотивов и предпочтений».
Причины создания республиканских совнархозов достаточно очевидны. Все мелкие совнархозы, какими в основном они и были, не имели в своем распоряжении ни достаточных материальных и финансовых ресурсов, ни квалифицированных руководящих кадров, чтобы успешно руководить всем подведомственным им хозяйством, а уж тем более осуществлять реальное экономическое и технико-технологическое развитие своих регионов. Однако даже с появлением республиканских совнархозов не изменилась роль самих предприятий в новой системе хозяйственного управления, а также мало что изменилось в системе управления научно-техническим прогрессом, ставшей к тому времени наиболее важной проблемой. Таким образом, как опять-таки считает Г. И. Ханин, «ни данное, ни другие мероприятия по рецентрализации», проводившиеся в 1960–1962 годах, «не привели к улучшению экономического положения всей страны», особенно в «промышленности и строительстве». Темпы экономического роста продолжали снижаться, а посему потребовались новые организационные мероприятия по рецентрализации всей экономики, которые были проведены на ноябрьском Пленуме ЦК КПСС 1962 года [674].
На основании его решений уже 24 ноября 1962 года Л. И. Брежнев подписал Указ Президиума Верховного Совета СССР, по которому было произведено существенное укрупнение, а значит, одновременное сокращение региональных совнархозов со 105 до 43 «штук» и создан Совет народного хозяйства СССР, который возглавил выдающийся советский управленец, давний брежневский соратник и личный друг, заместитель председателя Совета Министров СССР Вениамин Эммануилович Дымшиц, освобожденный с поста главы Госплана СССР, который он занимал всего четыре месяца. Теперь этот пост занял еще один легендарный сталинский нарком, глава упраздненного Госэкономсовета, заместитель председателя Совета Министров СССР Петр Фадеевич Ломако. При этом СНХ СССР, которому теперь были подчинены республиканские совнархозы, отраслевые комитеты и огромная сеть организаций материально-технического снабжения, перенял от Госплана СССР и функции по годовому планированию, что, по мнению Г. И. Ханина, «было совершенно необычным в практике советского планирования, когда в одном административном органе сосредоточивались и плановые, и административные функции» [675]. Ну и, наконец, 13 марта 1963 года на основании очередного Постановления Совета Министров СССР был уже создан Высший совет народного хозяйства (ВСНХ) СССР, который возглавил еще один знаменитый сталинский нарком и такой брежневский соратник и друг — Дмитрий Федорович Устинов, также ставший первым заместителем председателя Совета Министров СССР. При этом тот же Г. И. Ханин, подчеркнув, что в этом Постановлении ВСНХ СССР «объявлялся высшим государственным органом по руководству промышленностью и строительством», в ведение которого «были переданы не только СНХ СССР и основные государственные производственные комитеты, руководившие атомной промышленностью, электроэнергетикой, газовой промышленностью, государственные комитеты по оборонным отраслям…, государственным стандартам и по делам изобретений и открытий, но также Госплан СССР, Государственный комитет по координации научно-исследовательских работ, Стройбанк СССР и Госкомиссия по запасам полезных ископаемых», резонно заметил, что теперь стало непонятно, «чем же должен в области экономики заниматься Совет Министров СССР» [676].
