Владимир Понизовский - Заговор генералов
- Не покажется ли такая оценка совещания чересчур оптимистичной? оторвал карандаш от листа Терещенко. - Газеты давали полные отчеты, писали и о забастовке.
- Ну что ж... - Керенский откашлялся. - Можете признать, что хотя правительством и обнаружена известная слабость и итоги совещания нельзя расценивать как полную победу, однако отрицательные стороны скрашиваются великим делом общенационального единения, которое было начато в Москве.
- В дипломатических кругах больше всего разнотолков вызывает ваше отношение к верховному главнокомандующему.
Министр-председатель сглотнул слюну, поморщился как от кислого:
- Подчеркните: сведения, распространяемые некоторыми газетами о расхождениях между правительством и Корниловым, ложны. При нынешней военной обстановке правительство считает невозможным вносить изменения в командование в угоду каким бы то ни было политическим течениям.
- Ваши мысли изложу дословно. - Терещенко закрыл тетрадь. - Со своей стороны хочу обрадовать вас приятной вестью: час назад посол Соединенных Штатов мистер Френсис известил меня, что его правительство открыло дополнительный кредит России в размере ста миллионов долларов и президент Вудро Вильсон готов начать обсуждение условий миллиардного займа. Это сказываются итоги миссии сенатора Рута.
- Тотчас передайте послу мою горячую благодарность!
Выходя, Терещенко столкнулся в дверях с Савинковым.
- Прошу вас, Борис Викторович, - широким жестом пригласил хозяин кабинета. - Хочу попросить вас в спешном порядке разработать законопроект о военно-революционных судах для всей России.
- В подготовленном нами докладе были и другие параграфы.
- Принимаю и их.
Савинков с удивлением воззрился на премьера: Керенский неожиданно принял всю корниловскую программу. "Что бы это значило? Совещание в Москве изменило его взгляды? Решил отныне взять резко вправо? Или испугался, что умеренная программа уже не удовлетворит прежних его союзников?.. Раз так, надо попытаться..."
- Законопроект о судах будет подготовлен мной в самые ближайшие дни. Но обнародование его может вызвать взрыв похлеще третьеиюльского. Я знаю настроение Выборгской стороны и других заводских районов.
- Что же вы предлагаете? - теперь Керенский с недоумением смотрел на собеседника. - Отказаться?
- Ни в коем случае. Необходимо подкрепить закон демонстрацией силы.
- Каким образом?
- Сосредоточить под Петроградом казачий корпус, а саму столицу объявить на военном положении.
Министр-председатель задумался лишь на мгновение. Ответил:
- Я согласен.
- Следовательно, я могу от вашего имени отдать необходимые распоряжения? - уточнил управляющий военным министерством.
- Да. И поспешите с законопроектом. А затем прошу вас выехать в Ставку и навести порядки там: до меня доходят разные слухи. Серьезно беспокоит деятельность Главного комитета "Союза офицеров", обосновавшегося под боком у Корнилова. Это отъявленные монархисты.
- Будет исполнено.
3
Генерал Корнилов покинул здание Большого театра тотчас после того, как сошел с трибуны, а прибыв на вокзал, приказал немедленно дать сигнал к отправлению поезда.
В семь утра пятнадцатого августа главковерх был уже в Могилеве, в девять созвал в своем кабинете совещание, в котором приняли участие лишь особо доверенные лица: начальник штаба генерал Лукомский, генерал Крымов, ординарец Завойко, Аладьин, председатель Главкомитета "Союза офицеров" полковник Новосильцов и еще несколько человек. Оглядев собравшихся налитыми кровью глазами, он сказал:
- Я давал Керенскому время образумиться. Теперь я окончательно убедился, что он продался большевикам. Поэтому я принял бесповоротное решение...
В тот же день, еще до получения телеграммы Савинкова о том, что министр-председатель принял все пункты доклада главковерха и "просит" двинуть к столице конный корпус, Корнилов разослал предписания:
Кавказскую туземную дивизию, уже сосредоточившуюся в районе Великих Лук, направить далее, в окрестности станции Дно;
Первую Донскую казачью дивизию из Невеля передислоцировать в Псков; эти две, а также Уссурийскую дивизию вооружить ручными гранатами, применяемыми для уличных боев; штабу Севфронта ни в коем случае не включать эти три дивизии в планы боевых действий на фронте;
перебросить в район Пскова английский бронедивизи-он, переодев офицеров его в русскую форму;
в Пскове, Минске, Киеве и Одессе спешно завершить с помощью местных отделений "Союза георгиевских кавалеров" формирование четырех георгиевских полков;
Корниловский ударный полк в составе двух с половиной тысяч солдат-георгиевцев и двухсот офицеров передать из штаба Юго-Западного фронта в личное распоряжение главковерха;
повсеместно ускорить формирование "ударных батальонов", "батальонов смерти", "штурмовых батальонов"...
В Петроград, на имя министра-председателя, Корнилов телеграфировал: "Настойчиво заявляю о необходимости подчинения мне Петроградского округа в оперативном отношении с целью теперь же приступить к осуществлению мер, намеченных мною для обороны столицы. Настаиваю на сформировании отдельной Петроградской армии для защиты подступов к Петрограду как со стороны Финляндии, так и со стороны моря и Эстляндии".
Командующим именно этой Отдельной армией он уже назначил генерала Крымова, получившего из рук в руки приказ особой секретности и важности.
4
Вечером пятнадцатого августа Антон оказался среди солдат и младших офицеров - участников делегатского совещания "военки". Увидел выбеленные солнцем гимнастерки - и сразу пахнуло фронтом.
Собрались представители одиннадцати частей. На повестке - доклады с мест, текущие вопросы, вопрос о газете и его сообщение о Московском совещании.
Выступил бородач-унтер:
- Наши товарищи, солдаты и матросы, арестованные за июль, все еще сидят в "Крестах" и других тюрьмах, сидят без суда и следствия! Вы знаете, они объявили голодовку. К ним приезжали два члена ВЦИК - меньшевика, обещали прекратить издевательства. Наши товарищи поверили. А все осталось, как при царе! Товарищ из нашего полка, солдат Баландин, продолжает голодовку. Товарищ Баландин, замученный палачами революции, приближается к смерти!..
"Вот вам и революция, и красные банты... Как и при Николае, наши сейчас в "Крестах"... И на фронте, как при Столыпине, заседают военно-полевые суды и наших ставят к.стенке", - подумал Антон.
Дошла очередь до него. Он пересказал московские впечатления. Солдаты приняли бурно. Особенно когда передал он смысл речи Корнилова.
- Всех нас казнить руки чешутся? Гляди, притупим когти!..
- Да, товарищи, как учит Ленин, коренной вопрос всякой революции - это вопрос о власти в государстве. Сейчас эту власть пытаются захватить бывшие царские генералы. Французская буржуазия нашла такого генерала - Кавеньяка, который расправился с парижскими пролетариями. Русская буржуазия нашла Корнилова. Теперь, как сказал Владимир Ильич, вопрос историей поставлен так: либо полная победа контрреволюции, либо новая революция!
Ночью, когда они возвращались с делегатского совещания, Дзержинский снова заговорил о встречах Антона с Милюковым и последнем предложении профессора-кадета.
- Вы не забыли, Антон, наш разговор в Кракове, на улице Коллонтая? спросил Феликс Эдмундович.
- Помню слово в слово.
Тогда, в одиннадцатом, они завели разговор о провокаторах. Кажется, повод дал он: сказал, что хочет скорей добраться до Парижа, чтобы разоблачить агента, выдавшего царской охранке его, а еще раньше - Камо, Ольгу, Красина и других товарищей, связанных с "делом об экспроприации" денег царской казны на Эриванской площади в Тифлисе. Теперь имя этого провокатора известно: Яков Житомирский. Но тогда... Выслушав его план разоблачения агента, Дзержинский сказал: "На ловца и зверь бежит - я сам вот уже год работаю над материалами о провокации в подпольных наших организациях". И предложил Антону: не хочет ли и он работать в комиссии. Путко готов был стать помощником Юзефа в этом деле. Но после того, как переправит делегатов на конференцию и съездит в Париж. Новый арест отодвинул их встречу на долгие годы.
- Такая комиссия ныне нужна нам, - развил теперь свою мысль Дзержинский. - И особенно понадобится она нам в будущем. Видите сами: Милюков уже взял на вооружение методы царской охранки и начал засылать к нам своих осведомителей.
- Могу лишь повторить давнее: готов работать вместе с вами, Юзеф, Путко все еще не привык к его пастоя-щему имени.
- Договоримся так: когда окажетесь в Питере, непременно разыщите меня. Если произойдет что-либо важное на фронте - напишите.
Он назвал адрес. Протянул руку:
- До видзенья!
Антон вернулся на Полюстровский.
- Не можете остаться еще хоть на денек? - спросила Надя.
- Не могу. Приказ. А я - солдат. - Он начал собирать ранец. - Едва поспеваю на поезд.
