Лебедева Н.С. - Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)
Использование военнопленных в промышленности страны, захватившей их в плен, как нам представляется, не запрещено Женевским соглашением о военнопленных. Запрещается лишь использование военнопленных на работе, которая связана непосредственно с боевыми действиями, например, на земляных работах, выполняемых для действующих войск. Такое использование не может ставиться в вину подсудимому Шпееру. Производство и транспортировка оружия всех видов, а также транспортировка военных материалов для действующих войск также запрещается...
В отношении военной экономики, находившейся под контролем подсудимого Шпеера, как нарушение упомянутых постановлений могло бы рассматриваться только производство оружия и боеприпасов всех видов...
То, что в отдельных случаях Женевская конвенция могла нарушаться, нельзя о спаривать. Если, например, как показывают представленные американским обвинением фотографии, военнопленные действительно использовались для разгрузки поездов с боеприпасами вблизи линии фронта, то это, без сомнения, представляет собой нарушение статьи 31 Женевского соглашения.
Однако, такие случаи не могут инкриминироваться подсудимому Шпееру, так как они не относятся к его компетенции. На основании того факта, что производилось использование военнопленных в военной промышленности, нельзя делать обобщающего заключения о нарушении постановлений Женевской конвенции о военнопленных.
Германское правительство считало, что в отношении советских военнопленных должны применяться другие правовые принципы, нежели в отношении граждан западных государств, которые подписали Женевскую конвенцию о военнопленных 1929 года, в то время как Советский Союз не присоединился к ней[32].
Советское обвинение представило в качестве доказательства документы СССР-338, СССР-356 — доклад начальника разведки и контрразведки при ОКВ относительно незаконности предписаний, изданных по вопросу об обращении с советскими военнопленными, и подвергло их резкой критике. Следует рассмотреть вопрос о том, являются ли положения статей 31 и 32 Женевского соглашения о военнопленных выражением общих норм международного права, которые должны были бы выполняться даже в том случае, если бы не было особого договора, то есть этого Женевского соглашения о военнопленных. Упомянутые положения договоров не могут рассматриваться как выражение общеправовой идеи.
Исходя из этой мысли, по изложенным мною причинам нельзя возражать против использования советских военнопленных на работах, которые запрещаются статьей 31 Соглашения о военнопленных. Бывшие военнослужащие-итальянцы, которые после выхода Италии из войны были интернированы в Германию, также не подпадают под положение Женевского соглашения о военнопленных ввиду того, что Германия и Италия не находились в состоянии войны между собой... В связи с тем, что 25 августа 1931 г. СССР присоединился к Женевской конвенции 1929 года «Об улучшении участи больных и раненых в действующих армиях» и в законодательном порядке установил уголовную ответственность за нарушение положений этой Конвенции, ограждающей права больных и раненых военнопленных. 27 апреля 1942 г. в циркулярной ноте НКИД было заявлено о том, что немецкие фашисты совершают чудовищные преступления и игнорируют все законы и обычаи войны в отношении советских военнопленных. «Несмотря на все это, Советское Правительство, — говорилось далее в ноте, — верное принципам гуманности и уважения к своим международным обязательствам, не намерено даже в данных обстоятельствах применять ответные репрессивные мероприятия в отношении германских военнопленных по Гаагской конвенции 1907 года, подписанной также, но столь вероломно нарушенной во всех ее пунктах Германией».
французское правительство[33]было согласно с использованием французских рабочих как на строительстве под руководством организации Тодта, так и на военных предприятиях в Германии и оккупированных областях, всякое предположение о противозаконности их привлечения к работе исключается...
Дальнейшее обвинение против подсудимого Шпеера заключается в том, что в контролируемом им секторе экономики были заняты на работах заключенные концентрационных лагерей. Подсудимый признает это.
Однако ответственность за условия в концентрационных лагерях не может возлагаться ни на руководителей предприятий, ни на учреждения подсудимого Шпеера, даже если там имели место злоупотребления. Как видно из письма начальника управления Шибера от 7 мая 1944 г., направленного подсудимому Шпееру, заключенные сами предпочитали работу на подобных предприятиях той работе, которая предоставлялась администрацией лагерей, и Шибер совершенно определенно говорит в указанном письме, что по этим соображениям было бы желательно использовать заключенных концлагерей на таких предприятиях в более широком масштабе, ибо это облегчало бы их судьбу...
Предположение обвинения, будто бы использование таких заключенных в промышленности вооружения привело к повышению требований на такого рода рабочие руки и что это требование было удовлетворено тем, что в концентрационные лагеря направлялись лица, которые при нормальных условиях никогда бы туда не попали, было неправильным.
Не было представлено доказательств, что Шпеер предпринимал попытки заключения людей в концлагеря.
Во время своего допроса подсудимый согласился с тем, что в Германии повсеместно существовала боязнь быть заключенным в концентрационный лагерь. Этот страх населения был вполне обоснованным, потому что заключение в концлагерь полностью зависело от усмотрения руководимых Гиммлером полицейских властей, потому что не имелось никакой судебной инстанции, которая проверила бы те обвинения, результатом которых явилось заключение в концлагерь, и, наконец, что было самым главным, потому, что срок заключения в концлагере всецело зависел от усмотрения администрации лагеря.
Обвинение, далее, заявило, что Шпеер продолжал использовать заключенных концлагерей в промышленности после того, как он посетил лагерь Маутхаузен и ознакомился с существовавшим там положением. То, что это было так, показало заявление подсудимого по этому пункту. Речь здесь идет об очень кратком посещении, целью которого было лишь дать указание администрации лагеря о прекращении начатых ею, вопреки запрещению, работ, служивших чисто мирным целям, и предоставить рабочую силу в распоряжение промышленности вооружения.
Поэтому подсудимый Шпеер мог получить только поверхностное впечатление об условиях жизни в концлагере. Свидетели обвинения подробно останавливались на том, что во время такого рода посещений концентрационных лагерей высокопоставленными лицами лагеря показывались им только с самой лучшей стороны и любые признаки жестокостей и т.п. тщательно скрывались с тем, чтобы у посетителей не могло сложиться неблагоприятного впечатления о лагере...
В целях подтверждения своей точки зрения о том, что подсудимый Шпеер содействовал заключению людей в концлагеря, обвинение приводит его выступление на одном из заседаний управления центрального планирования от 30 октября 1942 г. по вопросу о борьбе с саботажниками. Однако за этим заявлением ничего не последовало, и только в ноябре 1943 года Заукель издал приказ против саботажников[34]... На основании этого распоряжения мог Произойти перевод в исправительные лагеря для рабочих на срок в 56 дней. Только в особо тяжелых случаях нарушения рабочими своих трудовых обязанностей это распоряжение генерального уполномоченного по использованию рабочей силы предусматривало перевод в концентрационный лагерь.
Господа судьи, статья 6 Устава в числе других наказуемых действий предусматривает ведение агрессивной войны. Я не должен здесь говорить о том, что такое агрессивная война и как она определяется. Здесь надо лишь уточнить, что такое ведение агрессивной войны. Я в данном случае придерживаюсь мнения, что агрессивную войну может вести только тот, кто облечен властью верховного командования. Все остальные участники подчиняются его руководству независимо от того, велико их участие в войне или нет. Поэтому подсудимого Шпеера нельзя обвинять в «ведении агрессивной войны». В его действиях нет такого состава преступления.
С июня 1944 года подсудимый Шпеер исчерпывающе информировал Гитлера о положении в его промышленности и неоднократно настойчиво указывал ему на то, что при дальнейшем упадке производства война будет проиграна. Это подтверждают представленные Трибуналу докладные записки Шпеера Гитлеру. Суду были предъявлены чрезвычайно красноречивые приказы Гитлера и Бормана о разрушениях и об эвакуации войск, которые были изданы ими на следующий день после совещания со Шпеером 18 марта 1945 г. ...
