Луис Ламур - Чертова гора
- Ты? Да кто ты такая? Просто денщина!
- Я говорю для своих людей, и меня слушают, - тон ее был холоден, в голосе слышалось высокомерие. - Ты и сам был никем, пока не сумел как-то переползти на другую сторону и что-то там разузнать, становясь таким образом полезным Руке. И потом ты узнал о ней!
- О Мелисанде, - сказал Эрик. Он взглянул на Раглана. - Той девушке с подслнухами.
Майк Раглан переводил недоуменный взгляд с одного на другого. Что вообще, черт возьми, здесь происходит? Кем была эта девица с цветами? Ну да, ведь был и пропавший карандаш, и подсолнух на собачьем ошенике, даже подсолнух, вышитый на вороте свитера. Может быть это и была та, кого Эрик имел в виду, говоря о "нас"?
Если так, то где она сейчас? Где была она все это время? И вообще, кто она такая?
- Послушай, - нетерпеливо начал он, - если мы все еще собираемся выбраться отсюда, то этим надлежит заняться сейчас. У нас нет времени на то, чтобы еще бегать здесь еще за какой-то девицей...
- Без нее я никуда не пойду, - сказал Эрик.
На присутствие Зипакны больше не обращал внимание никто, кроме Джонни, который, расположившись в тени, держал наготове пистолет, положив винтовку рядом с собой. Джонни угрюмо разглядывал Зипакну, дожидаясь от того малейшего неверного движения, и Зипакна как будто чувствовал это.
Теперь он держался уже не так самоуверенно и беспардонно, как прежде. И тем не менее он держал себя в руках и был начеку.
- Так где же она? - допытывался Раглан. - Все, что мы решим сделать, должно быть сделано сейчас же.
- Она здесь неподалеку, - ответила Каваси.
И тут неожиданно и настолько внезапно, что даже Джонни оказался застигнутым врасплох, Зипакна ухватился за стену и, перемахнув через нее, исчез в темноте ночи. Джонни бросился к стене, но резкий окрик Раглана остановил его.
- Не трать патроны. Пусть катится отсюда. Наконец-то мы от него отделались.
- Но он еще вернется, - сказал Джонни.
В душе Раглан согласился с ним, но вслух не сказал ничего. Его занимала теперь только мысль о том, как бы поскорее выбраться отсюда. Если пророчеству суждено сбыться, то выходит, что у них почти совсем не остается времени, хотя, разумеется, все это может оказаться лишь пустыми разговорами, не имеющими под собой никакого фактического особнования. И все же ему было не по себе, его ни на минуту не оставляло ощущение обраченности.
- Ладно, Каваси, - сказал он, - тогда давай захватим и ее и будем выбираться. Зипакна еще вернется сюда, и вместе с ним придут остальные. Он оберунлся к Джонни. - Ты здесь приглядывай. Мне нужно пойти оглядеться.
Каваси исчезла, ушла неведомо куда, но в конце концов она знала эти места гораздо лучше его. Убедившись, что пистолет на месте, он направился к тому проему, где еще совсем недавно был открыт ход.
Обычная дверная ниша, но только как будто заложенная камнями. Он протянул было руку, чтобы дотронуться до каменной стены, но тут же поспешно отдернул ее. От одного только вида ее ему делалось не посебе, и он снова оглянулся назад.
Черт возьми, он вызволил Эрика из плена, и вот теперь остается только вернуться обратно. Но как?
Расхаживая между руинами, он начал медленно перебирать в памяти все то, что, как ему самому казалось, было уже известно. Он принялся мысленно воссоздавать карту, начиная от ниши в киве, где находился один из ходов тот, который считался открытым "всегда". Возможно в двух милях к западу от того места находился еще один ход - тот самый, пройдя через который они с Каваси оказались здесь, то место, где, скорее всего переходил и Таззок. Сакуа исчезли на вершине Ничейной Горы на противоположном берегу реки, удаленной на примерно одинаковое расстояние как от кивы, так и от того места, где проходил Таззок. Может быть как раз там и находилось средоточие всех аномальных сил на данной территории. Но для того, чтобы отправиться на немедленные поиски было слишком темно, имей он даже больше возможностей для работы. Тогда Майк разочарованно вернулся обратно к костру и достал свою старую карту, нарисованную на куске холстины. Она была перерисована с карты на дрогоценном блюде, и все же кое в чем эта его карта отличалась от золотой. Кое-что старик, как видимо, дорисовал на ней сам.
И, пожалуй, маленький красный крестик, неизвестно для чего поставленный на плане, больше всего занимал теперь его внимание.
Очевидно, им было помеченно что-то очень важное, хотя сам он никак не мог припомнить, чтобы старик заострял на нем внимание. Но если уж на то пошло, то он никогда необъяснял ему подробно всю карту.
- Послушай, Джонни, ты ведь уже достаточно исходил эти места. Как ты думаешь, на что вот это похоже?
Быстро оглядевшись по сторонам, Джонни заглянул ему через плечо.
- Недалеко отсюда, по крайней мере много ближе, чем может показаться, - пробормотал он. - Хотя не могу ручаться, что я бывал именно там. - Он снова отступил назад и, задрав голову, посмотрел вверх, на силуэты скальных вершин, чернеющих на фоне ночного неба. - Я когда-то пас скот, - снова заговорил он. - С наступлением зимы коровы стараются найти тихое местечко, где можно было бы укрыться от ветра. А когда выпадал снег, то они иногда как будто съезжали по склону в какой-нибудь каньон, а когда наступало лето, снег таял, то уже не могли выбраться обратно.
Я находил одичавший скот, когда животные по целых десять-двенадцать лет не видели человека. Они оказывались в западне, откуда не было выхода наверх. В лучшем случае с приходом весны на дне некоторых таких каньонов появлялась трава и там можно было найти воду.
Оставаясь предоставленными сами себе, коровы могут забрести достаточно далеко, и вот именно так я и нашел ту Яму. Я тогда отправился на поиски отбившегося скота, и надо сказать, сумел многих вернуть обратно в стадо. Я проехал до северного конца Ямы и увидел там всю ту зелень. Я знал, что рано или поздно коровы все равно найдут путь вниз. Когда я вернулся обратно к своим, то рассказал им об этой своей находки, а они просто посмеялись надо мной.
"Деревья, трава и вода, говоришь? Да ты, Джонни, видать на солнце перегрелся!" Вот, что они ответили мне. Конечно, мы, ребята тоже иногда любили приврать и прихвастнуть, так что у них были все основания мне не верить.
Он снова принялся разглядывать карту, а затем указал пальцем на точку неподалеку от красного крестика.
- Вот это. Как будто здесь что-то есть...
- Единственное, что у меня никак не укладывается в голове, так это то, что нас предупредили, что ход охраняется. Что идти там небезопасно, но ведь когда Шеф - это моя собака - так вот, когда он проскочил туда, то он как будто бежал еще некоторое растояние, облаивая кого-то. Так как же за всем этим можно уследить?
- Рука знает как, может быть у него есть какие-нибудь наши электронные устройства, дающие ему сигнал, когда кто-либо проходит оттуда сюда или наоборот. Или может быть каждое проникновение вызывает некое природное явление, которые они научились распознавать. Но в любом случае, он знает обо всем.
Они снова замолчали, продолжая разглядывать карту. Эрик поднялся со своего места и перебрался поближе к ним.
- Извините, я доставил вам столько хлопот. Я был слаб, как кошка.
- Неудивительно, - сказал Джонни. - Не бери в голову. Когда вернется Каваси, мы попробуем прорваться.
Майк Раглан задумчиво смотрел вдаль, время от времени снова и снова поглядывая на карту. Ему было страшно, и он давно признался в этом самому себе. Он хотел поскорее выбраться отсюда, и к тому же он дал слово вывести их. Здесь как будто было обозначено нечто вроде тоненькой тропы, что вела к вот тому красному крестику. Зачем понадобилось старому ковбою показывать ее здесь? И его ли это рук дело? А может...
Нет, разумеется, все это начертил сам старки. И этому крестику он придавал особое значение, потому что ничего подобного больше на карте не было.
И где же эта Каваси?
- Послушай, Эрик, а что это за Мелисанда? Ты хоть ее видел? Ты с ней знаком?
- Я без ума влюблен в нее. Впервые в жизни, Майк. Мы встретились и... Ну, я не знаю, как это сказать. Мы стали разговаривать. Она последняя из них, из тех людей с парохода.
- Эрик, но ведь "Железная Гора" пропала в 1872 году!
- Там был ее дед. Он сопровожал большую партию товаров, собираясь основать факторию в Монтане, в верховьях Миссури. Когда все они вдруг перенеслись сюда, то никто не знал, как быть дальше, но после нескольких дней он смирился с произошедшим, решив, что жизнь продолжается. И тогда он и вместе с ним еще шестеро покинули пароход. Другие же все еще продолжали цепляться за то, единственное, что осталось от привычной им реальности.
Ее дед побродил по округе, нашел небольшую долину, в которой били родники, построил в ней хижину и обосновался в ней, прихватив с собой все свои пожитки. За ним последовала еще одна супружеская пара и их дети. Потом у него родился сын, который и стал отцом Мелисанды. Все очень просто. А теперь она осталась совсем одна, и ей трудно самой управляться с хозяйством и одновременно обороняться ото всех.
