Эльвира Ватала - Великие рогоносцы
Полина, конечно, ужасно расстроилась, у нее брызнули из глаз слезы, и она, оставив бал, быстро уехала. С этого времени в Европе и мире появилась новая прическа — Полины. Уши закрывались колечками волос. Даже из своего изъяна Полина сумела извлечь красоту.
О необыкновенном темпераменте Полины знали все, близкие беспокоились. Наполеон хмурил чело, мать Летиция искренне страдала. Но приписывать ей развращенность уже с восьмилетнего возраста и со своими братьями, как это делает Ги Бретон, у нас духа не хватает. Другие, немного более осторожные историки, начало ее распущенности приписывают к тринадцати годам жизни. С тринадцати лет у нее уже, живя в Марсилии, был любовник — военный офицер. Все это вполне правдоподобно, ибо потом до самой ее смерти, то есть до сорокапятилетнего возраста, ее жизнь — это сплошные любовные приключения. Ошеломляет неразборчивость Полины. Ведь она уже принцесса! К чему бы ей афишировать свои связи с разными там актерами, певцами и прочими. Но она никакой тайны из этого не делала. Ее любовник — певец, жил у нее в заднем флигеле дворца, она открыто при всех целовала его в губы. Немного позднее взяла себе постоянного любовника, сорокаоднолетнего Фрерона, и так в него влюбилась, что просит брата разрешить ей выйти за него замуж. Наполеон, конечно, возмутился такой несоответствующей партией для своей сестры и решено ее было быстро выдать замуж за более достойного кандидата — двадцатипятилетнего Эмануэля Леклерка. Его высылает Наполеон в Сан Доминго, но Полина, уже ставшая светской львицей Парижских салонов, ехать с мужем в дикарскую глушь не собирается. Тогда Наполеон сделал строгое внушение сестре, сказав: «Жена должна быть тенью мужа и делить его судьбу». Полине пришлось подчиниться, но почему-то на том же самом пароходе, на котором плывут супруги, очутился и Фрерон. И все пятьдесят два дня пока длилось это путешествие молодой «рогатый» супруг должен был сквозь пальцы смотреть на флирты своей супруги с Фрероном. Ну, наконец-то они в дикарском Сан Доминго. Дворец у генерала Леклерка роскошный, но слуги… Слуги черные. Это для Полины отнюдь не помеха. Наоборот, ей нравится такое разнообразие — белого с черным. Ведь именно эти цвета любила великая куртизанка Диана Пуатье — вечная любовница Генриха II Французского. Полина не националистка, геноцид тоже ей чужд и она вполне довольна, что сегодня может с адъютантами ее мужа ложе делить, завтра с негром-слугой, ну а послезавтра для Фрерона предназначался.
Мужу донесли, что супруга его, мягко говоря не совсем скромно себя ведет и пока муж воюет там где-то, жена тоже времени даром не теряет. О, конечно не грамматику зубрит, чтобы чуть поменьше было в ее письмах грамматических и орфографических ошибок, как ей муж приказал и даже в школу там какую-то записал, а приятно развлекается, тело свое и нимфоманские наклонности услаждая. Не понравилось супругу, конечно, носить свои разноцветные черно-белые «рога», они и в чистом виде — одноцветном, мужчину не украшают, а тут: и негры, и мулаты, и белые офицеры. Это только герцогине Дкозиане шли разноцветные глаза: голубой и черный, да Эмме Гамильтон. И он издает грозный приказ, вообще-то для персонала своих служащих, но с явным намеком на Полину: «Белые женщины, которые заведут себе любовников негров, будут высланы во Францию». Словом, испугал пловца водой! Полина ждет не дождется, когда ей можно будет в любимую Францию вернуться и вновь в Париже блистать. Не испугалась угрозы и наклонности свои не оставила. А даже наоборот, число черных слуг увеличила и теперь ее негритянки, обнажив свои черные груди, белые ножки Полины на своих греют. Лягут, скажем, сразу три смуглянки-негритянки на пол, груди выставят, даже расстегивать не надо, они вечно с открытыми грудями ходят, а Полина стоя, попеременно то одну, то другую своими ножками осчастливит. И пошли сплетни — Полина лесбиянка. Не верьте, дорогой читатель, если и такими сенсационными сведениями будут вас награждать некоторые историки. Никогда она лесбиянкой не была, чего не было того не было. Но, правда, кровосмесительная связь была — с Наполеоном Бонапартом. Своим родным братом. И не Жозефина первая такую гнусную сплетню по миру пустила, как нас в том уверяет Ги Бретон, а вполне солидные французские историки, много лет корпевшие над архивами и выискивающие с увеличительным стеклом тайный смысл писем Полины, посланных ею с острова Эльбы, где она добровольно изгнание брата делила.
Жозефина, конечно, тоже подлила масла в огонь. Она, прибежав в слезах в большой салон своего дворца, чуть ли не на глазах всех придворных дам рыдала и причитала: «Господи! Какая же я несчастная! Я только что видела своего мужа в объятьях Полины!»
«Ну и что из этого? — хладнокровно и логично спрашивает герцогиня Абрантес. — Что, с братом уже и целоваться по-братски нельзя?» Но, по-видимому, что-то совсем не братское усмотрела Жозефина в объятьях Наполеона и Полины. Мы держим нейтралитет, дорогой читатель. В кровосмешении обвинять Полину не будем, а вот в сводничестве да. На это мы имеем полное право. Кто поставлял Наполеону любовниц? Полина. Кто для любовных целей предоставлял свою ложу в театре Комедии? Полина. Она так любила своего брата, что для его сексуального комфорта была на все готова.
Подобно одной даме, так ответила: «Отказать императору? Никогда. И даже, если бы он меня об этом попросил, я бы ответила: Сир, я к вашим услугам».
Приказа своего супруга Полина не испугалась и продолжала в том же демократическом духе приглашать себе в альков людей всех званий и сословий. У Полины любовники — лакеи, пажи, солдаты, генералы, негры, мулаты. Пролетарии всех стран, соединяйтесь! — в алькове Полины.
Но, как говорится, «не все коту масленица». Сан Доминго объят мором, заразой. Желтая лихорадка там бушует и уносит тысячу пятьсот офицеров и десять тысяч солдат генерала Леклерка. А вскоре забирает и самого генерала. Он даже письма Наполеону Бонапарту не успел докончить. Полина — вдова. Но боже, она уже и без своего главного любовника. Желтая лихорадка забрала и Фрерона. Плачущая, одинокая, несчастливая, с забальзамированным трупом мужа и еще одним неприятным балластом возвращается Полина во Францию. «„Балласт“ — это венерическая болезнь и в довольно тяжелой форме: у нее дикий зуд и воспаление мочевых органов. Врач напялил свои очки, внимательно все рассмотрел, головой покачал, но успокаивать бедную женщину не стал: любишь тешиться, люби и саночки возить».
Но, конечно, в Париже, среди светил медицинских, придумавших новые методы лечения сифилиса, этот недуг для Полины не грозен. Он вылечен и можно приниматься за свое. Мы утомили бы вас насмерть, дорогой читатель, если бы начали тут перечислять все фамилии новых любовников Полины. Их список долог и также демократичен. Но больше почему-то фигурируют люди искусства. Танцоры, певцы, особенно итальянские. Одному такому певцу Наполеон строго настрого приказал вон убираться в свою Италию, а Полина не пускала. Так он, бедный, сексом занимался, ну точь-в-точь как наши гомосексуалисты в эпоху развитого социализма: на дверь с опаской поглядывая — не упекут ли в Бастилию, пардон, в Сибирь. А этот итальянец еще и дверь забаррикадировал: тяжелыми комодами и шкафами. Как он после этого мог иметь силы для любовных утех — не знаем, но странно. И вот матушка Летиция, порядочная дама, не на шутку испугалась гиперэстезии Полины, ну значит, излишней половой увлеченности, и просит императора (он уже императором стал) что-то сделать с неуемной девкой. Решено было ее снова замуж выдать да услать куда подальше. Компрометирует королевский двор, Жозефину называет старухой и все время ей гадости разные подсовывает. Ненасытную сексуально женщину согласился взять в жены правнук римского папы Павла II Камиль Боргезе. Неизвестно по какой причине, он после брачной ночи бежит в одной ночной сорочке в парк и там просиживает до утра. Наполеон высылает его капитаном в Булонь, а сестре строго сказал: «Марш вслед за мужем!». Но она в Италии не хочет быть. Она жить уже без Парижа не может. И, оставив мужа, бежит в Париж. Ну что ты с неуемной сестрой поделаешь? Проблемы у Наполеона с Полиной. Он приказывает ей вернуться к мужу, она раздевается, ложится в постель и объявляет голодовку. Наполеон махнул рукой. Бесполезно бороться с такой неуемной страстью. Он дал ей дворец, Полина его прекрасно меблировала и рада: отделилась от ненавистной Жозефины, ведь до этого времени она вместе с нею жила в одном дворце. А вот муж не согласен. Он свой протест выражает. Он приехал во Францию и требует возвращения супруги в Италию, где он обитает. Конечно, имеет на это право. Но чтобы это право несколько бы потускнело, Наполеон решает подкупить обиженного супруга.
Двадцатилетний Камиль Боргезе — губернатор Пьемонта. Но этого ему показалось мало за титул «рогоносца». Тогда Наполеон награждает его орденами Почетного легиона и Золотого Руна и добивается для него французского подданства, увеличивает почти втрое его зарплату. Ну ладно, на такие условия муж согласился и Полина теперь может беспрепятственно блистать в Париже, ослепляя всех своей красотой и элегантностью. Но надвигаются черные тучи для Франции, а значит, и для Полины. Брата лишают короны, которую он клялся ни за что не выпустить из своих рук, и ссылают на остров Эльба. Полина, верная сестра, едет туда вместе с матерью разделить и облегчить участь брата. Заботливая матушка забирает с собой одну толстую даму вместе с ее мужем. Дама будет для любовных утех с экс-императором предназначена, что сопровождающий муж считает для себя великой честью. Потом, как вы знаете, дорогой читатель, наступили эти неудачные и трагические сто дней, Наполеона ссылают на остров Святой Елены, а испуганная Полина бежит в Рим. Муж ее живет со своей любовницей во Флоренции. Законная жена потребовала его немедленного возвращения в лоно семьи. Ответил весьма лаконично: «Не хочу». Тогда она, уже совершенно отчаявшись, просит правительство разрешить поехать ей на остров Святой Елены и разделить судьбу брата. Правительство не разрешило. Что делать Полине? Живет на третьем этаже дома, который купила ее мать. Дом огромный и у матери Летиции и у Полины по девять комнат. Комната матери — это алтарь сыну. Тут его бюст, великолепно сделанный Давидом, спальная походная кровать Наполеона, на камине фотография умершего внука — короля Рима, которым он и дня не был. Сидит на балконе эта суровая женщина, одетая во все черное и смотрит в синюю даль. Там, где-то далеко-далеко на безбрежном острове умирает ее сын. Он обрюзг, потолстел, в соломенной шляпе огородника наблюдает за жизнью моллюсков и в один прекрасный день тихо скажет своему адъютанту: «Лучше бы я умер под Ватерлоо». Мать переживет его на целых пятнадцать лет. Переживет всех своих детей. Но не будет присутствовать при умирании Полины. Наполеон обожал свою мать. Он так о ней выразился: «Моя мать — особа умная, мужественная и благородная. Это она воспитала во мне гордость и чувство человеческого достоинства на всю жизнь. Ей я обязан своим счастьем и всему тому, чего хорошего в жизни совершил. О, Летиция, мать моя!»
