Роберт Кондратенко - Морская политика России 80-х годов XIX века
Следует учесть, что в 1860 — 1870-е годы боевая подготовка Балтийского флота проходила преимущественно на закрытом от ветра и волнения Транзундском рейде, где Практическая эскадра под командованием вице-адмирала Г.И. Бутакова многие годы отрабатывала таранные удары и проводила артиллерийские стрельбы в заметно облегченных условиях. Пожалуй, первые учения в районе вероятных столкновений с противником были проведены 1 сентября 1880 года, когда восемь миноносок Учебного минного отряда, которым командовал контр-адмирал К.П. Пилкин, в присутствии управляющего министерством, А.А. Пещурова, отрабатывали атаки движущихся судов близ Толбухина маяка[821].
19 сентября 1881 года в том же районе, но уже под наблюдением великого князя Алексея Александровича, отряд повторил маневры[822].
На следующий год состоялись большие учения в Транзунде, где 23–24 августа изображавшая противника эскадра контр-адмирала Д.З. Головачева пыталась прорваться к Выборгу, обороняемому Шхерным отрядом контр-адмирала В.П. Шмидта[823].
Согласно замыслу, на помощь В.П. Шмидту из Кронштадта был выслан отряд К.П. Пилкина, атаковавший ночью высаженный накануне кораблями Д.З. Головачева на остров Тейкар-Сари десант. Учения проводились в условиях, несколько приближенных к боевым. Так, при высадке корабли вполне по-бутаковски обстреляли остров через головы десанта. Обе стороны активно использовали миноноски, две из которых, «Индюк» и «Пескарь», ради опыта были выкрашены «светло-серой краской, почти сливающейся с свинцовым цветом воды». Обороняясь от их атак, Д.З. Головачев выставил на ночь шлюпочное охранение и освещал море электрическими прожекторами. В ходе маневров производились практические артиллерийские и минные стрельбы, постановка минных заграждений. Однако так как район их проведения был выбран скорее ради упрощения задачи участников, хорошо с ним знакомых, нежели для подготовки к отражению действительного нападения противника, едва ли соблазнившегося бы труднодоступных Выборгом, то пользы эти учения принесли сравнительно немного.
1
2
Во время августовских учений 1882 года и атакующая эскадра контр-адмирала Д.З. Головачева и обороняющийся Шхерный отряд контр-адмирала В.П. Шмидтд широко использовали миноноски (1 и 2)
Лето 1883 года отличалось обилием десантных учений. 15–16 июля Шхерная эскадра В.П. Шмидта доставила из Биоркэ и высадила у Красной Горки отряд сухопутных войск, а 1 августа — корабельный десант у Порккалла-Удда. 11 августа то же проделал близ Ревеля Учебный артиллерийский отряд. Вместе с тем, эскадра В.П. Шмидта немало времени посвятила отработке тактики минных атак в Шхерном районе от Транзунда до Гангута (Ханко), а заодно и поискам «наилучших мест для укрытия». В 1884 году по указанию Государственного Совета число кораблей и продолжительность плавания были сокращены до минимума, что заставило флот отказаться от совместных учений с сухопутными войсками на Балтике. Морские же маневры, которым И.А. Шестаков придавал значение не только школы воинского мастерства, но и средства «утомлять офицеров», отвлекая их от чрезмерного интереса к политике, начались 11 августа[824].
Согласно плану, эскадра К.П. Пилкина напала на кронштадтские укрепления, но была отбита ими при содействии эскадры Н.М. Чихачева и отряда В.П. Верховского, преследовавших К.П. Пилкина до Биоркэ, где произошел решительный бой[825].
В 1885 году, возможно, под влиянием Афганского кризиса, заставлявшего вспомнить о событиях Крымской войны, наступающей эскадре контр-адмирала H.В. Копытова предписали занять Порккалла-Удд и совершить нападение на Свеаборг, обороняемый эскадрой К.П. Пилкина, а по получении известий о выходе из Кронштадта эскадры контр-адмирала А.А. Корнилова, атаковать ее и загнать в Котку, после чего отступить[826].
Маневры 1886 года свелись к отработке атак противника, движущегося через Финский залив к Биоркэ, чтобы оттуда действовать на Кронштадт.
Практически все эти учения проходили в точном соответствии с их планами, подробно определявшими действия сторон, и преимущественно в восточной части Финского залива, борьба в которой предусматривалась исходя из ограниченных возможностей большинства кораблей Балтийского флота и предположений о создании противником именно в этом районе опорных пунктов для удара по Петербургу. Поэтому организованные после годового перерыва маневры 1888 года приобретали особое значение, как первая попытка проверить элементы нового плана военных действий. Правда, составители программы маневров постарались затушевать это обстоятельство, подчеркивая, что «численный и качественный состав судов … не позволяет решать какие-либо общие задачи, относящиеся к нашей будущей боевой деятельности», а только частные, вроде оценки эффективности разведывательной и сторожевой службы и возможности обороны отряда на Моонзундской позиции[827].
Кроме того, они лишили разведывательных судов Практическую эскадру, предназначавшуюся на роль наступающей. Обнаружив это, принявший командование эскадрой Н.М. Чихачев 14 июля 1888 года заметил, что «маневры необходимо приблизить наивозможно ближе к действительности», и потребовал выделить ему три миноносца. По докладу П.П. Тыртова великий князь Алексей Александрович, лично управлявший министерством в отсутствие И.А. Шестакова, согласился на два и приказал заменить в составе эскадры «Генерал-Адмирал» и «Светлану» на более современные «Минин» и «Скобелев»[828].
Младшим флагманом к Н.М. Чихачеву был назначен контр-адмирал В.П. Верховской, обороняющийся же отряд возглавили контр-адмиралы В.И. Попов и Ф.А. Геркен. В соответствии с двумя основными задачами маневры проводились в два этапа, 1–3 и 7–9 августа. На первом Н.М. Чихачеву предстояло прорваться в Финский залив, что он и сделал, отправившись «четырьмя часами ранее против первоначального предположения». В рапорте генерал-адмиралу от 4 августа он докладывал: «Пошли без огней, с наглухо задраенными иллюминаторами, склянок не били и в дудки не свистали. Прислуга спала у орудий, в совершенной готовности»[829]. Правда, проскользнуть незамеченными все же не удалось: эскадра обнаружила себя, обстреляв дозорные корабли обороняющихся — минный крейсер «Лейтенант Ильин» и клипер «Опричник», признанный посредниками потопленным.
Предпринятая на втором этапе блокада Моонзунда, в ходе которой на остров Харилайд был высажен десант под командованием В.П. Верховского, имитировавший разрушение береговой батареи, завершилась 9 августа прорывом в пролив. И хотя посредники, как и И.А. Шестаков, отмечали, что в действительности атака оказалась бы менее успешной, справедливости вывода Н.М. Чихачева о возможности овладения архипелагом, укрепленным «согласно карте, данной в руководство маневрирующим эскадрам», не оспаривали. Со своей стороны, посредники предложили строительство быстроходных разведывательных судов и со здание системы береговых постов наблюдения, связанных телеграфом[830].
Впрочем, на управляющего, лечившегося тогда в Гаштейне и 20 августа получившего высланные Н.М. Чихачевым описания маневров, эти выводы впечатления не произвели и сомнений в целесообразности базирования на острова не вызвали[831]. К тому же, несмотря на старания врачей, чувствовавший себя все хуже и хуже адмирал так и не успел вернуться на Балтику, посвятив немногие оставшиеся ему на земные дела месяцы преимущественно Черноморскому флоту.
В связи с поездкой Александра III на Кавказ, И.А. Шестаков 26 августа отправился из Австрии в Севастополь по Дунаю и Черному морю. Он еще нашел в себе силы для решения некоторых вопросов, и даже для плавания в Батум, навстречу возвращавшемуся через Кутаиси императору. Успел поволноваться, получив известия о крушении царского поезда под Борками 17 октября, и посочувствовать К.Н. Посьету, подавшему из-за этого случая в отставку 8 ноября. Но до зимы адмирал так и не дожил. После его смерти, по желанию великого князя Алексея Александровича, Н.М. Чихачеву и А.А. Половцову поручили разобрать бумаги покойного. Среди них оказался и найденный А.А. Половцовым в письменном столе дневник, изобилующий критическими высказываниями в адрес генерал-адмирала, многих сослуживцев и сановников[832].
Как бы бегло ни читал его Алексей Александрович, миновать многократных упоминаний собственной лени и равнодушия ко флоту он не мог. Едва ли они пришлись по душе великому князю. Видимо, именно знакомство с дневником И.А. Шестакова помогло ему совершить тот поворот от Моонзунда к Либаве, который произошел на следующий год.
