Сергей Соловьев - История России с древнейших времен Том 2
Когда Мейнгард увидал, что мирными средствами трудно будет распространить христианство между ливами, то отправил посла к папе представить жалкое положение юной церкви своей; папа велел проповедовать крестовый поход против ливонских язычников, но Мейнгард не дождался прибытия крестового ополчения - он умер в 1196 году; в этом же году датский король Канут VI пристал к эстонскому берегу и утвердился здесь, принудив туземцев силою принять христианство. Между тем ливонские христиане отправили посольство к бременскому архиепископу с просьбою о присылке преемника Мейнгарду; новый епископ, Бартольд, явился сперва без войска, собрал туземных старшин и пытался привлечь их к себе угощениями и подарками, однако напрасно, при первом удобном случае они завели спор о том, каким способом погубить нового епископа: сжечь ли его в церкви или убить, или утопить в Двине. Бартольд тихонько ушел на корабль и отплыл сперва на Готланд, а потом в Германию, откуда послал к папе с известием о своем печальном положении; папа объявил отпущение грехов всем, кто отправится в крестовый поход против ливонцев, вследствие чего около Бартольда собрался значительный отряд крестоносцев, с которым он и отправился назад в Ливонию. Туземцы вооружились и послали спросить епископа, зачем он привел с собою войско? Когда Бартольд отвечал, что войско пришло для наказания отступников, то ливонцы велели сказать ему: «Отпусти войско домой и ступай с миром на свое епископство: кто крестился, тех ты можешь принудить оставаться христианами, других убеждай словами, а не палками». Урок не подействовал на Бартольда: он позволил себе принять участие в битве между крестоносцами и туземцами, и когда последние были обращены в бегство, то быстрый конь занес епископа в ряды язычников, которые изрубили его. Немцы воспользовались своею победою и страшно опустошили страну; туземцы принуждены были к покорности, крестились, приняли к себе священников, определили на их содержание известное количество съестных припасов с плуга, но только что крестоносцы успели сесть на корабли, как уже ливонцы начали окунываться в Двину, чтоб смыть с себя крещение, ограбили священников, выгнали их из страны; хотели сделать то же и с купцами, но те задарили старшин и остались.
Скоро возвратились также и священники; с ними приехал новый епископ, Альберт, в сопровождении крестового отряда, помещавшегося на 23 кораблях. Альберт принадлежал к числу тех исторических деятелей, которым предназначено изменять быт старых обществ, полагать твердые основы новым: приехавши в Ливонию, он мгновенно уразумел положение дел, нашел верные средства упрочить торжество христианства и своего племени над язычеством и туземцами, с изумительным постоянством стремился к своей цели и достиг ее. Враждебно встретили туземцы нового епископа, он должен был выдержать от них осаду в Гольме; новоприбывшие крестоносцы освободили его, но Альберт хорошо видел, что с помощию этих временных гостей нельзя утвердиться в Ливонии; туземцы не умели выдерживать битв с искусными немецкими ополчениями; потерпев поражение, видя жилища и нивы свои опустошенными, они покорялись, обещаясь принять христианство, но стоило только крестоносцам сесть на корабли, как они возвращались к прежней вере и начинали враждебно действовать против пришельцев. Нужно было, следовательно, вести борьбу не временными, случайными наездами; нужно было стать твердою ногою на новой почве, вывести сильную немецкую колонию, основать город, в стенах которого юная церковь могла бы находить постоянную защиту. С этою целию в 1200 году Альберт основал при устье Двины город Ригу; но мало было основать, нужно было дать народонаселение новому городу, и Альберт сам ездил в Германию набирать колонистов и привозил их с собою. Но одного города с немецким народонаселением было еще недостаточно: народонаселение это не могло предаваться мирным занятиям, потому что должно было вести постоянную борьбу с туземцами; нужно было, следовательно, военное сословие, которое бы приняло на себя обязанность постоянно бороться с туземцами, обязанность защищать новую колонию; для этого Альберт сперва начал было вызывать рыцарей из Германии и давать им замки в ленное владение, но это средство могло вести к цели только очень медленно, и потому он скоро придумал другое, более верное, именно основание ордена воинствующих братий по образцу военных орденов в Палестине; папа Иннокентий III одобрил мысль Альберта, и в 1202 году был основан орден рыцарей Меча, получивший устав Храмового ордена; новые рыцари носили белый плащ с красным мечом и крестом, вместо которого после стали нашивать звезду: первым магистром их был Винно фон Рорбах.
Таким образом немцы стали твердою ногою при устьях Двины; как же смотрели на это князья полоцкие? Они привыкли ходить войною на чудь и брать с нее дань силою, если она не хотела платить ее добровольно. Точно так же хотели они теперь действовать против немцев: в 1203 году полоцкий князь внезапно явился пред Укскулем и осадил его; неприготовленные к осаде жители предложили ему дань, он взял ее и пошел осаждать другой замок - Гольм, но сюда епископ уже успел послать гарнизон, и русские, потеряв много лошадей от стрельбы осажденных, отступили от замка. В Ливонии по берегам Двины роду полоцких князей принадлежали две волости - Кукейнос (Кокенгузен) и Герсик; князь последнего с литовцами (которые для полоцких князей служили тем же, чем половцы служили для остальных русских князей) опустошил окрестности Риги, но все эти набеги не могли нанести большого вреда пришельцам. Наконец, в 1206 году отношения между последними и полоцкими князьями начали, по-видимому, принимать более важный оборот. Альберт, желая беспрепятственно утвердиться в низовьях Двины, решился на время усыпить внимание полоцкого князя и потому отправил к нему аббата Феодориха с подарками и дружелюбными предложениями. Прибывши в Полоцк, Феодорих узнал, что там находятся посланцы от ливонских старшин, приехавшие жаловаться князю на насилия немцев и просить его об изгнании ненавистных пришельцев. В присутствии ливонцев князь спросил Феодориха, за чем он пришел к нему, и когда тот отвечал, что за миром и дружбою, то ливонцы закричали, что немцы не хотят и не умеют сохранять мира. Князь отпустил епископских послов, приказав им дожидаться решения в отведенном для них доме: он не хотел отпустить их тотчас в Ригу, чтоб там не узнали о его неприятельских намерениях. Но аббату удалось подкупить одного боярина, который и открыл ему, что русские в согласии с туземцами готовятся к нападению на пришельцев; аббат, узнавши об этом, не терял времени: он отыскал в городе какого-то нищего из замка Гольм и нанял его отнести к епископу в Ригу письмо, в котором извещал его о всем виденном и слышанном. Епископ приготовился к обороне, а князь, узнавши, что его намерение открылось, вместо войска отправил послов в Ригу с наказом выслушать обе стороны - как епископа, так и ливонцев, и решить, на чьей стороне справедливость. Послы, приехавши в Кукейнос, послали оттуда дьякона Стефана в Ригу к епископу звать его на съезд с ними и ливонскими старшинами для решения всех споров, а сами между тем рассеялись по стране для созвания туземцев. Альберт оскорбился предложением Стефана и отвечал, что по обычаю всех земель послы должны являться к тому владельцу, к которому посланы, а не он должен выходить к ним навстречу. Между тем ливонцы, собравшись в назначенное время и место и видя, что немцы не явились на съезд, решили захватить замок Гольм и оттуда добывать Ригу, «о их намерение не имело желанного конца: потерпев сильное поражение, потеряв старшин, из которых одни пали в битве, другие были отправлены в оковах в Ригу, они принуждены были снова покориться пришельцам; в числе убитых находился старшина Ако, которого летописец называет виновником всего зла - он возбудил полоцкого князя против рижан, он собрал леттов и всю Ливонию против христиан. Епископ после обедни находился в церкви, когда ему один рыцарь поднес окровавленную голову Ако как весть победы.
Когда все опять успокоились, хотя на время, неутомимый Альберт поспешил в Германию, чтоб набрать новых крестоносцев: он предвидел новую, продолжительную борьбу. Его отсутствием воспользовались туземцы и отправили опять послов к полоцкому князю с просьбою освободить их от притеснителей. Князь приплыл с войском по Двине и осадил Гольм; по его призыву встало окружное народонаселение, но мало принесло ему пользы при осаде: гарнизон гольмский при всей своей малочисленности наносил сильный вред русскому войску камнестрельными машинами, употребление которых не знали полочане; они сделали было себе также маленькую машину по образцу немецких, но первый опыт не удался - машина била своих. Несмотря, однако, на это, жители Гольма и Риги недолго могли держаться против русских, потому что должны были бороться также против врагов, находившихся внутри стен, - туземцев, которые беспрестанно сносились с русскими; как вдруг на море показались немецкие корабли; князь, потерявши много народу от камнестрельных машин при осаде Гольма, не решился вступить в борьбу с свежими силами неприятеля и отплыл назад в Полоцк. Эта неудача нанесла страшный удар делу туземцев: самые упорные из них отправили послов в Ригу требовать крещения и священников; немцы исполнили их просьбу, взявши наперед от старшин их сыновей в заложники. Торжество пришельцев было понятно: в челе их находился человек, одаренный необыкновенным смыслом и деятельностью, располагавший сильными средствами - рыцарским орденом и толпами временных крестоносцев, приходивших на помощь Рижской церкви; против него были толпы безоружных туземцев; что же касается до русских, то епископ и орден имели дело с одним полоцким княжеством, которое вследствие известного отделения Рогволодовых внуков от Ярославичей предоставлено было собственным силам, а силы эти были очень незначительны; князья разных полоцких волостей вели усобицы друг с другом, боролись с собственными гражданами, наконец, имели опасных врагов в литовцах; могли ли они после того успешно действовать против немцев? Доказательством разъединения между ними и происходившей от того слабости служит поступок князя кукейносского Вячеслава: не будучи в состоянии собственными средствами и средствами родичей бороться с Литвою, он в 1207 году явился в Ригу и предложил епископу половину своей земли и города, если тот возьмется защищать его от варваров. Епископ с радостию согласился на такое предложение; несмотря на то, однако, из дальнейшего рассказа летописца не видно, чтоб он немедленно воспользовался им, вероятно, Вячеслав обещался принять к себе немецкий гарнизон только в случае литовского нападения. Как бы то ни было, русский князь скоро увидал на опыте, что вместо защитников он нашел в рыцарях врагов, которые были для него опаснее литовцев. Между ним и рыцарем Даниилом фон Леневарден произошла частная ссора; последний напал нечаянно ночью на Кукейнос, овладел им без сопротивления, перевязал жителей, забрал их имение, самого князя заключил в оковы. Епископ, узнав об этом, послал приказ Даниилу немедленно освободить князя, возвратить ему город и все имение; потом позвал Вячеслава к себе, принял с честию, богато одарил лошадьми и платьем, помирил с Даниилом, но при этом припомнил прежнее обещание его сдать немцам половину крепости и отправил в Кукейнос отряд войска для занятия и укрепления города на случай литовского нападения. Князь выехал из Риги с веселым лицом, но в душе затаил месть: он видел, что в Риге все готово было к отъезду епископа и многих крестоносцев в Германию, и решился воспользоваться этим удобным случаем для освобождения своего города от неприятных гостей. Думая, что епископ с крестоносцами уже в море, он посоветовался с дружиною, и вот в один день, когда почти все немцы спустились в ямы, где добывали камень для городских построек, а мечи свои и прочее оружие оставили наверху, отроки княжеские и мужи прибегают к ямам, овладевают оружием и умерщвляют беззащитных его владельцев. Троим из последних, однако, удалось спастись бегством и достигнуть Риги: они рассказали, что случилось с ними и их товарищами в Кукейносе, Вячеслав, думая, что положено доброе начало делу, послал к полоцкому князю коней и оружие неприятельское с приглашением идти как можно скорее на Ригу, которую легко взять, лучшие люди перебиты им в Кукейносе, другие отъехали с епископом в Германию. Полоцкий князь поверил и начал уже собирать войска. Но Вячеслав жестоко ошибался в своих надеждах; противные ветры задержали Альберта в двинском устье, и когда пришла в Ригу весть о происшествиях в Кукейносе, то он немедленно возвратился, убедил и спутников своих опять послужить святому делу; немцы, рассеянные по всем концам Ливонии, собрались в Ригу. Тогда русские, видя, что не в состоянии бороться против соединенных сил ордена, собрали свои пожитки, зажгли Кукейнос и ушли далее на восток, а окружные туземцы в глубине дремучих лесов своих искали спасения от мстительности пришельцев, но не всем удалось найти его: немцы преследовали их по лесам и болотам и если кого отыскивали, то умерщвляли жестокою смертию.
